Королевы и монстры. Шах

– Понятно. Вот тебе и Билль о правах, и эти несносные шестая и восьмая поправки.

Его глаза злобно сужаются от моего пренебрежительного тона. Он сжимает челюсть. Прямо как Деклан. Меня внезапно накрывает острая, невыносимая тоска по нему.

– Деклан О’Доннелл, – снова произносит Человек-гора. – Расскажи мне о нем.

– Никогда о нем не слышала. А давно ты служишь в ФБР? Или это ЦРУ? Могу поспорить, медицинская страховка у вас шикарная. Похоже, к дресс-коду стали относится попроще, но я федеральщиков только в кино видела. Ты не смотрел фильмы про Джейсона Борна? Обожаю этого парня. Он просто улет.

– Как вы с ним познакомились?

– С кем? А, ты снова про этого парня, Деклана? Я уже сказала, что понятия не имею, кто это.

Человек-гора взрывается.

– Мы следили за тобой. И знаем, что ты с ним связана. Мы поймали тебя на его территории.

– Слушай, я просто в отпуске. Я доехала до этой люксовой части города и решила пройтись по чьему-то пляжу. Здесь это незаконно? В Калифорнии мы постоянно так делаем. С другой стороны, это очень прогрессивный штат…

– У нас есть фотографии, где вы вместе, – горячится он, пытаясь не потерять самообладание.

Я пожимаю плечами.

– Это не я.

Повисает долгая, железобетонная пауза. В это время я рассматриваю татуировки у него на предплечьях.

– Это кто, друид? Немножко похож на Гэндальфа из «Властелина колец».

Открывается дверь. Заходит еще один мужчина.

На этом – темный костюм, полосатый галстук и запонки. На голове у него густая шевелюра серебристых волос, а лицо как будто высечено из гранита. Его начищенные туфли способны ослепить своим блеском.

– О, смотри, Человек-гора, пришло большое начальство. Видимо, не так уж ты блестяще справляешься с допросом заключенной.

С юркой деловитостью закрыв за собой дверь, новый парень окидывает меня быстрым оценивающим взглядом. А потом приветствует с улыбкой, которую по дружелюбию можно сравнить разве что с оскалом бешеной собаки.

– Здравствуйте, мисс Келлер.

У него нет различимого акцента, но он как-то странно растягивает слоги, будто впервые пробует говорить на новом языке. Он словно копия, а не настоящий человек, или пришелец, совсем недавно прилетевший на Землю.

– О, вау, я сейчас прямо вспомнила сцену из «Матрицы», где агент Смит допрашивает Нео по поводу его связи с Морфеусом. Вы говорите в точности как он. И внешне тоже похожи. Только вы гораздо старше. И стоило бы раздобыть вам пару темных очков, чтобы прикрыть эти глаза-бусинки.

Человек-гора и черный костюм обмениваются взглядами. Костюм говорит:

– Я тебя сменю, Грейсон.

– Грейсон? Вау, это очень крутое имя. Уверена, ты был суперпопулярным в школе.

Грейсон делает ртом что-то странное. Кажется, он пытается сдержать улыбку, но, может, я просто придумываю.

Он выходит из комнаты, оставляя меня наедине с костюмом.

– Мисс Келлер, меня зовут Томас Аквинат.

– Гоните! Это же английский вариант имени итальянского философа [8] ?

8

Имеется в виду Фома Аквинский (1225–1274 гг.) – средневековый итальянский теолог и философ. Учитель Церкви и систематизатор схоластики (прим. пер.).

– Да.

– Бывает же такое. Пожалуйста, продолжайте.

Он сцепляет руки за спиной, проходит к металлическому столу, садится на него и начинает болтать ногой. Это очень немужественная поза, и она бы точно снизила степень моего гипотетического испуга.

– Мисс Келлер, нам известно о вашей связи с русской братвой. Нам также известно о вашей связи с ирландскими бандами. Это неопровержимые, документально подтвержденные факты, так что будьте добры, прекратите изображать невинность.

Его манера речи меня восхищает. А вот без его псиного оскала, на мой взгляд, можно было бы и обойтись.

Он продолжает как напыщенный университетский профессор, читающий лекцию, которую студенты благополучно просыпают.

– Согласно Патриотическому акту, у меня есть право держать вас тут бесконечно. Как агент террористов и пособница врага вы не имеете никаких прав. Все ваше будущее целиком и полностью находится в моих руках. Пожалуйста, примите это к сведению, когда станете отвечать на вопросы.

Он замолкает, чтобы дать мне время подумать, стоит ли уже начать плакать и умолять.

Вместо этого я зеваю.

– Как началась ваша связь с Декланом О’Доннеллом?

– Я понятия не имею, кто это.

Его физиономия скисает. Что само по себе достижение, ведь лицо у него как сливной бачок. Он щелкает пальцами, и в комнату заходят двое огромных мужчин.

Они оба одеты в военную форму и солдатские сапоги. И оба размером с гору. Один из них держит в своей мясистой руке плотный конверт и передает его костюму. Потом они становятся по обе стороны двустороннего стекла, расставляют ноги, складывают руки ниже пояса и смотрят на меня.

Тот, что справа, облизывает губы.

Уверена, пытками водой заведует он.

Костюм достает из конверта фотографию восемь на десять. Показывает ее мне. Это черно-белый снимок, на нем мы с Декланом садимся в вертолет.

– Это вы.

– Вы шутите? Я бы никогда не надела такие джинсы. Это же прошлый сезон!

Он показывает мне еще одну фотографию. На ней мы с Декланом стоим на кухне после неудачно сложившегося вечера покера. Деклан держит мое лицо в руках. Похоже, что он кричит, а так и было.

Это отвратительно – что они наблюдали за нами. Фотографировали нас вместе. Меня передергивает.

О господи. Мы не закрывали занавески, когда занимались сексом?

– Это вы.

– Нет. Но кто бы ни была эта бедная девочка, мне ее жаль. Этот парень кричит прямо ей в лицо. Как по мне, похож на психопата.

– О, он однозначно психопат, – соглашается костюм и кивает. – Согласно нашим данным, он убил более тридцати пяти человек. И это только те, о которых нам известно.

Он выжидающе смотрит на меня.

– Похоже, у него много неразрешенных проблем. Я бы посоветовала занятия по управлению гневом.

Костюм откладывает конверт и фотографии. Сцепляет руки на коленях. И тихо говорит:

– Ваш отец патриот. Выдающийся человек. Выдающийся военный. Будет очень жаль, если его лишат всех воинских почестей и бросят в тюрьму за помощь и соучастие террористам.

Моя неприязнь к этому парню спускается на этаж ниже и превращается в чистую ненависть. Это последний уровень, отсюда двигаться уже некуда. Я смотрю на него уже без налета юмора.