"Фантастика 2024-116". Компиляция. Книги 1-21

– Наверное, - подумав, согласился мой спутник и после небольшого молчания завертел головой по сторонам да сообщил. – Там дальше перед Ядвориками развилка будет.

– Что с того?

– Налево в Очажки дорога поведёт. Это деревня, куда я сестру отправил. Можно заехать и узнать подробнее, что это могут быть за люди.

– Не, мы туда определённо заедем! Но что узнать и у кого? – скептически поднял я брови. – Серые же по тракту ехали.

– Еремей, друг мой, ночует в Очажках только. Сам он большей частью в Ядвориках обитает.

– С чего так?

– Да он сапожник, а на тракте добрая обувь важнее всего. Чуть где жмёт и всё, вся нога в крови будет. В стоптанных тоже плохо. Поэтому он там и торгует. Кому купить всегда найдётся, но в Очажках жить семейному человеку как-то спокойнее.

– Ладно, - взглянув на мерно снижающееся к горизонту солнце, согласился я. – Он нас на ночлег устроить сможет?

– Думаю, не откажет.

«Откажет», - зло подумалось мне.

Помимо грозы и встречи с солдатами, со мной уже приключилось тысяча и одно мелочное несчастье. То ветка по лицу хлестанёт, то губу прикусил, то в чесночном хлебе целая долька чеснока попалась, то подпругу ослабило, птица на плечо насрала, а последние минут пять у меня и вовсе стало как-то подозрительно чесаться всё тело.

… Однако Еремей, друг моего спутника, не отказал, хотя на то основания у него имелись веские. И вот почему я так решил.

– Да в своём ль ты уме, Петро? – услышал я сквозящий недовольством шёпот снаружи хлева, где уже заканчивал заниматься обустройством коня.

– А что мне было делать? Ну что?

– Мы ж с тобой оговаривали, что Настасью я на постой беру, а там ты приезжаешь и вы уезжаете. Но столько девку у себя я держать не хочу и не буду. Мне жена плешь проела, что соседи вот-вот разнесут слухи о ней, и твой батька к нам явится. А ты батьку своего не знаешь, что ли? Он мне живо пальцы-то переломает! И не только.

– Будет тебе, Еремей.

– Нет, не будет!
– грозно произнёс сапожник. – Всему предел есть. Завтра же все вместе уезжайте.

Я спокойно погладил коня и, делая вид, что не слышал никакого разговора, вышел во двор. Затем, напоказ глядя на солнце, равнодушно потянулся, всем своим видом показывая царящую во мне беззаботность. Скисший Пет заелозил на лавке. Стоящий возле него Еремей тут же заторопился по своим делам, но… тут нас всех к столу позвали и трусливо, как крысы, расползтись по углам мы не успели.

Семейство у Еремея было маленькое: он сам, жена на сносях и малец лет трёх. Для такого количества людей изба и подворье были слишком большими, места хватало с лихвой. Кроме того, обстановка говорила, что живут эти люди в достатке. Но Настасья, сестра Пета, явно чувствовала себя неловко. Пожалуй, причиной было её положение навязанной гостьи, да ещё и гостьи другого круга. Девушка была одета не в крестьянский сарафан, а в богатое по сельским меркам платье. Это я видел, что оно простого фасона и местами заботливо заштопано. Прочие, наверняка, этого не замечали. Не обращали они внимание и на то, что на шее, прикрытой стоячим воротником, красовались бусы из свежих ягод брусники, а не из камня. Но на деле другие бусины этой девушке не пошли бы. Ей было всего лет пятнадцать, и такое простецкое украшение удачно подчёркивало миловидность юности.

– Вы очень любезны, что помогаете другу, - позволил я себе сказать хозяину дома за трапезой, чтобы заполучить возможность в будущем немного поманипулировать им.
– Настоящая дружба встречается редко.

– Дружба? – неподдельно удивился Еремей.

Мне пришлось скосить взгляд на Пета. Тот смущённо потупил глаза, и мне стало понятно, что я ещё чего-то не знаю.

– Разве нет?

– Нет, - сухо опроверг Еремей.
– Я долг отдаю. Мы когда в Тригорье жили, то пришёл к нам атаман оброк собирать. Денег не было, вот и пришлось к ростовщику обратиться. И чего говорить? Одно за другим, вовремя не выплатил. Вот мне три пальца и поломали.

Сапожник показал левую ладонь. Пальцы на ней и правда были корявыми, как если бы плохо срослись.

– Вот как? – насмешливо поглядел я на стушевавшегося Пета.

– Да. Было бы хуже, да вот Петро достало сил за меня заступиться. Так что, я как проклятый без продыху работал, голодал, но отдал всё. И после сразу уехал из этого мерзкого города в дом родительский. И скажу прямо, здесь нам живётся и богаче, и лучше. Смрад всякий не шастает.

– Угу, - многозначительно протянул я, осторожно вытаскивая из супа таракана. Немного давленого. Ровно настолько, чтобы понимать, часть его внутренностей уже осела в моём желудке. И, конечно, всерьёз голодный маг ни от чего не съестного не отказывается, но…

– Ой, – обомлела хозяйка от позора и, не на шутку тревожась, прижала ладонь к сердцу.

– Не-не, не переживайте, - попытался успокоить я беременную женщину, но при этом всё равно уверенно отодвинул от себя тарелку. А затем обратился к Еремею. – Кстати, по поводу шастающих и смрадных. Не было ли в округе отряда конного? Все в серое одеты. Маг ещё среди них быть, по идее, должен.

– Были позавчера. Но они в наших Очажки ненадолго задержались, а потому кто там был, сколько? Не считал я. У меня как раз живот сильно скрутило что-то, - мужчина с подозрением уставился на жену и спросил у неё. – Что о них скажешь? Ты же им сапоги продавала.

– Сапоги? – не сдержался я от вопроса.

– Сапоги, - подтвердила женщина. – Им сразу пять пар понадобилось. У всех старых разом дратва погнила, вот и пришлось им новые закупать. Они Еремея в Ядвориках сутки ждали, а не поехал он тогда туда, болел. Пришлось им тут нас искать.

– Вот же не подвезло людям, - задумчиво проговорил я и, гонимый мыслью, встал из-за стола. – Вы простите, я отлучусь ненадолго.

Моё нетерпение объяснялось очень просто – я шёл к колодцу узнавать информацию из первых рук. Правда, по дороге я благоразумно сорвал пучок садовых цветов и даже стянул со своей руки простенький перстенёк. Всё это добро я под настороженный взгляд бабки, как раз только-только набравшей воды, швырнул в колодец. После чего сразу перевесился через борт.