Книга чародеяний

Иногда Арман мечтал о том, чтобы угроза Хартманна не была пустым звуком – это придавало бы смысл тому безумию, в которое он ввязался. После таких мыслей он снова ненавидел себя, ведь получается, что он желает смертельной опасности для сестры. Сейчас такая мысль в голову Армана не пришла, и он занялся обращением почти спокойно: книга и только книга. Ничего, кроме книги. Чем быстрее он с этим справится, тем скорее кончится кошмар.

Снаружи вечерело, поднимался ветер, и его свист периодически гулял по коридорам и внутреннему двору. Замок Эльц засыпало снегом.

XX.

«Когда дети заснут, Оле-Лукойе присаживается к ним на постель. Одет он чудесно: на нем шелковый кафтан, только нельзя сказать, какого цвета, — он отливает то голубым, то зеленым, то красным, смотря по тому, в какую сторону повернется Оле. Под мышками у него по зонтику: один с картинками — его он раскрывает над хорошими детьми, и тогда им всю ночь снятся волшебные сказки, другой совсем простой, гладкий, — его он раскрывает над нехорошими детьми: ну, они и спят всю ночь как убитые, и поутру оказывается, что они ровно ничего не видали во сне!»

Ганс Христиан Андерсен, «Оле-Лукойе».

***

За столом звякали приборы, булькали напитки, шуршали салфетки. Старшие маги, представители своих стран или общин, наслаждались отменной хозяйской кухней, вдоль стен и по углам в тени стояли стражники – их покормили чуть раньше в перерыве, заодно снабдив дополнительными инструкциями. Никому не запрещали стоять и у окна, поэтому Арман был вынужден любоваться на огромную фигуру, возвышавшуюся между сидевшим строго напротив сэром Дерби и стеной снега. То, что где-то за его собственной спиной был Милош, едва ли придавало сил: друг ведь не знал, кого вызвался охранять…

Первое обращение прошло гладко, а на второй раз, когда потребовалось вновь умываться и идти в общество, Армана скрутила тревога. Одно дело – разово превратиться в кого-то и провернуть трюк-другой от его лица, совсем другое – возвращаться… Возвращаться раз за разом, он ведь только начал. Вкуса еды Арман почти не чувствовал, впрочем, он ел совсем немного: хорошим аппетитом Хартманн не отличался. Кусок в горло не лез, а какой лез, казался то пересоленным, то пресным.

– Не пора ли нам перейти к делу, друзья? – обратился ко всем Джеймс Дерби своим тонким голосом. Он поневоле поглядел на Хартманна, и Арман вежливо улыбнулся – с англичанином следует поддерживать ровные отношения.

– Пожалуй, – спохватился пан Росицкий и рассеянным жестом, как будто отгоняя муху, зажёг пламя на пустовавших подсвечниках. Остальные маги, преимущественно мужчины, вытаращились на него, сам пан Михаил ничего не заметил – после стольких лет возле дражайшей супруги для него это были мелочи. – Мне кажется, нами овладело какое-то легкомыслие. Стоит серьёзнее относиться к…

– Когда овладело, сейчас или в начале? – Хольцер грохнул на стол старинного вида кубок, расплескав по столу разбавленное вино. Старое лицо побагровело то ли от злости, то ли от выпитого. – Тогда я и спрошу первым! Уважаемые старейшины знали, что у нас получится не походный дневник, а неуправляемая… – он запнулся, подбирая слово поприличней. – Не поддающаяся контролю вещь?

В другом конце стола, вдалеке от камина, сидели сами старейшины: не все, насколько сосчитал Арман, но многие. С ними был и Берингар, которого старцы в капюшонах то ли опекали, то ли, напротив, выставляли в качестве глашатая своей воли. Со стороны их отношения были непонятны, и Арман пока не стал гадать – в конце концов, Хартманна это заинтересовало бы в последнюю очередь, а его собственное мнение сейчас не имеет силы.

– Рано говорить о том, что книга не поддаётся контролю, – ответил Берингар за всех. – Совместными усилиями был достигнут именно контроль над писарем и над книгой. Это возможно.

– Чары не вечны. Они выдыхаются, и контроль – вместе с ним.

– Никто не вечен, и всё же это не повод сидеть сложа руки и ждать конца. Герр Хольцер, позвольте мне напомнить, что прежде вам очень нравилась идея…

– Прежде всё казалось другим, – возмутился Эрнест. Глаза Берингара сверкнули, но голос оставался бесстрастным:

– Мы должны нести ответственность за принятые решения.

– Вот именно, – грохнул датчанин. Его звали Свен, и он был дальним родственником Роберта Хартманна по матери. Хольцер притих, то ли осознав свою глупость, то ли – что более вероятно – испугавшись. – Мне понравилось, что сказал этот молодой сержант сегодня днём. Если будущее пугает, надо смотреть хотя бы в настоящее, но никак не назад.

– Капрал, – вполголоса поправил Берингар. Арману показалось, что он силой удерживает себя от другой поправки – слова о настоящем всё-таки принадлежали старейшинам, но время хихикать над этим не самое подходящее.

– В самом деле? – удивился Свен. – Извините. В любом случае, давайте-ка пройдёмся ещё раз, какой у нас расклад.

– Не помешает разложить всё по полочкам, – согласилась Вивиан дю Белле и слегка повернула голову к Арману. Хартманн так и сказал: «вы поймёте, когда стоит вмешаться». Неужели это настолько просто?

Арман уже заметил, что многие на него смотрят, но спешить не стал. Он немного поболтал вино в кубке, рассеянно отпил, поставил на краешек стола и скользнул взглядом по сидевшему напротив сэру Дерби; потом, словно очнувшись, обратил внимание на чужие взгляды. И улыбнулся.

– Вы совершенно правы, Вивиан. Несомненно, господин Клозе донёс всё очень подробно и доступно, – Арман-Хартманн слегка остудил голос: неважно, что думает он сам, последняя встреча этих двоих прошла отнюдь не гладко. – Однако сама суть того, о чём он говорил, довольна сложна, и никто в этом не виноват. Итак, что мы с вами имеем? Сильный артефакт, причём сила его пока колеблется; источник знаний, которые нам пока не нужны, но пригодятся после так называемой «смерти магии»; наконец, яблоко раздора между нами… Да, – протянул он и ненадолго замолчал. – Сложная нам с вами выпала роль. Однако в том, что колдовское сообщество и в этот раз найдёт выход, я нисколько не сомневаюсь.

– Вы сказали «пока колеблется», Роберт. Значит ли это, что есть надежда на какой-то… – Свен пожевал губами. – На какую-то стабильность в поведении книги?

– Полагаю, что да, – спокойно ответил Арман, почти дословно цитируя самого Хартманна. К счастью, он и сам понимал, о чём говорит посол: на том же подсознательном уровне, как понимал магию и, как ему казалось, саму книгу. – Видите ли, наша с вами книжица ещё не успокоилась. Все присутствующие – достаточно опытные маги, чтобы понимать суть таких вещей, как магические колебания, неустойчивость чар, не буду перечислять… И то, что рядом опять оказалось большое количество колдунов, вряд ли пошло ей на пользу. Пока.

– А в будущем это не будет иметь значения, поскольку магия как таковая исчезнет? – пан Михаил схватывал на лету.

– Именно так. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

– Нет нужды, – проскрипел кто-то из старейшин. – Продолжайте, Роберт. Вы всегда были хорошим теоретиком.

Теоретиком, не практиком. Арман снова занялся питьём, спешно выбирая из ряда открывшихся возможностей – ему казалось, он придумал, как завладеть книгой прямо сейчас, но в первый же вечер это исключено. Одна идея, вторая, третья… Нельзя увлекаться. Каждую нужно взвесить раз пять.