Любовь нас выбирает
Шрифт:
— Тогда я вообще ничего не понимаю, — похоже, теперь я начинаю заводиться, — не понимаю, не понимаю, и даже не хочу понимать. Из-за чего? Что не так? Почему ты уходишь?
— Я не ухожу.
— Неправда, — прерываю и не желаю больше слышать его жалкие оправдания. — Тогда идем домой. Идем. Открывай ворота. Пожалуйста, слышишь, Макс? Я не хочу сегодня, как ты там сказал — «именно сегодня», оставаться в этом доме одна. Или, если тебе неприятно жить здесь, со мной, то я готова переехать к тебе в твою квартиру. Ну, в ту твою нору, которая расположена над нашим рестораном.
Он прищуривается и как-то всем корпусом отклоняется
— Что? — спрашиваю. — Что не так? Тебе смешно? Ты обозреваешь жалкую картину? Что? Максим?
— Не хочешь, чтобы я уходил, Найденыш?
— Не хочу и абсолютно не скрываю этого. И потом, — скрещиваю руки на груди, — не вижу в этом никакого здравого смысла. Допустим, ты ушел, и что…
— Мы оба успокоимся, приведем себя в порядок, умиротворим чувства.
— Я и так умиротворена. Ты на свободе — это самое главное, а на остальное мне плевать.
— Там колоссальный штраф, Надежда. И я должен извиниться…
— У меня есть деньги, Максим, и я извинюсь за тебя, за вас. Мне не трудно.
— Ну, сука! — он опять бьет руками по рулю, машина робко сигнализирует о причиненной боли вытьем клаксона. — Ты издеваешься? Опять? Что, правда, ни хрена не догоняешь? Надя? Мы ведь только полчаса назад, казалось бы, этот момент обговорили и на тебе, «Зверек», женщина пойдет поклоны бить и мусорить баблом.
— Что? — осторожно и негромко уточняю.
— Заплатишь? Извинишься? Что дальше? Может ляжешь с ним в кровать? Последнее — в виде бонуса или долбаный задел на будущее, потому как я не остановлюсь с мордобоем этой твари, если он появится у нас или где-то рядом, в своем ближайшем окружении, я вдруг вдали замечу эту скотскую рожу, то сразу говорю, что за последствия не отвечаю…
Морозов резко затыкается и по выражению моего лица читает вызванный им, наверное, по неосторожности, откровенный шок.
— Надь?
— Ты сказал сейчас, что я решаю все проблемы через постель… М-м-м… — мычу и остро реагирую именно на это предположение, на все остальное мне начхать.
Он тоже понял, что слегка погорячился, но всем известная народная мудрость гласит: «Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь». Поздно откатывать назад и о чем-то теперь здраво рассуждать.
— Ты сказал, что я могу лечь с ним в кровать? — не глядя дергаю ручку, открываю дверь и практически вываливаюсь задом на асфальт. — Ай!
Шлепок! Удар! По-моему, я даже слышу громкий хруст! О, Господи, как больно! Ударилась, убилась, растянулась перед ним на слегка подмерзшую землю у ворот своего собственного дома. Всхлипываю и пытаюсь встать на ноги, но странная слабость не дает мне сделать ни одного шага — растекаюсь, морщусь, корчусь, сжиживаюсь и на спину ложусь, прикладываясь затылком об оледеневший асфальт. Господи! Только не перед ним. Не замечаю больше Зверя на водительском сидении, зато всем телом ощущаю его присутствие рядом со мной. Приподнимает и сразу же пытается удобнее перехватить, чтобы в руки взять.
— Пусти меня, — выкручиваюсь и размахиваю верхними конечностями. — Не трогай! Не запачкайся об меня. Приклеится репутация — вовек от грязи не отмоешься. Потом, правда, привыкнешь, наконец смиришься и перестанешь глаза перед людьми опускать. Послушай умудренную
таким опытом падшую женщину. Пусти, сказала!— Надь… Я не то хотел сказать, абсолютно не об этом, — он настаивает на своей помощи и пытается меня поймать. — Перестань! Не надо!
— Тебе пора! А то таким, как ты, порядочным мальчикам будет слишком поздно возвращаться домой, в теплую кроватку, а вот мы, ночные бабочки, как раз выходим на промысел — не страшно, сейчас перед праздниками как раз тариф поднимут, вот тогда мы, жрицы любви, и заживем. Сейчас вот только, — еще раз пытаюсь выровнять свои нижние неустойчивые конечности, — поднимусь и зайду в дом, а там закину в сумку упаковку презервативов и пойду отмазывать вас с Лёшиком перед всей столицей. Сейчас-сейчас, — отбрасываю его руки. — Прочь! Не тронь! Замажешься — будет маленькому мальчику противно. Он ведь не проявил должное джентльменство и не предложил своей руки. А почему?
— Успокойся! Хватит! Я тебя услышал! — шипит в затылок. — Замолчи! Кому сказал!
— А почему? А почему? — выкрикиваю громче. — Все просто, ведь в ту минуту он тупо грыз себя!
— Надежда! — Максим все-таки вздергивает меня, подхватив под мышками, аккуратно ставит на ноги и прижимает спиной к себе. — Прости меня, кукленок, — шепчет в ухо. — У тебя шапочка немного съехала, набекрень теперь. Можно поправить, кукленок?
— Попробуй только! Что за прозвища? Еще раз так назовешь, я тебе пальцы выкручу! Грабли свои убрал! Сейчас позвоню своему сутенеру, он вмиг тебя отделает — на своих отсвечивающих нарах будешь гнить с разбитым рылом, Зверь, — рычу в ответ. — Отпусти, Морозов!
Он подхватывает меня под коленками и устраивает с комфортом на себе — домой поеду на руках. Забавно! Только ведь отчаливать хотел, а сейчас что изменилось? На руках таскать будет, ухаживать, сопли и зад мне подтирать? Жалко маленького ребенка стало?
— Этого добивалась? — теперь сально ухмыляется иуда. — А? Что притихла? Отвечай!
— Сейчас хочу, чтобы ты ушел.
— Уйду, не переживай. Сегодня не останусь. Я на таком взводе, что разнесу тут все к чертям. И тем более у тебя ночной «промысел» намечается. Не забывайте только детки предохраняться. От нежелательной беременности или от ЗППП, или от гнева будущего официального мужа. От последнего — вдвойне!
Подкалывает? Язвит? Цинизм, сарказм и дебилизм свой демонстрирует. Старается поразить?
— Так ты еще и неуравновешенный, и драчливый, и грубый…
На все мои эпитеты в перечислении Максим утвердительно кивает головой.
— … а на финал, ты — откровенный хам, и оригинальная сволочь…
— Оригинальная сволочь? Это как?
— Зэк поганый! Хулиган! Поджигатель! Уголовник! Я все отцу скажу! Пусти меня, — я завелась и окончательно потеряла нить здравых рассуждений, обзываю и пугаю мужика в два раза выше и мощнее маленькой, по сравнению с ним, меня.
— Чего ты завелась? Где ключ? — стоим теперь у калитки и чего-то ждем. — Надя? Я спрашиваю…
— Поставил и пошел отсюда на все четыре стороны, козел! — сдираю с пальца «знак любви и верности», через его плечо закидываю растерзанную бумажку за спину, и мельком замечаю зарождающийся шторм в родных глазах. — Все! Развод! Девичья фамилия! Раздел имущества! Пошел вон! Вылетел стрелой из моего дома!
— Заткнулась и достала ключ, коза.
— Сейчас! Ха-ха-ха! Разбежалась! Отпусти! Поставь!