Мама в подарок

Прекрасно понимая, по чьему приказу мерзавец Люсьен пугал мальчика, а вчера вознамерился причинить ему физический вред, я попросила служанку:

– Эжени, будь добра, побудь с Мишелем. Мне надо срочно поговорить с герцогом.

Я бросилась прочь из спальни, но на пороге комнаты у меня снова закружилась голова, и я покачнулась, едва не упав. Эжени поддержала меня и усадила в кресло.

– Мамочка, ты больна? – участливо спросил Мишель, подходя к нам.

– Нет, милый, – заверила я. – Злодей, что пугал тебя, ударил меня по голове, оттого мне сейчас нехорошо.

– Что ты хотела, Дарёна? Давай я узнаю, где герцог, и попрошу его прийти сюда? – предложила Эжени. – А то еще упадешь где-нибудь.

– Нет, я сама. Его сиятельство может быть занят и не пойти сюда. А это дело срочное!

Каждый час промедления мог стоить Мишелю жизни. Ведь если эта злыдня Мадлен стояла за спиной гадкого Люсьена, она могла вытворить что угодно. Она, похоже, ничего не боялась и думала, что все ей сойдет с рук, раз она невеста герцога.

Немного отдышавшись и чувствуя, что моя голова пришла в норму и больше не кружится, я опять встала. Оставив Мишеля в спальне под присмотром Эжени, которой доверяла, я направилась искать де Моранси. Старалась идти быстро, но не бежать, чтобы снова не грохнуться в обморок. Сильно же эта ведьма огрела меня, голова то и дело кружилась. Хорошо было бы мне еще полежать, но времени на это не оставалось.

Но, к огромному сожалению, герцога ни в спальне, ни в парадных комнатах замка не оказалось. Франсуа важно доложил, что его сиятельство ушел из дома рано утром и еще не возвращался.

– Но мне нужно с ним немедленно поговорить, – удрученно воскликнула я, заламывая руки. – Он не говорил, куда ушел и когда вернется?

– Нет, – ответил безразлично дворецкий.

Я поспешила на кухню, чтобы взять для Мишеля еду. Мальчик, похоже, до сих пор не завтракал. Вообще поражало, что в этом доме никому нет дела до того, ел сын герцога или нет. Я больна, и все, никто даже чаю ему не принесет.

Вернулась я в свою спальню уже с чаем и вчерашними кексами. Взяла их внаглую из блюда для слуг, которое стояло перед Барбарой. Ведь они точно не могли быть отравлены. Отпустив Эжени, мы с мальчиком вернулись в спальню Мишеля, чтобы позавтракать. В спальне мальчика было все же спокойнее. Здесь оставался Дрей, пес герцога, он все же мог защитить нас. Однако ночью лабрадор почему-то не лаял и даже не проснулся. Это было странно.

Когда мы вошли в спальню Мишеля, я тут же обратила внимание на то, что Дрей до сих пор спит, лежа под столом. Меня посетила страшная мысль. А что, если злодеи убили собаку, чтобы она не мешала ночью?

Быстро поставив поднос с едой на стол, я тут же склонилась над неподвижным лабрадором. Осмотрела его и облегченно выдохнула. Пес спокойно дышал и только крепко спал. Я начала тормошить его, но он не просыпался. Неужели эти злодеи напоили его сильным снотворным зельем, чтобы Дрей не помешал их гадким планам? Похоже, это было именно так. Вчера вечером на нервах я даже не обратила внимания на Дрея, думала, что пес просто тихо лежит под столом. Надо будет последить за несчастной собакой.

– Теперь ты не боишься чудовища, Мишель? – спросила я, печально улыбнувшись мальчику и поднимаясь на ноги. – Ты ведь видел, что это был слуга Люсьен. Он надевал шкуру медведя и пугал тебя. Но сейчас он вряд ли вернется. Он сбежал.

– Он очень противный, мамочка, и совсем не нравился мне, – ответил мальчик. – А что с Дреем? Он тоже заболел?

– Просто спит, – ответила я. – Давай умоемся, Мишель, и будем завтракать. А то уже почти полдень.

Пытаясь успокоиться и не показывать своего волнения Мишелю, я поцеловала его и начала заправлять постель. А сама не могла выкинуть из головы мрачные мысли. Ведь ведьма Мадлен разгуливала по замку, а ее прихвостень сбежал ночью.

Как теперь было доказать, что произошло ночью? Ведь даже гвардеец, которого оглушил Люсьен, бесследно исчез из спальни мальчика. Да и других военных, которые якобы должны были сидеть в засаде и ловить злодеев, я так и не видела в замке.

Мы с Мишелем едва успели допить чай, как в просторную комнату ворвалась Эжени и сказала, что герцог только что вернулся и направился в свой кабинет. Я тут же сорвалась с места и побежала вниз. Благо я уже чувствовала себя хорошо, голова больше не болела и не кружилась. Еще добрый булочник в свое время говорил, что у меня отменное здоровье.

Но, когда я спустилась с лестницы и направилась в сторону кабинета, на меня вдруг налетела Мадлен. Она, похоже, шла из гостиной и тут же встала у меня на пути.

– Ты куда это собралась, маленькая дрянь? – прошипела мне в лицо темноволосая ведьма и схватила за плечо.

– Мне надо поговорить с его сиятельством. Пусти!

– Ну уж нет! Если скажешь ему хоть слово, пожалеешь об этом!

– Снова попытаешься убить меня, как ночью?

– Надо было ударить сильнее, чтобы наверняка разделаться с тобой, – процедила она тихо, склоняясь ко мне. – Чтобы ты не мешалась под ногами, нищая девка!

Больше не собираясь слушать эту лживую гадину, я оттолкнула ее и бегом устремилась к кабинету де Моранси. Ворвалась словно фурия внутрь и прямо с порога громко заявила:

– Я хочу поговорить с вами, ваше сиятельство!

Герцог стоял у письменного стола и тут же обернулся ко мне. Его лицо было мрачно, а взгляд горел бешенством. Однако увидев, что это я, он нахмурился и недоуменно спросил:

– Дарёна? Зачем ты здесь? Ты ранена и должна лежать. Я приказал позвать ко мне Мадлен, не тебя.

– Мне уже лучше, мессир, и я хочу сказать…

– Не слушай ее, Филипп! – перебила меня Мадлен, вбежав в кабинет и хватая меня за плечо. Она попыталась выставить меня прочь. – Эта девка безумна!

Но я не поддалась ей и вырвалась из цепких пальцев, подбежала к де Моранси и выпалила на одном дыхании:

– Мадлен подкупила лекаря, чтобы он говорил, что Мишель болен, и не вставал с постели. И еще она кормила мальчика гадкой едой, чтобы он ничего не ел. Лекарь врал, что Мишель болен. А он здоров, это все она устроила!

– Ты нагло лжешь, гадина! – прорычала Мадлен.

– Нет, это правда! А еще ты велела Барбаре сильно солить и перчить кашу Мишеля, чтобы он не мог есть! Специально портили ему еду.

– Дорогой, эта нахалка все врет! – залепетала Мадлен, кидаясь к герцогу и преданно смотря на него. – Я ничего такого не велела слугам. Вот еще, кашу солить, глупости какие.

– Ничего я не вру. Я сама ела эту пересоленную горькую кашу, ее невозможно взять в рот!

– Ты врешь, наглая девка! – процедила Мадлен, в негодовании оборачиваясь ко мне. – Что я тебе сделала, чтобы так клеветать на меня?

– Я сказала правду. А еще Люсьен…

– Что Люсьен?! – перебила меня ведьма, не дав мне договорить.