Европейская поэзия XIX века

Ныне литература лужицких сербов является составной частью социалистической национальной культуры ГДР, где лужичане имеют все гарантированные конституцией возможности для ее интенсивного и беспрепятственного развития. Обращаясь с приветственным письмом к издательству лужичан «Домовина» («Родина») по случаю его десятилетия, председатель Совета Министров ГДР товарищ Вилли Штоф отметил, что в работе издательства «находит свое яркое выражение свободное развитие серболужицкого населения в Германской Демократической Республике. В многочисленных литературных произведениях нашли свое отображение национальное и социальное освобождение серболужицкого народа от вековой нищеты и угнетения, глубокое чувство дружбы к народам Советского Союза и других социалистических стран, так же как и активное участие серболужицкого населения в успешном строительстве нашего рабоче-крестьянского государства».

В настоящий том включены новые переводы стихотворений крупнейших поэтов Верхней и Нижней Лужиц XIX века.

ХАНДРИЙ ЗЕЙЛЕР Перевод с верхнелужицкого П. Стефановича

Хандрий Зейлер (1804–1872). — Верхнелужицкий поэт, ученый и публицист-просветитель эпохи национального возрождения. Автор лужицкого гимна. Был священнослужителем; в течение всей жизни проявлял глубокий интерес к изучению культуры своего народа, собирая и публикуя поэтические образцы его творчества. Был основателем и редактором лужицкосербских периодических изданий, сыгравших важную роль в развитии народного самосознания. В поэзии X. Зейлера преобладает патриотическая и социальная лирика в духе народно-романтических традиций. Многие его стихотворения были положены на музыку и стали народными песнями. Особый интерес представляют сатирические басни (X. Зейлер написал их свыше ста шестидесяти), направленные как против пангерманизма, так и против косности и невежества ряда соотечественников поэта.

В 1883–1891 годах по инициативе известного лужицкого ученого-слависта А. Муки было выпущено первое собрание сочинений X. Зейлера в четырех тонах. В ГДР произведения поэта неоднократно издавались и на родном и на немецком языках. Первые русские переводы стихотворений X. Зейлера были напечатаны в антологии Николая Гербеля «Поэзия славян», СПб., 1871.

СЕРБСКИЙ КРАЙ

Я знаю край, где пышность спелых нив Нас одаряет благодатью хлеба, И славен он, и сказочно красив, Над ним сияет солнечное небо. И этот край, навек любимый нами, Прекрасная лужицкая земля, И это наша радостная свадьба. Я знаю край, где правды жив закон, Где путь добра ведет к заветной цели, Где ложь и злоба выброшены вон, Где все полно лишь света и веселья. И этот край, навек любимый нами, Веселая лужицкая земля, И это наша радостная свадьба. А наш народ и в бурях устоит, Его не сокрушат ветров порывы. Он тверд всегда, как наших гор гранит,— Бестрепетный народ благочестивый. И этот удивительный народ — Лужицкий наш народ непобедимый, И свадьба наша втрое веселей. Он в час беды и честь и правду спас, Когда другим никак не устоять бы, И песни наши веселы сейчас, И светел праздник нашей сербской свадьбы. И этот удивительный народ — Лужицкий наш народ непобедимый, И свадьба наша втрое веселей.

БОЖЕ СЁДЛЕШКО [108]

Там седлешко рыдало, В лесу, на Жморце, На каменной вершине, Под лунным светом. Его спросили елки, Спросили буки: «О чем ты плачешь горько, О чем тоскуешь?» И ястребы проснулись На ветках темных, Разбуженные плачем И тяжким стоном. И от его ответа Все застонало: «Я сербских нив увидел Простор печальный. Погибель распростерлась Над сербским краем,— И слышен погребальный Звон колокольный. Когда бы мог поведать Все то, что знаю,— Я сердце вам пронзил бы Смертельной болью…»

108

Боже седлешко — мифическое существо лужицкого пантеона, чье появление предвещало близкую кончину.

НАПРАСНЫЕ УГОВОРЫ

Мне матушка так говорила не раз: «Ой, Хилжичка, в бедного ты не влюбляйся. Как гибнут от стужи морозной листы, Любовь погибает от злой нищеты. Ой, только богатым живется легко, Ой, нищему сердце нельзя отдавать». А милый мне только вчера говорил, Что чувство, как солнце, а деньги, как лед. Сказал он: «Что б, Хилжичка, было, когда б Я деньги имел, но тебя не любил?» Конечно, он прав, ошибается мать: Холодные деньги нельзя целовать. Когда под серпом погибают цветы, Не жаль уничтоженной им пестроты. Богатство — как стебель непрочный и слабый, Лишь друга любовь неизменна была бы.

СОЛНЦЕ, СВОБОДА

«Не могу цвести впотьмах,— Заявил подсолнух,— Нам живется лишь в садах, Ярким светом полных». Да, не жди расцвета Без тепла и света. Человек, — какой, скорбя, Ты томишься жаждой, Если света для себя Ждет подсолнух каждый? И ответ был очень Краток, прост и точен: «Путы рабства надо с нас Сбросить поскорее,— Воля вольная сейчас Солнца нам нужнее». Лишь свободы людям Ждать и жаждать будем.

ПУТЕШЕСТВУЮЩИЕ ЧУЖЕЗЕМЦЫ

Скитайся, блуждай где угодно,— Простор и размах. Как дышится сладко, свободно В зеленых краях. Не так ли кукушка кукует ку-ку, Для всех — лишь ку-ку да ку-ку… Повсюду достаточно места На свете для нас. Цветами лугов, как невеста, Земля убралась. Не так ли кукушка кукует ку-ку, Для всех — лишь ку-ку да ку-ку… Быть может, как нищий, блуждая, Изведав нужду, Всю землю от края до края, Весь мир обойду. Не так ли кукушка кукует ку-ку, Для всех — лишь ку-ку да ку-ку…

ВЫСОКОЕ ДВОРЯНСТВО, ИЛИ ТОПОЛЬ И СЛИВА

Над сливой стройной, юной и красивой, Что под высокой крышею росла, Надменный тополь вечно издевался: «Как смеешь ты, нечистая плебейка, Плодиться здесь и место занимать?» «Я очень рада,— Слива отвечает,— Что существую я не зря на свете. Будь я, как ты, ненужной, голой жердью, Я б от стыда, наверно, умерла». Надменный тополь выпрямился гордо. «Я жердь ненужная? (Тут он захохотал.) Пусть я не нужен, но зато высок!»

МАТО КОСИК Перевод с нижнелужицкого

Мато Косик (1853–1940). — Нижнелужицкий поэт и публицист. Родился в семье бедняка-крестьянина. Служил на железной дороге, затем стал журналистом. В 1883 году с группой переселенцев выехал в США, где получил теологическое образование и стал евангелистским пастором. Пытался вернуться на родину, однако не получил разрешения германских властей. С установлением в Германии фашизма оборвались все связи поэта с родным краем, которому посвящены многие его, проникнутые болью и горечью, стихотворения. М. Косик скончался в глубокой старости на своей ферме в Оклахоме. Поэмы М. Косика «Сербский праздник в Блотах» (в гекзаметрах, 1880), «Коварство маркграфа Герона» (1885), «Падение Бранибора» (1890), как и некоторые другие, написаны на сюжеты лужицкой истории, представляя собой, по существу, страницы своеобразной национальной энциклопедии. М. Косик создал цикл стихотворений, посвященных судьбе солдат, уроженцев Лужиц, участвовавших во франко-прусской войне. В 1884 году выпустил книгу «Сербы в Техасе». Многое из поэтического наследия М. Косика до сих пор рассеяно в периодике, значительная часть его стихов утрачена.

СЕРБСКИЙ КОРОЛЬ В БЛОТАХ [109] Перевод А. Спаль

Как только исполнится полночь, Громовый доносится хор И вихрь сотрясает мощный Отроги Блотских гор,— Встает король наш сербский, Очнувшись от вечных снов, За ним из пещеры в блеске Выходит рать его. Мерцает огонь небесный, На рыцарских копьях горит; Вершину горы Королевской Зарницы свет багрит. Взлетает король проворно На белого скакуна, Велит четырех своих воронов Выпустить дотемна. «В четыре стороны света Летите, я жду вестей: Не нынче ли, на рассвете, Восстану из груды костей? Пусть вихрь взревет над нами, И грянет сраженье во мгле, И смертоносное пламя Промчится по земле. Тогда я с горящего сердца Сорву сновидений покров, И сербское королевство Воспрянет из костров». Он спит, король наш сербский, Таит его в недрах гора, Но встанет в сиянии дерзком, Когда придет пора.

109

Блоты (по-немецки — Шпревальд) — болотистая низменность, образуемая Спревой в среднем течении между городами Хочебузом и Любином (Люббен). В балладе М. Косика отражен известный мотив о спящем в пещере короле, который проснется в ту минуту, когда его народу будет угрожать гибель, и спасет его.

РОДНОЙ ЯЗЫК Перевод А. Спаль

В древних деревах, что свалит буря, Долго дремлет сила под корою. Хоть стволы лежат, листву понуря, Но из пней я дом себе построю. Горько знать, что мы родное слово Молвить не умеем, будто немы. А ведь в недрах языка простого Затаились дивные поэмы. Как родник божественный в равнине, Наш язык живой неиссякаем. Гимн ему слагаем на чужбине. Почему же здесь пренебрегаем?