Гарики на все времена (Том 1)

165

Брожу ли я по уличному шуму, ем кашу или моюсь по суббота я вдумчиво обдумываю думу: за что меня считают идиотом?

166

Я долго жил как холостяк, и быт мой был изрядно пуст, хотя имел один пустяк: свободы запах, цвет и вкус.

167

Семья — надежнейшее благо, ладья в житейское ненастье, и с ней сравнима только влага, с которой легче это счастье.

168

Не брани меня, подруга, отвлекись от суеты, все и так едят друг друга, а меня еще и ты.

169

Чтобы не дать угаснуть роду, нам Богом послана жена, а в баб чужих по ложке меду вливает хитрый сатана.

170

Детьми к семье пригвождены, мы бережем покой супруги; ничто не стоит слез жены, кроме объятия подруги.

171

Мое счастливое лицо не разболтает ничего; на пальце я ношу кольцо, а шеей — чувствую его.

172

Тому, что в семействе трещина, всюду одна причина: в жене пробудилась женщина, в муже уснул мужчина.

173

Завел семью. Родились дети. Скитаюсь в поисках монет. Без женщин жить нельзя на свете, а с ними — вовсе жизни нет.

174

Если днем осенним и ветреным муж уходит, шаркая бодро, треугольник зовут равнобедренным, невзирая на разные бедра.

175

Был холост — снились одалиски, вакханки, шлюхи, гейши, киски; теперь со мной живет жена, а ночью снится тишина.

176

Цепям семьи во искупление Бог даровал совокупление; а холостые, скинув блузки, имеют льготу без нагрузки.

177

Бойся друга, а не врага — не враги нам ставят рога.

178

Я по любви попал впросак, надев семейные подтяжки, но вжился в тягу, как рысак, всю жизнь бегущий из упряжки.

179

Удачливый и смелый нарушитель законности, традиций, тишины, судьбы своей решительный вершитель, мучительно боюсь я слез жены.

180

Бьет полночь. Мы давно уже вдвоем. Спит женщина, луною освещаясь. Спит женщина. В ней семя спит мое. Уже, быть может, в сына превращаясь.

181

Еще в нас многое звериным осталось в каждом, но великая жестокость именно к любимым — лишь человека данность дикая.

182

Я волоку телегу с бытом без напряженья и нытья, воспринимая быт омытым высоким светом бытия.

183

Господь жесток. Зеленых неучей, нас обращает в желтых он, а стайку нежных тонких девочек — в толпу сварливых грузных жен.

184

Когда в семейных шумных сварах жена бывает неправа, об этом позже в мемуарах скорбит прозревшая вдова.

185

Если рвется глубокая связь, боль разрыва врачуется солью. Хорошо расставаться, смеясь — над собой, над разлукой, над болью.

186

Если б не был Создатель наш связан милосердием, словно веревкой, Вечный Жид мог быть жутко наказан сочетанием с Вечной Жидовкой.

187

Разве слышит ухо, видит глаз этих переломов след и хруст? Любящие нас ломают нас круче и умелей, чем Прокруст.

188

Жалко бабу, когда, счастье губя, добиваясь верховодства оплошно, подминает мужика под себя, и становится ей скучно и тошно.

189

Когда взахлеб, всерьез, не в шутку гремят семейные баталии, то грустно думать, что рассудку тайком диктуют гениталии.

190

Хвалите, бабы, мужиков: мужик за похвалу достанет месяц с облаков и пыль сметет в углу.

191

Где стройность наших женщин? Годы тают, и стать у них совсем уже не та; зато при каждом шаге исполняют они роскошный танец живота.

192

Семья — театр, где не случайно у всех народов и времен вход облегченный чрезвычайно, а выход сильно затруднен.

193

Закосневшие в семейственной привычке, мы хотя воспламеняемся пока, но уже похожи пылкостью на спички, что горят лишь от чужого коробка.

194

Наших женщин зря пугает слух про мужских измен неотвратимость, очень отвращает нас от шлюх с ними говорить необходимость.

195

Амур хулиганит с мишенью мужских неразумных сердец, и стерва, зануда и шельма всех раньше идут под венец.

196

Сегодня для счастливого супружества у женщины должно быть много мужества.

197

А Байрон прав, заметив хмуро, что мир обязан, как подарку, тому, что некогда Лаура не вышла замуж за Петрарку.