Девятая жизнь кошки. Прелюдия

После разговора с ней внутри меня все вибрирует от смеси удовольствия, предвкушения, волнения и тревоги. Интересно, что за игра. Последний раз я играла в какие-то игры еще в лагере. Костер, гитара, веселье, а после страшные истории про черную комнату, рассказанные зловещими голосами в девичей спальне. Они так пугали меня, что мне необходимо было избавиться от них. И я рассказывала их после лагеря всем желающим слушать и случайно оказавшимся рядом. Сегодня я не помню ни одной.

Я сожалею, что не попросила Леду помочь мне с горелкой. Уже очень хочется есть. Решаю хотя бы почистить и порезать овощи, помыть крупу. В общем сделать всю подготовительную перед нагревом котелка работу. Аппетит достигает такой степени, что я решаюсь опытным путем зажечь горелку. Это оказывается гораздо проще, чем я ожидала. Ура! Скоро будет готов обед. За пищей необходимо посматривать, но нарастающие ароматы делают мое присутствие здесь еле переносимым. Кажется, целую вечность я не ощущала такого волчьего города. Теперь я понимаю, что имеют в виду, говоря о нем.

И вот уже картошка легко протыкается, как приближаются веселые мужские голоса, смешанные с гитарными аккордами.

'голеньки и босы, ищу фигуры в небе, стоя на камнях

По колено мне по уши в загадкаааааах....'

– Ух ты, да вы прямо к обеду!
– радостно и удивленно встречаю их я.

– Какая хозяйственная Принцесса, - не отпуская гитару, дружески обнимает меня Рон.

– Захочешь есть, станешь хозяюшкой, - подшучивает Пророк.

– Помельче порежу морскую капусту,

не знаю любишь ли, но будет вкусно, - вновь оживает гитара в руках Рона.

Все трое сгибаются от хохота. Шут, чтобы не упасть, хватается за дерево. Пророк сгребает меня в охапку:

– аааа, Рон, ты зараза...., - ладно, отфыркивается наконец он, пора нам и правда подкрепиться. Музыкальное сопровождение оставим на вечер.

– Приходила Леда, - вспоминаю я, - говорила о какой-то игре-традиции.

– Даже так?
– Пророк выглядит обескураженным, - значит решено, музыка, а затем тряхнем стариной. А сейчас наливай! И нам тоже есть, чего налить. Он выгружает из рюкзака, который брал с собой, пиво, и только затем хлеб. Надо уничтожать пока не согрелось.

Я накрываю на стол, и мы приступаем к трапезе. Многообещающий запах не обманул меня. Простая похлебка с тушенкой оказывается волшебной на вкус. Я бы проглотила свою порцию очень быстро, но она обжигающе горяча. Еще и поэтому я медленно смакую каждую каплю. Пива мне не хочется. Такое естественное вчера, сейчас оно вызывает, скорее, отвращение. А для неразлучной троицы это явно не первый алкоголь на сегодня. Уж очень они веселы.

Трапеза проходит оживленно и весело, ребята постоянно подшучивают друг над другом. Их вчерашняя отчужденность растаяла, и сейчас они выглядят, как трое братьев, говорящих на одном, только им известном языке. Я даже не пытаюсь прислушиваться к смыслу слов, лишь наслаждаюсь атмосферой, витающей вокруг нашего стола. Сейчас мне сложно поверить, что я лишь второй день нахожусь здесь. По моим внутренним часам прошло не меньше недели. Пища и выпивка перекочевывают из промышленных тар в жаждущие желудки, Рон с Пророком отправляются мыть посуду. Из кармана Шута появляется колода карт:

– Как ты относишься к азартным играм?

– Смотря, что на кону.

– Какая ты подозрительная. Сыграем на интерес? А там видно будет.

– Давай я лучше тебе погадаю?

– На цыганку ты нисколько не похожа, - он пристально рассматривает меня, почему-то больше всего времени уделяя животу, - да и вообще, а вдруг нагадаешь чего, а мне потом волноваться. В дурачка?

– Давай попробуем, - я понимаю, что так давно не играла в карты, что даже не помню правил этой незамысловатой игры. Ну ничего, вспомню в процессе, - раздавай.

Шут тщательно, со знанием дела, тасует колоду, и карты летают от него ко мне, пока их не становится по шесть.

– Пика, - обозначает он козырь, и задумчиво ныряет к своей шестерке.

Я заглядываю в свои: четыре козыря, три мелких карты и туз. Неплохо для начала. Козыри в начале игры дают в ней значительное преимущество, и возникает большой соблазн сохранить их у себя до конца игры, особенно, если карты крупные. Но иногда, если вовремя не пустить их в игру, желание их сохранить вынудит брать всякий сброд. В итоге все равно останешься в дураках. Я решаю придержать лишь туза. Когда карты в руках, правила мгновенно вспоминаются. Как и мой способ располагать карты в руке: справа козыри от меньшего к большему, слева остальные карты по старшинству. Мне позволяет это быстро сориентироваться, но внимательному противнику так проще всего 'прочитать' мои карты. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Мне не важно, кто выиграет, мне важен процесс.

Шут пытается мухлевать практически с первого хода. То, подкидывая карты, которых нет на столе. То, путая козырь. То, якобы обсчитавшись, вытаскивает лишнюю карту из колоды. Моя бдительность не позволяет мне оставить незамеченным каждый из его якобы рассеянных трюков. В игре удается держать под контролем гораздо больше, чем в жизни. И правила ясны и прозрачны для всех. Туз можно попробовать назвать шестеркой, но другие игроки тотчас осадят тебя.

Вскоре чистая посуда и двое мужчин возвращаются в наше пространство. Игра становится жарче. Шут использует амплуа кота Бегемота, даже прижатый к стенке продолжает пытаться настаивать на своем. Время несется вскачь вслед за опускающимся солнцем. Шут, несмотря на свои уловки, снова и снова сдает колоду для новой игры. Ни единого раза не остался в дураках лишь Пророк. Мы с Роном равны в счете.

– Надо еще успеть искупаться до заката, - изрекает Шут.

– Смыть свою неудачливость до вечерней Игры, - подхватывает Рон.

– Да что за игра такая?!
– степень моего любопытства достигает максимума.

– Всему свое время, принцесса. Одно могу сказать, там сложнее мухлевать, - косится Рон на Шута.

– Ну тогда через пару часов у вас?
– спрашивает Пророк

– Почему у них?
– удивляюсь я.

– Там уютнее.

– А ты чего не с нами?
– оборачивается к нему уже уходящий Рон.

– Схожу за водой, чуток запаса не повредит.

– Мне пойти с тобой?
– уточняю я.

– Сам справлюсь, наслаждайся морем. Есть версия, что погода завтра испортится, - он чмокает меня в губы, вытаскивает пустые баклажки, и можжевеловый заслон прячет его от моего взгляда.

Я беру полотенце, и отправляюсь догонять парней.

15

Предзакатное море восхитительно. Уже нет необходимости тянуть с собой в воду солнечные очки. Между воздухом и водой почти отсутствует температурный контраст. Тело просто погружается в иную, более плотную и ощутимую среду. К вечеру, несмотря на отсутствие ветра, море взволновано. Я внимательно слежу за приближающимися буграми, готовясь к встрече. За двумя мощными взмахами следует снижение амплитуды. Это передышка перед детским восторгом взлета вверх на качелях. Катание на качелях и волнах объединяет опасность оказаться под ними во время их снижения. Получив однажды такой опыт с качелями, к волнам я отношусь также настороженно. Упустишь момент, и вот тебя уже тащит неведомо куда непреодолимая сила. Поймаешь его вовремя, и гребень толкает тебя вверх, к солнцу.

Рон и Шут упущены из виду, все мое внимание приковано к движению воды. Вода из синей становится мутно-зеленой, а после - серой, но сейчас она все равно для меня привлекательнее разноцветного каменисто-ракушечно-песчаного берега. Я играю с морем. Море играет со мной.

Волнение недостаточно сильное, чтобы прервать водное сообщение. Катера почти безостановочно курсируют туда-сюда. Массовый отъезд. Видимо, утром пляж был заполнен как раз такими вот пришельцами одного дня. Но меня затронула магия вчерашней таинственной ночи. Я жду следующей. Да, что там жду! Меня пробирает до костей от предвкушения. Небо еще светлое, но солнце тонет в горизонте. Кто-то говорил мне, что если оно садится в тучу, то завтра жди дождя. Но сейчас туч на горизонте нет. Меньше всего мне бы хотелось оказаться запертой небесными струями в палатке.

Звезды расцветают в сумраке. Сначала очень медленно, а потом все быстрее. Они не в силах победить солнечный свет, но конкуренция с лунным сиянием в их власти. Солнце каждую ночь покидает нас, но оставляет нам луну с частицей собственного, отраженного от его пронизанной кратерами поверхностью, светом. Чтобы даже ночью мы не забывали о том, что день непременно вернется. Но если и лунный свет упрятан слоем туч, то необходим дождь или хотя бы ветер, чтобы не терять свет даже ночью. Иногда жизнь людей и есть такое существование в ночном беспросветном сумраке. Их пугает дождь, ветер и прочие изменения погоды. Они выбирают вечную облачную защищенность, иллюзию постоянства.