Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Я тотъ несчастный, отвчалъ Карденіо, который долженъ былъ жениться на Лусинд; я злополучный Карденіо, оборванный, полунагой, лишенный всякаго утшенія, и, что еще хуже, — разсудка, потому что я нахожусь въ здравомъ ум только немного минутъ, удляемыхъ мн небомъ. До этого ужаснаго положенія меня довелъ тотъ самый человкъ, который погубилъ и васъ. Да, Доротея, это я былъ свидтелемъ и жертвой вроломства донъ-Фернанда, это я ожидалъ той минуты, въ которую Лусинда произнесла роковое да, отдавшее руку ея Фернанду; это у меня не хватило ршиости дождаться и узнать, чмъ кончился ея обморокъ, что заключалось въ письм, найденномъ у ея сердца. Душа моя изнемогла подъ бременемъ столькихъ несчастій, обрушившихся на нее разомъ. Я покинулъ домъ Лусинды, въ ту минуту, когда терпніе мое истощилось, и оставивъ ей письмо, ушелъ въ эту пустыню съ намреніемъ окончить здсь мою жизнь, ставшую мн ненавистной, какъ смертельный врагъ мой. Но небо лишило меня только разсудка, оставивъ мн жизнь для встрчи съ вами; потому что если все, что вы говорили, правда, а я вамъ врю, то, можетъ быть, обоимъ намъ суждено еще узнать лучшія времена чмъ т, на которыя мы могли расчитывать въ тяжелыя минуты нашего отчаянія. Если Луснида не можетъ быть женою донъ-Фернанда, ибо она моя, какъ это она торжественно объявила; и если донъ-Фернандъ не можетъ быть ея мужемъ, такъ какъ онъ вашъ, то мы можемъ еще надяться, что небо, сохранивъ въ цлости ваше достояніе, отдастъ намъ то, что намъ принадлежитъ. Пусть же остается съ вами это утшеніе, основанное не на обманчивыхъ грезахъ и пустыхъ надеждахъ; будемъ надяться на лучшее; и я прошу васъ отказаться теперь отъ вашего прежняго ршенія, какъ я отказываюсь отъ своего. Я даю вамъ слово христіанина и благороднаго человка не покидать васъ, пока не возвращу васъ вашему жениху. И если слова мои не послужатъ ни въ чему, тогда, во имя вашей чести, попранной донъ-Фернандомъ, я обнажу шпагу и орудіемъ, на которое даетъ мн право мое званіе, заставлю его отдать вамъ то, что онъ вамъ долженъ. Но, отмщая ваши несчастія, я позабуду о своихъ; я ни однимъ словомъ не намекну Фернанду объ оскорбленіяхъ, нанесенныхъ имъ мн; отмстить за нихъ я предоставляю небу.

Слова Карденіо такъ изумили и обрадовали Доротею, что несчастная, не зная какъ благодарить его за все, что онъ общалъ сдлать для нее, хотла было кинуться къ его ногамъ, но Карденіо остановилъ ее. Добрый священникъ заговорилъ теперь за ихъ обоихъ. Одобривъ благородное намреніе Карденіо, онъ убдилъ его отправиться съ нашими друзьями въ ихъ деревню; достать тамъ то, чего ему не доставало теперь и обдумать, намъ отыскать донъ-Фернанда, отвести Доротею къ роднымъ, и вообще устроить все, какъ онъ найдетъ удобне. Карденіо и Доротея отъ души благодарили священника за это предложеніе. Молчавшій до сихъ поръ цирюльникъ тоже вмшался въ разговоръ и предлагалъ, съ своей стороны, служить своей особой во всемъ, что-только будетъ подъ силу ему; да за одно разсказалъ и то, что привело его съ священникомъ въ эту пустыню. Онъ сообщилъ Карденіо и Дароте о странномъ помшательств Донъ-Кихота, извстій о которомъ они ожидали теперь отъ его оруженосца, отправившагося искать своего господина. Услышавъ это Карденіо вспомнилъ, какъ какой то смутный сонъ, о недоразумніи, вышедшимъ у него съ Донъ-Кихотомъ, и разсказалъ эту исторію, не будучи однако въ состояніи припомнить, изъ-за чего вышла у нихъ ссора съ рыцаремъ.

Въ эту минуту послышался голосъ Санчо, который, не находя священника и цирюльника на прежнемъ мст, принялся звать ихъ во все горло. Друзья наши отправились къ нему на встрчу, въ сопровожденіи Доротеи и Карденіо, и закидали его вопросами о Донъ-Кихот. Санчо сказалъ имъ, что онъ нашелъ Донъ-Кихота совершенно голаго, желтаго, высохшаго какъ щепка, умирающаго отъ голода, и все вздыхающаго по своей дам; что онъ передалъ ему приказаніе Дульцинеи тотчасъ же отправиться въ Тобоэо, гд она его ожидаетъ; но рыцарь отвтилъ, что онъ ршился не показываться на глаза ей, пока не совершитъ такихъ подвиговъ, которые сдлаютъ его достойнымъ благосклонности своей чудесной дамы. Только, если онъ останется еще нсколько дней въ этой трущоб, продолжалъ Санчо, то, клянусь Богомъ, не быть ему не только императоромъ, какъ онъ положилъ себ, но даже архіепископомъ, а это ужъ самое худое, что онъ можетъ сдлать. Подумайте, ради Бога, какъ бы это вытащить его оттуда.

Священникъ просилъ Санчо ни о чемъ не безпокоиться, увривъ его, что онъ заставитъ Донъ-Кихота разстаться съ его страданіями. Посл этого онъ сообщилъ Карденіо и Дороте средство, придуманное имъ, для исцленія, или, по крайней мр возвращенія рыцаря домой. Доротея сама предложила взять на себя роль гонимой двы; она бралась исполнить ее лучше цирюльника, тмъ боле, что съ нею былъ и нарядъ, подходящій къ этой роли, благодаря которому она могла разыграть комедію какъ нельзя боле натурально. Доротея увряла, что прочитавъ довольно рыцарскихъ книгъ, она въ совершенств знаетъ какъ взяться за это дло, и какимъ языкомъ слдуетъ говорить съ странствующимъ рыцаремъ.

— Тмъ лучше, воскликнулъ священникъ, и намъ остается только скоре приняться за дло. Судьба ршительно склоняется на нашу сторону, не думая, не гадая, мы, сударыня и милостивый государь, явились въ вашемъ дл орудіемъ судьбы, предназначеннымъ отворить вамъ двери надежды, и въ-тоже время самимъ намъ, въ лиц вашемъ, является неожиданная помощь, въ которой мы такъ нуждаемся.

Въ ту же минуту Доротея достала изъ своего узелка богатую юбку и парчевое покрывало, а изъ ящика жемчужное ожерелье и нсколько другихъ драгоцнныхъ уборовъ, и, спустя нсколько времени, нарядилась какъ настоящая принцесса. Наряды эти взяла она съ собой, по ея словамъ, на случай какой-нибудь непредвиднной нужды, которой, до сихъ поръ, ей, впрочемъ, не представлялось. Увидвъ ее въ этомъ пышномъ костюм вс были очарованы ея своеобразной красотой, и нашли, что донъ-Фернандъ, должно быть, человкъ безъ всякаго вкуса, если добровольно отказался отъ такой прелести. Но всхъ боле удивленъ и очарованъ былъ Санчо. Никогда въ жизни ему не случалось видть такой восхитительной красавицы; и онъ, сгорая отъ любопытства, спросилъ священника, что это за удивительная дана такая, и чего ей нужно въ этихъ горахъ?

— Эта прекрасная дама, другъ мой Санчо, отвтилъ священникъ, ни боле, ни мене какъ наслдница, въ прямой линія, отъ мужчины къ мужчин, великаго Микомиконскаго царства, а ищетъ она въ этихъ горахъ твоего господина, чтобы попросить его исправить зло, причиненное ей однимъ великаномъ. Громкая слава, которую стяжалъ во всемъ мір твой господинъ, какъ знаменитйшій странствующій рыцарь, дошла до слуха этой принцессы, и она, съ Гвинейскихъ береговъ, ршилась отправиться пряно сюда, отыскать здсь Донъ-Кихота и вручить ему свою судьбу.

— Счастливая мысль и счастливая находка, воскликнулъ восхищенный Санчо, если только господинъ мой захочетъ выслушать ея просьбу и исправить зло, надланное ей этой сволочью великаномъ. Чортъ меня возьми, да онъ убьетъ его, этого великана, если только это не какое-нибудь привидніе, потому что справляться съ привидніями не подъ силу даже моему господину. Но, ваша милость, есть у меня к вамъ просьбица. Вотъ что я думаю; чтобы отбить у моего господина охоту сдлаться архіепископомъ, чего я пуще огня боюсь, присовтуйте вы ему сейчасъ же обвнчаться съ этой принцессой; женатому человку нельзя поступить въ епископы, и онъ, волей неволей, сдлается императоромъ, а мн больше ничего не нужно. Я, ваша милость, все разсчиталъ, и вижу, что совсмъ мн не на руку это архіепископство, я нисколько не гожусь для церкви; къ тому же, на бду мою, я женатъ; и если начать хлопотать, чтобы мн, человку семейному, дозволили пользоваться доходами съ духовной бенефиціи, это значитъ: пиши пропало — ни къ какому концу не придешь. Все дло теперь въ томъ, чтобы господинъ мой женился, какъ можно скорй, на этой дам, которой я не называю по имени, потому что не знаю, какъ ее зовутъ.

— Зовутъ ее принцессою Микомиконъ, отвчалъ священникъ; такъ какъ царство ея называется Микомиконскимъ, по этому она должна называться принцессою Микомиконъ.

— Ясное дло, сказалъ Санчо; мн въ частую, доводилось видть господъ, называвшихся по имени того мста, гд они родились: зналъ я, напримръ, Петра Алканскаго, Ивана Убедскаго, Діего Вальядолидскаго, и, должно быть, что въ этой Гвинейской земл царицы называются по имени своихъ царствъ.

— Должно быть что такъ, согласился священникъ, а о женитьб твоего господина, пожалуйста, не безпокойся. Я употреблю все мое краснорчіе, чтобы убдить его обвнчаться съ этой принцессой.

Санчо остался до нельзя доволенъ этимъ общаніемъ священника, удивлявшагося тому, какъ заразительно подйствовало безуміе рыцаря на его оруженосца, вполн увреннаго, что господинъ его, долженъ, рано или поздно, сдлаться императоромъ.

Доротея между тмъ услась на мула священника, цирюльникъ привязалъ себ бороду изъ коровьяго хвоста, и Санчо получилъ приказаніе вести ихъ къ Донъ-Кихоту, но не подавать и виду, будто онъ знаетъ священника и цирюльника; — его уврили, что, только, въ такомъ случа, Донъ-Кихоту можно будетъ сдлаться императоромъ. Священникъ и Карденіо отказались сопутствовать имъ; Карденіо, боясь, чтобы Донъ-Кихотъ не припомнилъ бы недавней ихъ ссоры, священникъ же считалъ присутствіе свое, теперь, совершенно лишнимъ. Они пустили Доротею, Санчо и цирюльника хать впередъ, а сами, не торопясь, поплелись за ними, пшкомъ. Дорогою священникъ считалъ не лишнимъ подъучить немного Доротею, что слдовало ей длать, но мнимая принцесса просила его не безпокоиться, увряя, что все будетъ сдлано совершенно такъ, какъ описываются подобныя происшествія въ рыцарскихъ книгахъ.

Прохавъ съ три четверти мили, они открыли наконецъ, между скалами, Донъ-Кихота, успвшаго уже одться, но еще безъ оружія. Доротея, замтивъ его, и узнавъ отъ Санчо, что это былъ Донъ-Кихотъ, выхала впередъ, а цирюльникъ съ своей привязанной бородой похалъ сзади. Приблизившись къ рыцарю, мнимый оруженосецъ поспшилъ соскочить на землю, подбжалъ къ Дороте и помогъ ей сойти съ ея мула; посл чего принцесса подошла къ Донъ-Кихоту, упала передъ нимъ на колни, и оставаясь коленопреклоненной, не смотря на усилія рыцаря заставить ее приподняться, сказала ему: «я не встану, о мужественный и грозный рыцарь, пока вы не дадите мн слово совершить одно дло, которое возвыситъ вашу славу и защититъ и утшитъ дву, претерпвшую такое оскорбленіе, какого не освщало еще солнце. И если правда, что мужество вашей непобдимой руки соотвтствуетъ стяженной вами безсмертной слав, то вы должны помочь несчастной, приходящей по слдамъ вашихъ великихъ подвиговъ, изъ странъ далекихъ, просить васъ о помощи.»

— Прекрасная и благородная дана, отвчалъ Донъ-Кихотъ, пока вы будете стоять на колняхъ, до тхъ поръ я не отвчу вамъ и не стану слушать васъ.

— А я не встану до тхъ поръ, продолжала оскорбленная принцесса, пока вы не дадите мн слово исполнить то, что а васъ прошу.

— Даю вамъ его, сказалъ рыцарь, если только вы не попросите меня совершить что-нибудь вредное или унизительное для моего короля, отечества и той, которая держитъ въ рукахъ своихъ ключъ отъ моего сердца и моей свободы.