Европейская поэзия XIX века

ИНДИАНКА Перевод А. Спаль

Кто распевает под кленом, Там, на пригорке зеленом? Как эта песенка, боже, Издали с лужицкой схожа! Нет, хоть напев и приятен, Мне его смысл непонятен. Спой мне, словами играя, Песенку сербского края. Яркий наряд твой искрится, Жемчугом вышиты птицы, Как на одеждах узорных Девушек наших задорных. Нет, я ошибся, гадая,— Дочка вождя молодая, Так же, как мы, смуглотела, Песню индейцев запела. Пряча за поясом синим Стрелку с пером страусиным, Так улыбается чудно, Что и влюбиться нетрудно. Голосом сердце пленяет, Взором очей опьяняет. Вспомнил я в это мгновенье Лужицкой девушки пенье.

ЛУЧШИЙ ВОИН Перевод А. Спаль

В каких краях отвагою богаты И где живут храбрейшие солдаты, Что клятву чтут, идут на зов народа, Не замечая трудностей похода, Над страхом и тревогами смеются И только черной смерти в плен сдаются. В краях, где солнце, щедрое на ласки, Берет для смуглых лиц поярче краски, Где людям путь насилия неведом, Любой живет в согласии с соседом, Где в косах женщин искры росяные И у мужчин ладони, как стальные. Там пахарь-богатырь на вольной воле Златым зерном засеивает поле, Гостей встречает щедро и радушно, Там веселятся искренне и дружно; Там в юном сердце, в буйных силах тела Душа парит, не ведая предела. Таких вот сыновей тот край рождает. Хоть невелик он, — кто о нем не знает? Мой край легко в ладони уместится, Но целый мир делам его дивится. Да будет бог к тебе еще щедрей, Мой Сербский край, страна богатырей!

ТОСКА Перевод А. Сиротинина

Где-то птичка щебечет вдали над рекой, А мне на душу жгучею веет тоской. Тебе, птичка моя, этой думы печальной Не прогнать! По отчизне тоскую я дальной. Все в огне золотом здесь горят небеса, Но чужда и нема для меня их краса. Где ты, жавронок сербский, теперь распеваешь, Где ты пахарю звонкие трели роняешь? Где ты, мой соловей, милый гость наших Блот, Что поешь о любви там у лужицких вод? Ваших трелей, изгнанник, я слушать не буду, Да и сам скоро петь на чужбине забуду…

ЯКУБ БАРТ-ЧИШИНСКИЙ Перевод с верхнелужицкого

Якуб Барт-Чишинский (1856–1909). — Верхнелужицкий поэт, публицист, крупнейший представитель серболужицкой культуры XIX–XX веков. Родился в семье мелкого земледельца. Окончил католическую семинарию в Будышине, учился в Праге, участвовал в работе студенческого кружка «Сербовка». К пражскому периоду относится и углубленное изучение Бартом русской поэзии и культуры. В середине 70-х годов был одним из организаторов движения передовой сербской молодежи. В дальнейшем в течение двух десятилетий служил церковным администратором в разных местах Лужиц. Активно выступал на страницах сербских периодических изданий, формулируя программу возрождения и утверждения лужицкой национальной культуры. Страстно боролся против великогерманского шовинизма. Творческое наследие Я. Барта богато и разнообразно. Он создал несколько эпических произведений (поэма «Своз», 1876), народных драм, написал много повестей, рассказов. Однако Я. Барт прежде всего был поэтом-лириком, мастером виртуозного сонета, родоначальником баллады в сербской поэзии. В 1884 году он выпустил свою первую «Книгу сонетов», проникнутую болью за судьбы своего народа, за его будущее. (Ее открывает публикуемый в настоящем томе сонет «Славянам», за которым следовали «Сербской земле», «Поэзия» и др.) — Обогатили лужицкую поэзию и последующие сборники Я. Барта — «Формы», 1888, «Природа и сердце», 1889, «Сербские голоса», 1897, «Кровь и родина», 1900, «Крылом орлиным», 1904, «Радость и печаль», 1905, и др. По единодушному суждению современников, «Чишинский сделал для лужичан то, что Пушкин сделал для русских». Его стихи широко переводились на европейские языки.

Высоко ценя вклад поэта в развитие национальной культуры, правительство ГДР установило государственную премию имени Я. Барта-Чишинского, присуждаемую за выдающиеся произведения современной литературы.

СЛАВЯНАМ Перевод Н. Стефановича

Не смотреть, не слышать! Дикий рев вокруг. В море бесконечном жутко лодке малой, Злобные порывы бешеного шквала Весла вырывают у гребцов из рук. И гребцов смертельный охватил испуг,— Волны свирепеют, воет ветер шалый. Ждут пловцы чего-то, смотрят вдаль устало,— Если бы прорваться с севера на юг! Или их не встретит кто-то наконец В этой тьме кромешной, мрачной и беззвездной? Все тогда погибнут — дети, мать, отец… Море беспощадно, яростно и грозно. Братья, торопитесь, или будет поздно — Или не спасется ни один гребец.

СЕРБСКОЙ ЗЕМЛЕ Перевод Н. Стефановича

О сербская земля! Твои прославлю нивы, Всей древностью твоей душа моя полна. Я оживить хочу героев имена, Чтоб все услышали их скорбные призывы. О сербская земля! Души моей порывы И меч мой укрепи, пусть сбудется сполна Мечта о мщении, что свыше нам дана,— Злодейства древнего следы поныне живы. О сербская земля, ты дивно расцвела. Твоих напевов грусть и гор гранитных груды, Народа твоего великие дела,— О сербская земля, тебя я не забуду. Твой образ дорогой со мной всегда, повсюду, И в имени твоем поют колокола.

ПОЭЗИЯ Перевод Н. Стефановича

Что горит на скалах яркой позолотой? Что моря волнует и речную гладь? Что в напевах ветра слышится опять И в молчанье звезд, сверкающих без счета? Что ветвями елей смутно шепчет кто-то? Что кладет на листья светлую печать? Что, как запах трав, мы можем ощущать, Или как вечерних ласточек полеты? Жаворонка что умчало в глубь небес, Пеньем соловья заворожило дали? Что воркует голубь? Разберешь едва ли… Что за отзвук нежный в сердце вдруг воскрес? Эту тайну, это чудо из чудес, Это волшебство — поэзией назвали.

МАТЕРИ Перевод Н. Стефановича

Музыкой звучит любовь к бесценной маме, Мама это все, чем в жизни я согрет, Ты нарушить мне не дашь святой обет, Образ твой всегда в душистом фимиаме. Ты хранитель мой, ты ангел мой, тот самый, Что убережет от неудач и бед, Ты звезда моя, ты путеводный свет, Лучшими тебе обязан я мечтами. С верой на меня кто устремляет взгляд? Чьи еще слова мне душу озарят? Так от зла хранить меня сумеет кто нее? Как вознагражу тебя, что всех дороже? И молюсь, горячей неясностью объят: «О, вознагради ее, великий боже!»

УТРО [110] Перевод Н. Стефановича

Ослабели крылья черной ночи, Месяц побледнел, тускнеют звезды. В облаках зари зарделось пламя, И торжественно восходит солнце. Горы в золотом сверкнули блеске,— Значит, на земле настало утро. К жизни, к свету пробуждает утро, Прогоняя мрак кромешной ночи; Травы молодеют в юном блеске, И росинки, яркие, как звезды, На кустах уже целует солнце, И зажглось любви внезапной пламя. Вдохновенья пробудилось пламя. Птицы прославляют это утро, Запахи цветов приемлет солнце, Дар земли, избавленной от ночи. Струны ждут. Сменив ночные звезды, Утро расцвело в горячем блеске. Утро торжествует в юном блеске, В каждом взоре чувств горячих пламя. Сербам засверкайте, счастья звезды, Пусть им светит радостное утро До прихода бесконечной ночи, И любви да озарит их солнце. Землю на рассвете будит солнце, Обновляя все в веселом блеске, И срывает путы мрачной ночи. В каждом сердце оживает пламя И к работе призывает утро. Души наши светятся, как звезды. Ясные, не угасайте, звезды, Сербам озаряйте путь, как солнце, Как моим стихам сияет утро, Мне всегда светите в ярком блеске, Пусть горит и греет ваше пламя До кромешной тьмы последней ночи. Сербам звезды да сияют в блеске! Стужу ночи пусть согреет солнце! Будь как пламя, чтоб настало утро!

110

Утро. — Стихотворение представляет собой секстину, форму, изобретенную трубадурами и перешедшую в литературу Возрождения.

НО НЕ ЗАБУДЬ… Перевод Н. Стефановича

Сердце болит, и томится, и стонет уныло, Словно в душе моей грустная птица поет. Слезы горячие щеки мои обжигают, Сердце больное и ночью не может уснуть. Боль, как жемчужина, прячется в царстве подводном, Чтобы ее не увидел никто, никогда. В сердце пылает, как пламя, смертельная рана, Но осушить мои слезы бессилен и этот огонь, Губы мои обжигающий знойным дыханьем. Только в слезах находить утешенье дано. Но не забудь: пусть никто твоих слез не увидит,— Нужно ль врагов веселить и печалить друзей? Скорби твои пусть в тебе взаперти пребывают, Надо скрывать их иль просто разбить на куски… Душу свою открывай лишь лупе или звездам, Чтобы у них твоя боль научилась молчать. Только когда к тишине приобщишься небесной,— Песнями, музыкой станут печали твои.

ПРАВДА И ПОЭЗИЯ Перевод Н. Стефановича

Для Музы я оттачиваю перья, Когда небес вдыхаю синеву, И презираю грязную молву, Обман и фальшь, которым я не верю. Я не сочту за тяжкую потерю, Что лавр не увенчает мне главу,— Без звезд останусь, струны оборву, Но не продамся лжи и лицемерью. И Музе не брести по бездорожью, Где лестью все затоптано и ложью,— Она хранит свой свет, свое нутро, Она лишь там, где правда и добро, Ей сердца чистота всего дороже… Где правды нет — бросаю я перо.