Надрыв

– Откуда у тебя это?

– Не в моих правах разглашать свои источники, - снисхождение вышло даже убедительней чем на репетиции, - но вам не стоит надеяться, что это всё, что у меня есть, и если вы не оставите эту троицу в покое, мне придётся разгласить немного больше. Или много - кто знает?

Куинси лишь глянула на Мэг и одним взглядом остановила Руби, готовую кинуться на ту, кто посмела им угрожать. О том, что в этот момент у Амелии затряслись поджилки, а сама она чувствовала себя как на грани обморока, но всё закончилось. Закончилось, несмотря на то, что её требования согласились удовлетворить. 'Пока согласились' едко выплюнула Меган напоследок.

Амелия не знает об этом свойстве Самайна, и позволяет, наконец, себе заснуть, но она будет подозревать, когда поутру откроет глаза. Сейчас же, отдавшись целиком и полностью во власть ночных грёз после трудного дня, когда, собрав всё своё мужество она выполнила свой долг перед Лией.

Целый мир принимает её, измученную непривычной для себя ролью. Мир, который мог бы быть реальным. Мир, который никогда не станет настоящим. Разрушенный ею до самого основания.

Она вертится на кровати, пока видит славный сон, и не знает, что будет рыдать до истерики поутру, заперевшись в душе, чтобы никто не слышал её всхлипов за шумом воды. Она будет вспоминать его в другие ночи, когда бессонница будет мучить её, подсовывая самые яркие картины из этого сна.

Во сне, она сидит в столовой со своей семьёй. Во сне её мать улыбается так мягко, как никогда прежде не улыбалась ни одной из своих дочерей, приберегая это чувство для вереницы мужчин, каждому из которых она давала шанс стать новым "мистером Фрейзер". Во сне, мать нежна и внимательна к ним. Амелия сидит напротив неё, когда слышит справа голос Лии. Утром, она вспомнит, что Лия всегда предпочитает занимать место по другую сторону, самой устраиваясь во главе стола, а мать почти никогда не спускается в столовую, если дочери там.

Амелия оборачивается, и смотрит на сестру. У Лии на лице необычное выражение тревоги и мягкости, которое она не видела никогда в исполнении младшей. Но это не главное. И не столь важен её взгляд без тени тех чувств, что она привыкла видеть в тёмно-зелёных глазах. Важно то, что её правая щека девственно чиста - ни следа от уродливого ожога. Кожа нежная и мягкая, немного подведённая румянами, но ничего из того, что она привыкла видеть.

Гостиную заливает солнечный свет и Амелия чувствует небывалое умиротворение находясь там, в своём идеальном мире. В мире, в который она никогда больше не сможет вернуться.

Ночь всех святых - жестокий праздник.

Беспощадный.

Середина Хэллоуина, и Уильям Кастра тоже спит. Его сон не имеет ничего общего ни с отцом, воспоминание о котором омрачено тем, самым последним разом, когда маленький Уилл нашёл его в петле, ни с расследованием причин, приведших единственного близкого человека Уилла к такому постыдному решению. Расследованию, где уже как минимум двое мёртвых людей, и которые, по мнению самого Уилла связаны, хотя куда логично решить что все они навестят его именно в эту ночь во сне.

Но никто из покойников не тревожит снов Уильяма Кастра. Во сне пустынно, и он, чувствуя себя под одеялом, словно лежит под толстым слоем мёрзлой земли, одинокий, забытый и покинутый всеми, согласился бы на любую компанию из живых или мёртвых.

Уилл спит спокойно, его сердце не скачет быстро, не выпрыгивает из груди, а пальцы не шарят по тонкому флисовому пододеяльнику, пытаясь сбросить ношу. Мертвецы спят спокойно, а Уилл уверен - на самом деле весь этот мир всего лишь выдумка. На самом деле он давно умер. Умер на узкой койке больничного крыла в сиротском приюте. Умер в холодной подворотне, забитый насмерть одной из банд, на чью территорию ему не посчастливилось зайти. Умер тогда, в университете, когда первый приступ астмы застал его врасплох.

Умер. Раз и навсегда. Словно его нет. Словно его никогда и не было.

Уже смирившийся со своей участью, утонувший в покое, не ведомом живым, внезапно Уилл чувствует мягкое прикосновение тёплой руки к своей. Тонкость пальцев и хрупкость запястий по его, грубыми и несколько мозолистыми ладонями не оставляет сомнений в том, что эти руки - девичьи.

Их обладательница мягко гладит его по плечам, поднимается по шее и осторожно перебирает отросшие прядки на затылке, нежным жестом скользит костяшкой указательного пальца вдоль колючего от щетины подбородка. Эти тёплые движения вдыхают в него жизнь. Он не чувствует больше могильного холода, расслабляется в этих руках, подставляется им.

Там, на границе его сознания бродит одинокая мысль, о том, что возможно - только возможно, ведь он не может позволить себе думать об этом даже во сне - их обладательницей могла бы быть мисс Габриэль Фейн. Самое нежное и светлое создание из всех, кого он когда-либо видел.

И эта мысль приносит тепло в его душу.

Габи тоже спит, но не спокойно, как Амелия, и не мёртвым сном, как мистер Кастра. Она мечется по своей кровати не в силах найти себе убежища от своего кошмара в реальности.

В ночь, когда грань между миром живых и миром мёртвых истончается Габриэль рада видеть свою милую бабулю. Они проводят один из их обычных тихих семейных вечеров в её сне. Габи сидит напротив неё, и каждая читает книгу. Здесь приятно находится и сейчас, пока, наконец, бабушка не отрывает взгляда от своей и не смотрит внучке прямо в глаза.

Она не говорит ни единого слова, лишь поджимает немного губы, а её взгляд укоризнен, словно Габи снова пришла домой с отвратительными оценками, которые всегда так огорчали её самого близкого человека.

'Я тобой недовольна', - она слышит внутри так же явно, как если бы бабуля произнесла это, но они не нужны. Не тогда, когда самый родной человек поднимается и уходит прочь из комнаты, словно и знать непутёвую внучку не желает.

Габи бежит за ней по знакомым с детства коридорам, но тех становится много больше, а ведут они совсем не туда, куда бы должны. Она мечется из стороны в сторону, задыхается от бега, зовёт и пытается отыскать бабушку, что скрывается за очередной дверью.

Она не даёт ей шанса объясниться или оправдаться, и поутру Габи решит, что это на не похоже на того человека, что воспитывала её только лет и всегда давала шанс, но сам факт - бабуля ею недовольна, омрачит её настроение на всю следующую неделю, а гнетущее чувство останется ещё очень и очень долго после этой ночи Хэллоуина.

А вот её соседка по комнате не спит.

Лия сидит на кровати Габи, прислушиваясь к неровному, сбитому дыханию и листает статьи в Интернете о том, как помочь человеку, когда он начинает задыхаться во сне. О том, что его нельзя будить Лия знает и без них, её интересует прочее, что ей неизвестно. По правде говоря, она ждёт панической атаки, которые весьма редко случаются во сне. Ждёт и вспоминает другой случай, другой раз, когда она и вовсе не знала о том, что они вообще могут быть у Габриэль.