Непокорная ведьма

Перед ней расстилалась безмятежная водная гладь. У берега стояли на якоре лодки. Руна ходила под парусом с детства – ее научила бабушка. Родители девушки погибли в море, и бабушка твердо решила, что Руна не должна бояться воды. Иногда они с Алексом выходили в море на его двухместной лодке.

Поджидая Гидеона, Руна принялась изучать названия судов, и тут ее внимание привлекла до боли знакомая надпись.

«Рассветная ария».

Что здесь до сих пор делала лодка Алекса?

Мысли Руны прервал голос Гидеона:

– Держи.

Руна оторвалась от лодки и обнаружила, что ей протягивают два рожка с мороженым.

– Это еще что?

– Я не знал, какое тебе нравится, хотя, честно говоря, все мороженое вкусное.

– Ты его… мне купил?

– Одно тебе. Второе мне. Я возьму то, которое тебе не понравится.

Руна присмотрелась к содержимому рожков (одно мороженое было шоколадное, другое ванильное), а потом перевела взгляд на облаченного в кроваво-красную форму Гидеона. Она привыкла видеть его в обычной одежде (если, конечно, гардероб принца можно считать обычным). Форма же служила постоянным напоминанием о том, кто перед ней.

Солдат.

Охотник на ведьм.

Враг.

И вот он покупает ей мороженое.

Он что, снова пытается усыпить мою бдительность?

Руна потянулась за шоколадным мороженым, и Гидеон безропотно уступил.

– Что ты так внимательно разглядывала? – Он кивнул в сторону воды. – Ты была так погружена в свои мысли.

– Ой, просто… – Запнувшись, она снова повернулась к «Рассветной арии». – Это что, лодка Алекса?

Теперь Гидеон знал, что Руна планировала тайком переправить ведьм на «Аркадии», и намеревался остановить ее, а значит, Руне нужен был новый план побега.

Подойдет ли для этих целей лодка?

Не лучший вариант. Пролив Барроу славился неспокойными водами, а в одиночку Руна могла справиться только с маленькой лодкой, и в бурю такую непременно будет швырять из стороны в сторону, если не перевернет вовсе.

Впрочем, в отсутствие других вариантов…

Гидеон проследил за направлением ее взгляда.

– Да, это лодка Алекса. – Голос его зазвучал мягче. – Я не смог расстаться с ней после того как… – Он замолчал, тряхнул головой. – Полагаю, нельзя оставлять «Рассветную арию» там навечно. Рано или поздно мне придется ее продать. Видят Древние, сам я ходить на ней не буду.

Руна, продумывавшая между делом новый план побега, рассеянно заметила:

– Я могла бы тебя научить.

Гидеон с удивлением взглянул на нее.

– Научить меня ходить под парусом?

Они уставились друг на друга.

Зачем она это сказала? Они ведь даже друзьями не были. Если ей удастся провернуть задуманное и сбежать отсюда живой, они больше никогда не увидятся.

И это еще наилучший вариант развития событий.

– Забудь. Глупая идея. – Отчаянно желая сменить тему, она кивнула на мороженое. – Спасибо за угощение.

Гидеон колебался. Казалось, он не был готов заговорить о другом.

Руне же не хотелось задерживаться на лодке Алекса: она опасалась, что Гидеон что-нибудь заподозрит. Пришлось поспешно сменить тему.

– Так вот как выглядит романтика в твоем понимании? Ведешь девушку, за которой ухаживаешь, на набережную, покупаешь ей мороженое?

Губы Гидеона дрогнули в улыбке.

– А у нас тут ухаживания? Я и не подозревал.

Что? Руна вспыхнула.

– Это не… нет, я не это имела в виду…

Гидеон смотрел девушке через плечо, на палатку с мороженым.

Наконец он милостиво перебил ее бормотание.

– Вообще-то я прихожу сюда всегда, когда скучаю по своей семье.

Ох.

– Впервые родители привели нас сюда в день рождения Тессы. – Он двинулся вперед по набережной, кивком головы приглашая Руну присоединиться. Лодка Алекса осталась позади. – Мы тогда впервые попробовали мороженое. Мамины эскизы набирали популярность, и у нас внезапно появились лишние деньги. До этого мы покупали только то, в чем была острая необходимость.

Бок о бок они шли вдоль берега и ели мороженое. Когда мимо проходила компания женщин или другие парочки – те, кому хотелось подышать морским воздухом и погреться на солнце, – Гидеон уступал им дорогу, а потом снова возвращался к Руне.

– Тесса больше всего любила шоколадное, Алекс – ванильное. Мама предпочитала фисташковое.

– А твой отец?

– Он не любил сладкое.

Не любил сладкое? Руна облизала рожок – холодный, сахарный. Вкуснотища.

– Представить не могу, как можно не любить сладкое. Или не есть в детстве мороженое…

Слова сорвались с языка, и она тут же пожалела об этом.

Зачем она так сказала?

До чего бестактно!

Впрочем, Гидеон ничего не заметил, а если и заметил, то не разозлился. Только взглянул на стройные ряды домов впереди. Все они выходили окнами на берег моря. В каком, интересно, держали в заложниках ребенка прорицательницы?

– Меня никогда не волновало, как мы жили. Мне не с чем было сравнить, пока не… – Он взглянул на Руну и вдруг улыбнулся. – У тебя мороженое на лице.

Смутившись, Руна поспешно вытерла подбородок.

Гидеон покачал головой.

– Нет же…

Он снял с одной руки перчатку для верховой езды и большим пальцем коснулся губ Руны. Когда он отвел руку, на подушечке пальца осталось шоколадное пятно. Гидеон задумчиво разглядывал его, будто не знал, что с ним делать.

А потом поднес руку к лицу Руны.

Она даже не колебалась. В конце концов, шоколад есть шоколад.

Обхватила палец губами, слизывая мороженое. Она легонько зацепила кожу зубами и услышала, как Гидеон сглотнул. Покосившись, она заметила, что он не сводит с нее потемневших глаз. В последний раз Гидеон так смотрел на нее на «Аркадии», перед тем как поцеловать.

Перед тем как вспомнил, что она ему отвратительна.

Руна отстранилась, выпуская палец. Сердце грохотало в груди. Она поспешно отвернулась и двинулась дальше.

– Ну, какой дом нам нужен?

Голос у нее подрагивал.

Гидеон прочистил горло.

– Желтый.

Впереди как раз замаячил лимонного цвета трехэтажный особняк. Он был обнесен высокой оградой, железные столбы обвивал темно-зеленый плющ, из-за чего не видно было, что творится во дворе.

Руна замедлила шаг, разглядывая дом. Ворота, ведущие на набережную, были заперты, так что через них ни войти, ни выйти не получится. Оставалась только передняя дверь.