Коронованный наемник

– И все же я могу помочь тебе парой безделиц, – Йолаф встал и шагнул к стоящему в углу столику с письменным прибором, – у тебя есть подробная карта княжества?

– Да, я нашел ее в бывших покоях Леголаса, – кивнул Сарн, тоже поднимаясь.

Через несколько минут Йолаф развернул широкое полотнище карты прямо на полу:

– Вот убежище Сармагата, – кончик гусиного пера указал на нагромождение скал среди леса, – его ты уже видел. Не вздумайте подходить к нему отрядом, оно великолепно охраняется, незамеченными вы приблизиться не сможете.

– Верхом – да, – Эртуил с сомнением покачал головой, – но пеших эльфов в лесу оркам заметить очень трудно, поверь мне на слово.

– Нет, дивный, Йолаф прав, – подал голос Таргис, доселе неприметно сидевший на сундуке, – охрана у господина особая. Даже вашему брату не прошмыгнуть. Я сам тех сторожей дрессировал. Одиночек они пропускают, от таких больше пользы, чем опасности. Знак подадут – а там не их забота. Но больше пяти душ – то для них уже враги.

Эртуил нахмурился:

– Это меняет дело. Что ты посоветуешь?

Йолаф указал пером на другую группку скал:

– Здесь есть отличный овраг. Глубокий, с нависающими краями, вход в него всего один и узкий, как бутылочное горлышко. Варги недолюбливают это место, еще в пору моего отрочества там нередко устраивали засады на этих хищников, а у варгов долгая память. Там можно укрыть коней.

– Отлично, – Сарн задумчиво смотрел на тщательно и любовно вырисованный лес, – но, прежде чем судить, как подойти к штабу орков, нужно понимать, зачем именно нам туда идти. Йолаф, как ты считаешь, грозит ли Леголасу смерть?

– Едва ли, – уверенно ответил рыцарь, – Сармагат никогда не убьет такого ценного пленника из пустой кровожадности. Но поторопиться стоит. Если я что-то и знаю об этом вожде, так это то, что он невероятно изобретателен. Мы сейчас тревожимся о жизни Леголаса, а Сармагат может измыслить ему какую-то другую участь, о которой нам даже не придет в голову подумать. И посему я предлагаю вот что.

Йолаф сунул руку за отворот камзола и вынул плоскую фляжку с изящным орнаментом:

– Вот, Сарн, возьми. Эта неприметная вещица – очень любопытная штука. Когда доберетесь до оврага, вынь пробку и подуй на горлышко, чтоб оно загудело. Камрин услышит тебя и явится на зов. От нее ты узнаешь, что с принцем, и как можно ему помочь. Она в штабе Сармагата – свой человек. Пожалуй, из всех нас только она там в безопасности.

Эльф бережно взял в руки флягу:

– Я никогда не слышал о такой волшбе… Откуда она у тебя?

– Это фляга Сармагата, – пояснил Йолаф, – он… ммм… потерял ее, а Таргис нашел, – добавил он с едва приметной усмешкой, – и по чистой рассеянности именно в ней принес мне вина. Она зачарована, чтоб ее зов слышала только Камрин. Именно так я позвал сестру, чтоб передать ей украденный свиток. Зов сам укажет Кэмми, куда ей надобно явиться.

Фляга прошла по кругу. Элемир долго и заинтересованно разглядывал ее, а потом восхищенно присвистнул, отдавая Сарну:

– Кто б подумал, что у орков этакие игрушки есть. Мне б такую.

– Чтоб во хмелю в лесу не потеряться, – хохотнул неугомонный Рингар, ловко уворачиваясь от подзатыльника.

…Они разошлись почти под утро. Пытаясь заснуть, Сарн еще долго размышлял о долгожданной свободе. Наконец ничьи заботы уже не лежали на его плечах грузом долга. Завтра он отправится туда, куда так долго и отчаянно стремился. Он совершенно не знал, как и что сможет предпринять. Но изматывающему бездействию все равно пришел конец, и теперь Сарну вопреки всем доводам рассудка верилось, что он найдет способ спасти друга.

Негреющее солнце лениво карабкалось из-за гор, в открытые ставни лился тусклый утренний свет.

Эрсилия, стоя у туалетного столика, сосредоточенно застегивала длинный ряд пуговиц на левом рукаве. Покончив с пуговицами, княжна подняла глаза: из зеркала на нее смотрела худая до прозрачности девица с испуганно-упрямым выражением на бледном лице. Темное сукно платья плохо скрывало выступающие ключицы, на шее и щеках виднелись полузажившие царапины, тени лежали под припухшими глазами, темные, давно не стриженные кудри, несмотря на долгие терзания гребнем, выглядели неухоженными. Хороша…

…Она провела ту ночь без сна. Вечером к ней заглянул Йолаф, попросил надеть плащ и повел темными коридорами в княжеские покои. Сарн уже обо всем позаботился – у двери стоял эльфийский караул, безропотно пропустивший рыцаря со спутницей в апартаменты правителя.

Йолаф стиснул зубы, внутренне сжимаясь, когда Эрсилия тихо подошла к застеленному черным покрывалом помосту и откинула с отцовского лица край траурной парчи. Она не плакала, лишь задрожали и ссутулились плечи.

Иниваэль казался спящим. Смерть разгладила на лице князя горькие складки, развеяла облако заботы на высоком лбу, и сейчас аристократичное изможденное лицо было удивительно безмятежным в обрамлении седых прядей.

– Прости меня, – прошептала Эрсилия, – прости, батюшка. Прости за горе, которое я причинила тебе. Я не успела повидаться с тобой. Прости и за это.

Она склонилась к неподвижной груди отца, кладя на нее голову и крепко обнимая окоченевшие плечи. Потом коснулась воскового лба поцелуем, с трепетной нежностью проводя ладонью по холодной щеке князя. Вскинула глаза на портрет матери, ловя ее ласковый взгляд и не найдя в нем скорби. Потом снова склонилась к отцу, и на сей раз горячие слезы заструились по щекам.

– Прощай, – тихо и твердо поговорила она, – я обещаю, я не подведу вас с мамой. Я еще не знаю, что мне нужно делать. Но все было не зря, клянусь...

… Йолаф вел ее обратно, а она пыталась унять колотящую ее дрожь. Потом снова плакала, не утирая глаз, а потом слезы вдруг в одночасье высохли, оставив на месте обжигающей боли лишь печаль, горькую, но уже не выедающую сердце изнутри, подобно огню, который жарко, но мирно горит в очаге, не бушуя в доме разрушительным пожаром.

Но заснуть блудной княжне не удалось. Она долго пыталась решить, как предстать перед глазами подданных своего покойного отца, как убедить их в своей искренности. Князь открыто называл дочерью Камрин… Ее притязания могут быть сочтены попыткой представить Иниваэля едва ли не безумцем. А если все удастся? Если она сможет отстоять свои права? Что будет дальше? Сумеет ли она, вчерашний оборотень, едва вернувшийся в человеческое обличье, все еще несущий в глубине надорванной души ту, прежнюю, злобную и затравленную сущность, возглавить княжество? Йолаф упорно ни слова не говорит об их будущем, занятый лишь вопросом ее восстановления в правах на престол.

Эрсилия глубоко вздохнула, глядя в потолок, на котором рассеянный свет луны вычертил тусклый слепок оконного переплета. Ее никогда не готовили к правлению… Отец вообще всегда относился к ней, как к хрупкому ребенку, которого ни к чему утруждать государственными заботами. В истории патриархального Ирин-Таура можно было по пальцам перечесть правящих княгинь. И те, как правило, становились ими, овдовев. Хельга пребывала в убеждении, что Эрсилия в свой час выйдет замуж за какого-нибудь достойного и энергичного вельможу, на которого и падут заботы о княжестве, а посему дочь надобно воспитать скорее для роли княжеской жены.