Непокорная ведьма

Вот только для Руны оказаться дома означало оказаться в опасности. Она была в стране, где открыто охотятся на ведьм, и жизнь ее была под угрозой. Ей нельзя было разгуливать по улицам Новой республики в своем обличье, не говоря уже о том, что Гидеон начал реализовывать свой план.

Следовало соблюдать предельную осторожность.

Перед тем как спуститься на берег, Руна наложила «Призрачного стража» – на случай, если им приготовили ловушку. Странно, но идею подал Гидеон, как будто иного и не ждал.

Впрочем, если они и шли прямо в ловушку, то пока не понимали, в чем именно она состоит.

– Можно одолжить твою лошадь? – спросила Руна.

Ей надо было добраться до Уинтерси-хаус, она нуждалась в этом месте не меньше, чем в воздухе и воде.

В Уинтерси было безопасно. Уинтерси принадлежал ей.

Если Гидеон не одолжит лошадь, придется пойти в одну из городских конюшен и арендовать коня там. Руна взяла с собой достаточно денег, чтобы продержаться неделю или около того. На больший срок она задерживаться не собиралась.

– И куда ты собралась? – спросил Гидеон.

– Домой, – откликнулась она, пересекая причал. Впереди замаячили улицы города. – В Уинтерси. Как только ты освободишь прорицательницу, приведи ее ко мне. А я пока…

– Руна… ты туда не поедешь.

Не поедет? Руна фыркнула. Если Гидеон думал, что она останется в городе вместе с ним…

– В Уинтерси-хаус теперь штаб Ноя Крида.

Руна остановилась как вкопанная.

Что?

– После твоего отъезда он присвоил дом себе.

После отъезда. Как будто у нее был выбор. Руна не уезжала, ей пришлось спасаться бегством, чтобы сохранить жизнь.

Она сжала кулаки. Значит, все ее вещи теперь принадлежали сыну Доброго командира? Ее книги, и одежда, и ритуальная комната, и Леди, ее любимая лошадь, и бабушкины сады, и усеянная хвойными иголками тропинка, ведущая через лес на пляж…

Все получил Ной.

– И куда мне идти? – прошептала она.

– Ко мне в квартиру, – ответил Гидеон и свернул за угол, направляясь в Старый город.

Руна пару секунд пялилась ему вслед. Ей казалось, она вот-вот разрыдается.

Но какой еще у нее был выбор?

* * *

В последний раз, когда она была в этом доме, Гидеон передал ее Кровавой гвардии.

А до этого, придя сюда, она отдалась Гидеону – душой и телом, и они занимались любовью в его постели.

Едва она перешагнула порог, воспоминания захлестнули ее подобно урагану: как он целовал ее бедра, каким холодным был его голос, когда он приказал солдатам арестовать ее.

Эмоции раздирали ее на части, и от этого кружилась голова.

Хотя она несколько раз была в ателье его родителей на первом этаже, саму квартиру она видела всего однажды – когда провела ночь в постели Гидеона. Тогда было темно, лишь луна светила в окно.

Теперь, при свете дня, она могла разглядеть абсолютно все.

Мебели в главной комнате почти не было. Одна часть помещения была выделена под кухоньку с дровяной печкой, другая – под некое подобие гостиной с диваном и несколькими полками. Диван был потертый, но еще крепкий. Половицы высохли и истерлись, но само дерево оставалось прочным. Она даже заметила несколько книг на полках.

Она направилась было к книгам – прочитать названия на корешках, но тут ее внимание привлекла деревянная фигурка размером с ладонь. Кто-то потрудился вырезать из светлого дерева оленя. Контуры были плавными, гладкими на ощупь.

– Это Тессы, – произнес Гидеон, закрывая дверь. – Ее сделал мой отец.

Руна почти ничего не знала о младшей сестре Алекса и Гидеона, только что она рано умерла. Ее убила Крессида.

Руна погладила оленя. От дерева исходило странное тепло.

Когда Руна была маленькой, бабушка покупала ей десятки игрушек. Пожалуй, даже слишком много. Но никто никогда не делал для Руны игрушек. В рельефной поверхности будто отражалась сущность Леви Шарпа – в каждом изгибе, вырезанном его рукой. Он оставил после себя след, напоминавший о том, что он жил здесь, что любил свою дочь.

Спохватившись, что пальцы ее побелели, Руна ослабила хватку.

– Я иду в душ, – сообщил Гидеон. Он все еще стоял позади нее. – А потом мне надо будет отчитаться Доброму командиру. Ты голодная? Еды у меня мало, но под раковиной есть яблоки и сухари. В нескольких кварталах отсюда есть рынок, там ты сможешь купить продукты и что-нибудь приготовить.

Приготовить?

Ей?

Руна опустила руку с оленем и воззрилась на Гидеона.

– Точно. – Он потер шею и, запрокинув голову, воззрился на потолок, будто искал там ответ. – Ты же не умеешь готовить.

– У меня для этого слуги есть, – ощетинилась Руна.

Точнее, у нее были для этого слуги. Теперь у нее ничего не было.

Гидеон вздохнул.

– Неважно. Я не хочу, чтобы ты спалила дом дотла. Подожди моего возвращения, я приготовлю ужин.

С этими словами он исчез в глубине коридора. Руна смотрела ему вслед. Кто, интересно, научил его готовить? Мать? Отец?

Она снова взглянула на деревянную фигурку, гадая, каково это – иметь отца и мать. Учиться у них готовить.

Руна ни на кого на свете не променяла бы бабушку, но все же ей было любопытно. Каково было бы расти в такой семье, как у Гидеона? С родителями, братьями, сестрами. В доме, где всегда полно людей, где кипит жизнь. Одиночество, неслышно кравшееся за ней по пятам много лет, казалось, настигло Руну и вонзило в нее острые зубы.

БУМ! БУМ! БУМ!

Ее размышления прервал грохот.

Руна подошла к окну и осторожно выглянула на улицу.

Внизу, у самой двери, стояло полдюжины солдат в красной форме. Руна отшатнулась, стараясь не попасться им на глаза, и со свистом втянула воздух.

Неужели Гидеон вызвал Кровавую гвардию? Неужели они явились арестовать ее?

Это не имело никакого смысла. Если бы он хотел арестовать ее, позволил бы солдатам обнаружить ее еще на «Аркадии». Оттуда они могли бы забрать ведьму прямо в тюрьму.

– Что… – В коридоре появился Гидеон. Он стоял босиком, рубашка его была наполовину расстегнута. Он взглянул на Руну и направился к окну.

При виде солдат губы его мрачно скривились.

– Проклятье.

В дверь забарабанили с новой силой.