Одного поля ягоды

— Иногда я не знаю, почему ты жалуешься, — сказала она. — Тебе на них тоже плевать — но тебе нравится идея быть наследником семейного поместья. У тебя с ними больше общего, чем ты осознаёшь.

— Если они тебе так дороги, почему бы тебе не остаться с ними и заниматься ими вместо меня? — спросил Том, приподнимая корону там, где она придавила его волосы ему на глаза.

Смех Гермионы нервно стих:

— Твоя бабушка предложила. Кажется, она под впечатлением, что я собираюсь остаться здесь навсегда.

Выражение лица Тома приняло насмешливое выражение:

— А ты не собираешься? У тебя есть собственный дом в Лондоне, но когда я подключу свой камин к каминной сети, ты сможешь приходить в гости столько, сколько захочешь. Здесь, в деревне, больше места — тебе не придётся оставаться в том душном подвале весь день.

— Я не думаю, что она подразумевала случайный визит на выходные, — сказала Гермиона, покачав головой. Она закусила губу и продолжила: — Миссис Риддл, кажется, считает, что я собираюсь переехать и… И…

— И?

— И подарить ей правнуков, — выпалила Гермиона, отвернувшись от него, её щёки горели ярким и лихорадочным красным.

Том мог лишь таращиться:

— Пра… Внуков?

— Ну, знаешь — дети…

— Да, — быстро сказал Том, чтобы она не успела развить мысль дальше. — Я знаю, что это такое. Я просто не могу постичь, зачем они ей нужны.

Гермиона сжала губы:

— Я думаю… Я думаю, твоя бабушка жалеет, что не нашла тебя, когда ты был младше. И судя по тому, как ты обращался с ней и со всеми остальными здесь, — да, Том, это заметно, — она знает, что ты не считаешь её и мистера Риддла семьёй, не по-настоящему. А ей этого всегда хотелось: любящую семью, настоящую семью, которая отмечает все большие события: дни рождения, Рождество, Пасху, Ночь фейерверков — как положено. Такую, которая хорошо смотрится на фотокарточках и не распадается, когда фотоаппарат откладывают в сторону.

— И как это изменит ребёнок?

Ограниченные знания Тома о маленьких детях происходили из сиротского приюта. По его воспоминаниям, его первым опытом обиды стало, что он увидел, как младенцам давали выделенное количество свежего молока, в то время как ему и другим детям приходилось довольствоваться безвкусным порошком, искусственно обогащённым витаминами, который при смешивании с водой собирался на дне чашки в виде серого осадка. (Позже он узнал, что это была костная мука, полученная из туш забитого скота.)

От младенцев исходил отвратительный смрад, они лежали в своих колыбелях и плакали днями напролёт. Это подтвердило для Тома, насколько бесполезными они были, и почему их матери не хотели их. Пятилетний Том не считал, что его мать отказалась от него. Она умерла, и это была гораздо более достойная судьба, чем оставить его в корзине на крыльце. В то время он надеялся, что его отец — великий и важный человек — найдёт его и приведёт его в дом, который он заслуживал.

В голове Тома любящие семьи и младенцы были двумя разными понятиями, и они не пересекались.

— Это, ну, знаешь, последствие! — сказала Гермиона, которой обычно было много что сказать обо всём, но в этот момент ей как будто стало сложно подбирать слова. — Того, что ты и я сделаем… С-создадим для неё семью, вот и всё!

— О, и всё? — подталкивал Том, пытаясь удержать концы своего расползающегося терпения.

— А ещё она хочет, чтобы я вышла за тебя замуж и навсегда тут поселилась! — вырвалось из Гермионы.

— Как нелепо, — сказал Том.

— Я ей так и сказала!

— Будто бы я стал жить в крошечной фермерской деревушке до конца своей жизни, — продолжил Том. — Приятно иметь собственное поместье, но я бы всё равно хотел сохранить квартиру или таунхаус в Косом переулке для будней: это сэкономит часы и часы ожидания сов с правками от редактора.

Гермиона глазела на него, её волосы торчали из-под шпилек, как взбешённый дикобраз:

— Ты слышал, что я сказала?

— Разумеется.

— Но, — глубоко нахмурилась Гермиона, — я думала, тебя не волнует брак.

— Не волнует, — сказал Том. — Но после Хогвартса мы больше не будем жить в одном замке. Если у тебя есть другой способ жить в одном доме — видеться через день — без контрпродуктивного ущерба нашей репутации как лучших учеников Хогвартса в этом столетии, то всенепременно предложи альтернативу.

Гермиона лишилась дара речи после этого, выплюнув:

— Что? Это то, что я думаю…

— Это разумно. Уж не говоря о том, что удобно!

— Это наименее романтичная вещь, которую я когда-либо слышала — а я перечитывала речь Дарси{?}[“Вся моя борьба была тщетной! Ничего не выходит. Я не в силах справиться со своим чувством. Знайте же, что я вами бесконечно очарован и что я вас люблю!” (из “Гордость и предубеждение” Дж. Остин) К ней вольный перевод автора фика: “У меня к Вам сильные чувства, которых я не хочу. Я попытался оттолкнуть их, но не смог от них избавиться, поэтому я застрял с ними и говорю об этом Вам сейчас. Полюбите меня в ответ, пожалуйста??? П.С. Это так же значит, что Вам придётся и выйти за меня замуж”] дюжину раз!

Пока Том собирался произнести первые слова своего опровержения, вошла миссис Риддл с фотокамерой и свежим рулоном плёнки. Она заставила их позировать для новых фотографий, в рождественских сценах с Гермионой, вешающей войлочные чулки — всё ещё не находя слов, — и Томом в бумажной короне, а миссис Риддл жестами предлагала им встать всё ближе и ближе друг к другу и улыбнуться.

Вблизи Том заметил, что улыбка Гермионы была такой же вымученной, как и у него, но лишь вполовину такой же убедительной.

Лишь после импровизированной портретной фотосессии с миссис Риддл и её фотоаппаратом последствия того, что он сказал Гермионе, начали проясняться.

«Я думала, тебя не волнует брак».

Не волновал.

Это не было чем-то, что пересекало его разум, даже когда мальчики его года начали переживать о том, кого родители расценивали в их будущие жёны. Отец Квентина Трэверса ставил политическое влияние выше других критериев, как деньги или Священная фамилия. Родители Лестрейнджа заботились о том, чтобы сохранить чистокровный статус, но предпочитали девочку с семейной историей произведения множества здоровых детей. Орион Блэк был наследником своей фамилии, и с таким множеством кузин схожего возраста его родители подумывали о том, чтобы укрепить семейное состояние вместо того, чтобы растрачивать его на приданое: за последние десятилетия Блэки потеряли ряд примечательных семейных реликвий после брака достопочтенной миссис Харфанг Лонгботтом и миссис Каспар Крауч, которые обе были девочками, рождёнными в семье Блэков.

Все эти вещи не относились к Тому, который никогда и на секунду не мог вообразить выставление самого себя на брачный рынок.

Том также никогда особо не задумывался над женственностью Гермионы или её отсутствием.

Он знал, что она была девочкой, и эта часть физической биологии с каждым днём становилась всё более неоспоримой, но по поведению она была скорее пацанкой, чем леди. Гермиона носила юбки к школьной форме и подвязывала волосы лентой на уроках травологии или практике защиты от Тёмных искусств, но она не возилась с пудрой, помадой или эстетическими чарами, в отличие от приводившей в ярость Сидони Хипворт, которая останавливалась и заставляла его ждать снаружи туалета для девочек каждый раз, когда они вместе отправлялись в совместное патрулирование.