Коронованный наемник
Шрифт:
В памяти легко всплыл малый зал близ отцовского кабинета… Горит камин, матушка сосредоточенно колдует над коклюшками, сплетая узор тонкого кружева. Тринадцатилетняя Эрсилия сидит у огня на низкой скамеечке, опустив на колени вышивку, а Хельга, изредка поднимая глаза на дочь, говорит будничным тоном, словно не знает, что девочка ловит каждое ее слово:
– Ты должна быть для мужа подобна кольчуге под камзолом, Эрси. Мало кто видит тебя, лишь некоторые о тебе догадываются. Но муж всегда чувствует тебя у самого сердца. Всегда знает, что ты незримо стоишь на страже, никогда не подведешь его и не предашь. Сейчас тебе это кажется вздором. Так думала и я, выходя за твоего отца в шестнадцать лет. Но, поверь, однажды ты убедишься в моей правоте. Не слушай краснобаев, что пишут романы, которые тебе привозят из других земель послы и торговцы. Задача супруги монарха – не блистать. Ее долг –
И помни – чем ниже ты стоишь на лестнице над толпой подданных, тем легче им подхватить тебя, если ты упадешь. Никогда не считай испорченное платье прачки меньшей неприятностью, чем свое собственное. Обогрей в замке каждого, любому дай чувствовать, что он для тебя Том, Эван или Луиза, а не просто конюх, истопник или горничная. И тогда ты не будешь бояться внутренней гнили, которая намного чаще и вернее подтачивает любое дерево, чем топор дровосека…
… Княгиня нередко заводила эти разговоры. Она никогда не называла их наставлениями, лишь вскользь и к слову вплетая их в долгие вечера наедине с дочерью. Эрсилия слушала, но втайне считала материнские слова старомодными и скучными, поскольку их практическая суть была начисто лишена романтики. Родители вообще были парой унылой. Они никогда не ссорились, всегда и во всем держались общего мнения, словом, не знали, что такое пылкость и накал чувств. Годы шли, и княжну настигла первая страсть. Волнующая, щемяще-запретная, она стала главным, что тревожило юную Эрсилию в то время. В ней все было не как в сухо-благоразумных материнских нравоучениях. Дерзкий и волевой сотенный Йолаф, со своими сильными руками, уверенными манерами и загорелым лицом совсем не походил на холеных придворных юношей, как его веселая и острая на язык сестра Кэмми, умевшая даже стрелять из лука, была намного интереснее сверстниц Эрсилии ее собственного круга. Отец был в ужасе от причуды дочери, честил сотенного «похотливым солдафоном», отчего-то не понимая, что Йолаф… увы, совсем не видел в княжне даму сердца, как в ее любимых книгах, и придерживался с ней учтивого и сдержанного тона.
А потом пришел страшный день, когда отец решил сослать дочь в Итилиэн. Эрсилия весь вечер рыдала в комнате, а потом набралась храбрости и решила попытаться переубедить батюшку. Уже подойдя к покоям князя, она услышала из-за двери крик… Хельга, преданная и никогда не спорившая с мужем, кричала на князя, не понижая голоса:
– … губишь ее, Вейль!!! Что ждет Эрси в Итилиэне? Два года бесполезного прозябания? Или же брак с каким-нибудь чужеземцем? Она должна жить здесь, в княжестве, где однажды станет княгиней!!! Чем не по душе тебе сын Акселя? Да, он сорвиголова и буян, но он еще так молод! И при этом пользуется в гарнизоне авторитетом, о котором комендант в его годы и не помышлял! Вейль, не обманывай себя! Мы – клочок земли среди леса, окруженный опасными землями! Кто, как не воин, может быть лучшей партией для Эрсилии? Ирин-Таур не может возглавлять поэт!
– Замолчи, безумная!! – рявкнул в ответ князь, – этому не бывать!!! Женщины… Вы везде видите любовь и романтические бредни! Что будет, если я не пресеку этот бессмысленный роман? Эрси отболеет этим увлечением, а Йолаф? Ты что ж думаешь, он согласится отойти в сторону, когда ему уже почти прочили княжеский трон? И к чему придет твое прекраснодушие? Либо к несчастному браку, либо, если Эрси изберет другого, к междоусобице!..
Дальше Эрсилия уже не слушала, она бежала, сломя голову, к своей опочивальне, чувствуя, как нутро сжимается от ужаса. Впервые она услышала, как о ее страсти к Йолафу говорят всерьез, впервые ощутила, что страсть эта – реальна, и может иметь реальные, а вовсе не навеянные ее девичьими мечтами последствия. И впервые узнала, что ее скучные родители тоже могут схлестнуться в настоящей ссоре…
… Эру, как все это было важно тогда. Все эти детские неурядицы, отроческие переживания. Как безжалостно по-настоящему все стало потом…
Встряхнув головой, Эрсилия еще раз долгим взглядом посмотрела в зеркало. Ей нечего стыдиться. Ей незачем врать. Увы, не все и не всегда зависит от жалких людских планов и усилий. Не бояться… Просто не бояться – и все. С ней уже случилось худшее. Она уже знает цену настоящему и поддельному. У нее снова есть ее истинный облик. У нее снова есть Йолаф. Так не все ли равно, будет
ли у нее престол?Бесснежное морозное утро снова застало на площади у замка многосотенную толпу, как в недавний день суда над рыцарями.
Йолаф вышел на открытую галерею, где еще недавно стоял арестантом со скованными руками. Его сопровождали Сарн, сенешаль Ральф и еще несколько высокопоставленных вельмож. Вдоль галереи блистал латами рыцарский караул.
Рыцарь принес присягу, эльф передал новому коменданту главные ключи от ворот города, от цейхгаузов и складов, придворные поставили подписи под княжеской грамотой с назначением. Подняв над головой ключи в традиционном жесте, Йолаф шагнул к парапету, и площадь взорвалась приветственными криками. Нет, не все в этой толпе считали, что с опального рыцаря по справедливости сняли обвинения. Не все доверяли недавнему ренегату, да и нравился он не всем. Но не это сейчас было главным. Это назначение означало окончание смутного и пугающего времени, когда покинутая гарнизоном столица замерла в страхе перед собственным взбунтовавшимся гарнизоном, самый перспективный из молодых рыцарей был обращен молвой в кровавого лесного разбойника, над княжеством нависла угроза войны, а уход эльфов грозил разгулом новой волны мародерства и насилия.
Йолаф молчал, вслушиваясь в гул площади, вглядываясь в лица, пытаясь понять настроение толпы. В другой день он упивался бы лучами своего триумфа, но сегодня этот блистательный момент был для него лишь прелюдией к намного более важному и ответственному моменту, от которого, в сущности, и зависела дальнейшая судьба княжества.
Опустив ключи, он воздел вторую руку, призывая к тишине. Вздохнул, мысленно призывая на помощь Валар.
– Жители Ирин-Таура, соотечественники, братья! Я благодарен вам за доверие и оказанную мне честь. Достойные сыны Лихолесья, ваши заслуги трудно переоценить, и я никогда не забуду вашей отваги, благородства и самоотверженности. Но начать свою службу я должен с вестей поистине невероятных. И я взываю к своим землякам в надежде, что они отбросят предрассудки и подозрительность, и выслушают мой рассказ с открытым сердцем. Я сам призываю гнев Эру Единого на свою голову, если солгу вам.
На площади воцарилась мертвая тишина. Йолаф сделал паузу и больше ощутил, чем услышал, как Сарн шагнул ближе к нему, словно предлагая незримую поддержку. Снова оглядев замершую толпу, Йолаф начал:
– Ирин-Таур скорбит о кончине князя Иниваэля. Но многие из его подданных наверняка обеспокоены продолжительной болезнью княжны, которая ни разу не появилась на людях после окончания битвы за Тон-Гарт. Сегодня пришло время положить конец домыслам и слухам.
Йолаф уже собирался сказать следующую фразу, когда за его спиной расступился строй рыцарей, и чья-то затянутая в перчатку рука тронула Йолафа за плечо. Комендант отступил в сторону, осекшись, поклонился. Позади него стояла девушка в темном блио и плаще, капюшон затенял лицо. Она выступила к самому парапету и поклонилась толпе, зарокотавшей взволнованными голосами.
– Приветствую вас, господа ирин-таурцы и воины Лихолесья! Я прошу прощения за то, что дерзнула прервать речь коменданта. Но то, что он собирается поведать вам – по справедливости должна сказать вам я. Ибо комендант защищает сейчас мое доброе имя. Я здесь после долгого отсутствия. После многих испытаний и несчетных интриг. И мне не след прятаться за его спину и ждать, покуда он возьмет на себя мою заботу.
Сенешаль Ральф откашлялся, выступая вперед:
– Кто вы, сударыня? И каким образом связаны с комендантом?
Девица замолчала на секунду, коротко вдохнула и сбросила капюшон:
– Я – Эрсилия, княжна Ирин-Таурская, дочь Иниваэля и Хельги, единственная законная наследница Бервирова престола.
Эти слова повергли толпу в тишину столь плотную, что ее, казалось, можно было резать ножом. Несколько секунд протекли в молчании, а потом одинокий голос крикнул:
– Вот уж дудки! Я знаю княжну! Кажный день в замок дрова привожу!
И тут же над площадью взметнулся шквал криков:
– Самозванка! Лгунья! Сговор! Только в коменданты – уже смуту затеял! Еще княжеское тело земле не предали!
Но рыцари разом ударили мечами по щитам, и оглушительный звон отсек какофонию воплей. Йолаф повысил голос:
– От вас не ждут, что вы молча склоните головы и поверите на слово мне или кому-то еще! Я сказал прежде – вас ждут вести, что потрясут вас! Так что вам стоит выслушать их? Если после раскрытия всех тайн и ответов на все вопросы вы все же сочтете меня лжецом и интриганом – моя виселица готова!!! Но я и многие другие люди и эльфы потратили месяцы для того, чтоб наступил этот день! Так потратьте же и вы жалкие полчаса!!!