"Фантастика 2024-116". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Ближе, - без колебаний ответил я.
– У того дерева?
– Нет.
– У этого?
– Нет.
– Здесь?
– Да погодите вы с лагерем, сначала со старостой поговорим!
После этих слов я выделил среди начавших толпиться у домов людей самую осанистую фигурку. Наверняка это и был староста, но с такого расстояния было пока сложно говорить угадал
А из домов вышли, наверное, все жители Вековушек. Отряд солдат не мог не привлечь внимание крестьян. И я, довольный выверенным шагом вверенного мне войска, предпочёл не последовать благоразумному намерению Эдмуза въехать в деревню только вдвоём. Подумаешь селяне испугались? Зато как мне хорошо стало, когда мои орлы спешились и чётко замерли, вытянувшись в струнку по команде!
– А что у вас в деревне? Не пропадал кто? – спросил я сразу после приветствия старосты и представления ему своей персоны.
Митрофан – местный голова, с подозрением сощурился, задумчиво вздохнул и всё же признался.
– Пропал, сударь. Как есть, пропал! Никола, сын Данилкин. Здоровый такой парень, выше вас на две головы будет. Видали никак?
– Видел. Он в версте отсюда у дороги мёртвый лежит.
Одна из баб, делающая вид, что берёт воду из колодца, а на самом деле вовсю подслушивающая, вдруг отпустила ворот и разрыдалась в голос. Другие женщины тут же поспешили её оттаскивать, а ведро всё грохотало и грохотало о стенки колодца.
– Да погоди ты рыдать, Настасья! – грозно потребовал староста, перекрикивая шум. – Может и придёт он завтра к вечеру!
– Как же это он придёт? И неужто вы ему тогда обрадуетесь? – искренне удивился я, и Митрофан прояснил:
– Да это я так, наугад сказал, сударь. У нас все на месте в деревне-то. Только Николка утром к дядьке по делу пошёл в Тригорье, да там и заночевать должен был. Дорога-то неблизкая. Я ж и спросил потому, что обеспокоился. Но вдруг и не он? Вдруг обознались вы?
– Тёмноволосый? Курносый? Родинка на правой щеке, и лапти красной краской подкрашены?
– Вот те на! Никак он всё же? – щуплый Митрофан с досадой дёрнул себя за густую русую бородку. – Свят, свят, свят. Эх, придётся три десятка яиц везти, шоб Арсеня писульку Её светлости составил.
– Зачем сразу к ней? – счёл нужным поинтересоваться Эдмуз, когда понял, что я намерен промолчать.
– Чего к дружине какой-нибудь не обратитесь? В Тригорье, как я помню, была.
– Была да и есть. Только такие лихие люди там…
Несмотря на испытываемое им сожаление, староста с надеждой оглядел мою свиту - солдатню, одетую пристойно, форменно да всю при оружии. А затем в глазах его промелькнула хитрая искорка, и он осведомился.
– А, может, раз уж вы здесь, вы нам и поможете, э?
– В чём? Мужиков в деревне нет тело на погост снести? – я скрестил руки на груди и, поняв, что мою иронию могут не так понять, добавил: – Вам верно сказано, такими мелочами дружины занимаются. Ни графиня, ни я из-за одного парня суетиться не станем.
– Да не первым Николка будет-то! За последние пять дней ещё трое так вот сгинули. Двоих мёртвыми нашли, а одного до сих пор нигде нетути. Видать, бандюги у нас тут завелись, сударь. Надобно их…
Митрофан сделал жест, как будто выжимает бельё, но глаза его при этом сделались умильными как у котёнка. Я едва не рассмеялся и оттого смилостивился.
– Ладно. Если моё дело с этим пересечётся, то избавим вас от разбойничьего люда. Нет, так тоже не переживайте. Сам миледи Эльзе о вашей беде передам.
… Если вспомню, конечно.
– А что за дело-то у вас, сударь? Может, нам вам подсобить чем надобно?
– Лешего вам подвезём скоро.
– Свят, свят, свят… а леший-то нам зачем?
– Умер он. Вот хоронить везём.
– Так это ж в лесу, где он царил, надобно хоронить, - недоумевал староста, за что на него такая оказия свалиться могла.
– А это ваш. Из Лихолесья.
– Как наш? Я же на той неделе подношения носил и на другой день сверял. Принял их леший. Жив значится.
– Да может и наш, Митрофаня?
– толкнула в бок старосту дородная жена. – Помнишь, как опосля того ночью в лесу зверьё заголосило? Ты ещё подумал, что, может, и осерчал на что хозяин лесной? Но с охоты все с добром вернулися.
– А? Тогда может и наш, – с появившимся сомнением округлил глаза мужик.
– Ваш-ваш, - со всей убедительностью произнёс я.
Если даже если и не их, то лишним захоронение ещё одного не станет.
– Ох, горе нам! Горе!
– дёрнул себя за бородку староста так, что в руке у него остался целый клок волос.
Мне же до его горя дел никаких не было. Я лишь окончательно понял, что смерть лешего, вкупе с гибелью местного парня, никак не выльется в приятное дружеское застолье, а ради деревенской снеди участвовать в поминках да корчить сочувствующую рожу я не был готов.
– Где нам тут лагерь разбить лучше?
– Да тут везде всё одно, - ненадолго прекращая топтание брошенной под ноги шапки, ответил староста, и я решил.
– Эдмуз, да чего далеко ходить? Давайте вот тут, прямо за крайней хатой.
Капитан от моего выбора места поморщился, но в силу своего характера даже слова супротив не сказал. Лишь выкрикнул команду. Солдаты приказы командира тоже оспаривать обучены не были, а потому послушно ринулись исполнять указание, пугая сноровкой местных раскудахтавшихся куриц. По всему выходило, что совсем скоро я весьма комфортно отдохну в собственной палатке. Напрашиваться ни в какую избу мне не захотелось. Ну его, в такую бедноту добровольно лезть!