Непокорная ведьма

Заглянув в отверстие между ветвями плюща, Руна насчитала в саду позади дома четверых гвардейцев в форме. Она знала, что перед домом и внутри будет еще охрана.

Руна покосилась на пистолет на бедре Гидеона, нащупала в кобуре револьвер, подаренный Сореном. Если начнутся неприятности, с двумя пистолетами они далеко не уйдут – не хватит пуль.

– Дай мне свой мундир, – велела она, отворачиваясь от дома, и зашагала в том направлении, откуда они пришли.

– Зачем?

– Увидишь.

Глава 33 Руна

Лучше перестраховаться, – постановила Руна, когда парк остался позади. Гидеон сторожил, пока она, укрывшись среди деревьев, накладывала на их мундиры заклинание под названием «Ведьминская броня».

«Эти чары отразят любое злобное действие, – объяснила она Гидеону, цитируя книгу, по которой научилась им. – Символы заклинания будто создают броню. Если тебя попробуют заколоть кинжалом, заклинание отразит удар, если попробуют застрелить, от тебя будут отскакивать пули».

Чего Гидеон не знал, так это что Руна нарисовала символ морочащего заклинания у себя на запястье, спрятав его под рукавом мундира.

«Морок» по силе принуждения был далек от знаменитых чар заклинания «Расскажи правду» и представлял собой простенькое дезориентирующее заклинание. Применять его Руну научила Крессида, еще когда притворялась Верити. По словам Серафины, бабушка Руны тоже использовала «Морок», в основном когда заключала сделки и при обсуждении тех или иных деловых вопросов надо было в чем-то убедить собеседника. С помощью этого заклинания невозможно было заставить человека что-либо сделать, но можно было подтолкнуть в нужном тебе направлении. Иными словами, противостоять носителю заклинания было сложно – но возможно.

Так, например, с человеком вроде Гидеона такие чары не сработают: он получал удовольствие, поступая наперекор Руне. А вот если молодые гвардейцы захотят впечатлить красивую девушку, заклинание вполне может сработать.

Они приблизились к желтому дому. Главные ворота были открыты. Лестницу обрамляли статуи Древних – фигуры Терпения и Справедливости. У Терпения в руках были песочные часы, Справедливость опоясывал патронташ.

У главного входа стоял один-единственный гвардеец. Руна прикинула, что ему лет девятнадцать-двадцать. Было время ужина, и Гидеон знал, что у половины слуг в этом время перерыв, как и у половины охранников. Это тоже была часть стратегии: в следующие полчаса стражей будет гораздо меньше, чем обычно, а значит, вероятность попасть внутрь и выбраться гораздо больше.

При виде Руны и Гидеона гвардеец выпрямился. Может, из-за их алой униформы, может, потому что узнал капитана Кровавой гвардии.

Гидеон молча кивнул в знак приветствия.

Руна поздоровалась и ослепительно улыбнулась.

Гвардеец был высоким и широкоплечим, хоть и уступал Гидеону. На солнце русые волосы отдавали рыжиной.

Руна тотчас же завладела его вниманием. Он скользнул взглядом по идеально сидящей униформе (Гидеон знал ее параметры – в конце концов, он совсем недавно снимал их).

– Могу я вам чем-то помочь? – спросил гвардеец, не сводя глаз с Руны.

– Мы пришли за ребенком ведьмы, – прервал его Гидеон. – Командир требует доставить девочку во дворец.

Гвардеец оторвался от созерцания Руны и выпрямился, услышав властный голос Гидеона.

– Ребенка сегодня утром уже отвозили во дворец. Документы у вас с собой?

Руна покосилась на Гидеона. Документы? Стоило упомянуть, что понадобятся документы.

– Не было времени, – сказала она. – Приказ пришел из штаба командира в последнюю минуту.

– Боюсь, без документов я не могу вас впустить.

Значит, пора импровизировать.

– Я же говорила, что так и будет, капитан. – Руна повернулась, как будто собралась уходить. – Надо было настоять, чтобы… ой! – Руна поморщилась и схватилась за лодыжку, будто ее пронзила резкая боль. – Кажется, я… – Она притворилась, что потеряла равновесие, качнулась вперед и полетела прямо на гвардейца. – Ох!

Он поймал ее за талию, помогая ровно встать на ноги.

– Вы в порядке?

Он был так близко, что девушка чувствовала запах мыла для бритья, исходящий от его кожи. Руна прильнула к нему, стоя на одной ноге и по-прежнему сжимая лодыжку.

– Простите. У меня была травма щиколотки. Вот и побаливает временами.

Она покосилась на Гидеона. Тот, сощурившись, наблюдал за представлением.

Ну, от тебя все равно никакой помощи не было.

– Не нагружайте ее. – Солдат подхватил ее под колени, взял на руки. – Я отнесу вас в гостиную. Там вы сможете отдохнуть, а я попрошу кого-нибудь вызвать врача.

Руна обняла его за шею.

– Вы очень добры, но я не хочу никого беспокоить…

Символ «Морока» у нее на запястье нагрелся. Руна скользнула пальчиком по воротнику солдатского мундира. Гвардеец смотрел на нее как завороженный.

Он с трудом сглотнул.

– Вы никого не побеспокоите.

Руна взглянула на гвардейца из-под ресниц.

– Как вас зовут?

Он понес ее в дом, в маленькую гостиную.

– Эд. – Он замотал головой. – В смысле Эдмунд. Друзья зовут меня Эд.

– Эдмунд, – промурлыкала Руна.

Гидеон мрачно пялился на нее поверх плеча гвардейца.

– Я попрошу экономку привести врача. – Эдмунд опустил девушку на кушетку. – Побудьте здесь.

– Разумеется. – Руна снова обратила на него сияющую улыбку. – Обещаю не двигаться с этого места.

Едва гвардеец исчез из вида, Руна вскочила на ноги. Гидеон маячил в дверях, мрачный как туча, и не сводил с нее сердитого взгляда.

Проигнорировав его, Руна выглянула в коридор. Эдмунд как раз поворачивал за угол.

– Давай найдем детскую, пока он не сообразил, что мы пропали.

Удостоверившись, что все чисто, Руна скользнула в пустой коридор.

Гидеон последовал за ней.

Даже внутри дома стены были желтыми. Цвета масла, подтаявшего на солнце.

Навстречу им попалось несколько слуг, спешащих по своим делам: женщина с огромной корзиной белья, мужчина со стопкой дров. Руна всем улыбалась и делала вид, что она тут своя. И надеялась, что «Морок» сработает.

Когда они наконец остались наедине, Гидеон заворчал.