По тропам волшебных лесов

– Раньше отсиживались и ничего, – дерзко заметила Харпа.

Гэдор бросил на нее укоризненный взор. Но Алмар ничуть не растерялся.

– Это потому, что в лес идти надо было. И мы не знали, что делать. А теперь есть кому подсказать.

– Тогда слушайте сюда, – решительно молвил следопыт. – Про сон сегодня можете забыть. Вооружайтесь всем, чем можно. Это касается и мужчин, и женщин, всех, кто станет нам помогать, – он испытующе оглядел притихших людей. – В одиночку на Бэрдэлага не нападать. Выждем и заманим его на эту площадь. А потом по моему сигналу, – вложив пальцы в рот, он оглушительно свистнул, – бросимся на него все вместе. Но постарайтесь сходу не убивать. Сперва разузнать надо, где он пропавших детей прячет.

– А что делать с теми, которые в деревне? – спросила Рона.

– Их лучше вместе собрать, – ответил Гэдор. – Чтобы проще было их защищать. И схоронить подальше от того, что будет здесь твориться.

– Мой дом подойдет, – уверенно молвил Алмар. – Он просторный, места всем хватит. И в самом конце деревни стоит.

Гэдор кивнул и хлопнул в ладоши.

– За работу!

Люди засуетились. Следопыт жестом приказал своим спутникам подойти поближе. Они сгрудились вокруг него как самые настоящие заговорщики.

– Ты для каждого из нас уже занятие придумал? – прозорливо спросил Гэдора Брон.

Тот кивнул.

– Надеюсь, мне ты припас что-нибудь стоящее, – буркнула Харпа. – Не терпится схватиться с этим людоедом!

Гэдор с улыбкой вздохнул. Ничего другого он от девушки и не ждал.

– Вы с Маром будете вместе со мной и жителями охотиться на бэрдэлага. Но, – он вскинул палец, – так как мы действуем заодно с людьми, свои особые умения держите при себе. Используйте ножи или нечеловеческую силу, – это можно.

Харпа недовольно зашипела.

– Проклятье!

– Ты, – Гэдор обернулся к Брону, – будешь охранять дом старейшины. Твоя задача: никого туда не впускать и не выпускать. Можешь орудовать чем придется, люди будут от тебя далеко.

– А ты, – он, наконец, поглядел на Хейту, – будешь в доме вместе с детьми.

Девушка тут же открыла рот, чтобы возразить, что она не станет отсиживаться, как какая-то трусиха, но Гэдор ее опередил.

– Твоя задача, – оберегать детей. Ты – последний заслон между ними и этим чудовищем. Волшебством он никаким не владеет. Постарайся его усыпить, чтобы мы смогли допросить его позже. Но, если случая не представится, – убивай. Нельзя допустить, чтоб хоть еще один ребенок попал в его кровавые лапы. Справишься?

Хейта смертельно побледнела, но кивнула без промедленья, и взгляд ее при этом преисполнился мрачной решимости.

Очень скоро вся деревня зажужжала как разбуженный пчелиный улей. Люди вооружались чем ни попадя, иные хватали сразу по несколько орудий, по одному в обе руки и еще за пояс, про запас.

Хейта устраивала детей на ночлег в доме старейшины, утешала и успокаивала их, как могла. Одни дрожали от ужаса, другие недвижно сидели и стояли, не сводя леденящих взглядов со скрипучей двери.

Старейшина пожелал остаться с девушкой и помочь при случае защитить детей. Видимо, Хейта, как наемница, доверия не вызывала. Друзей это не обрадовало. Все хорошо понимали, чем это чревато. Оставалось надеяться, что пользоваться волшебной силой Хейте все же не придется.

Гэдор сновал туда-сюда и раздавал указания. Люди слушались его беспрекословно. И в глубоком взоре, и в сильном голосе следопыта было что-то такое, что вызывало уважение и сразу располагало к себе.

Наконец, с первой вечерней звездой, все было готово. Путники заняли свои места. Люди попрятались за дверями, сжимая в потных руках верные орудия, и приготовились ждать.

Вместе с ними утих ветер, притаившись в макушках деревьев. Примолкли в будках дворовые псы. Ночные насекомые позабыли, что надо стрекотать. Замерли тени, замерли звезды с луной, замерла сама ночь. Все замерло в безмолвном мучительном ожидании.

И тогда… на границе с Сумрачным лесом тревожно дрогнули, покрытые черно-бурыми листьями, ветви деревьев. И в узком проеме показался грязный обветшалый край балахона, вслед за которым на землю ступила когтистая серая нога.

Она была не просто непонятного тошнотворного цвета, но вдобавок к тому еще корявой и пыльной, точно ее владельца неожиданно вытащили из-под земли. Следом показалась вторая. Неизвестный сделал шаг, другой.

Под длинным просторным одеянием легко угадывалось худое, если не тощее тело. Правая рука была густого синего цвета, точно ее выткали из дремотного полотна беспросветной ночи. Левая же – темно-лиловой, будто вымазанной в ядовитом ягодном соке.

Голову неизвестного скрывал высокий ветхий капюшон. Но он не прятал неестественно бледного лица. Глаза неизвестного были под стать рукам: один синий, другой лиловый. Из-под капюшона ниже пояса свисали лохматые сивые космы.

Неизвестный двигался неслышно, точно плыл над землей. А потом внезапно замер, смежил веки и словно принялся вслушиваться во что-то. Через некоторое время его бледные губы тронула слабая улыбка и, пошелохнувшись, он снова двинулся вперед.

Перед воротами он вновь остановился, поднес ко рту синюю ладонь и легонько на нее подул. С нее слетела мелкая искристая пыль. Подгоняемая неведомо чем в такую безветренную погоду, она легко устремилась вперед и свободно просочилась сквозь кривые щели деревянных ворот.

Привратник Мэгор, исправно несший пост в своей сторожке, почуял, что нечто такое затевалось у ворот. Как он это понял – он и сам потом вспомнить не мог. Отчего-то внезапно спутались в его голове и без того беспокойные мысли, и накатила такая жуть, что его тут же прошиб холодный, липкий пот.

Мэгор подскочил, подслеповато озираясь и держа наготове заведомо припасенный охотничий нож. Но было тихо: ни движения, ни шороха даже. Как вдруг глаза его застлала непонятная синяя хмарь. Она бесцеремонно лезла в нос, рот и уши. Мэгор закашлялся, замахал руками, а в следующий миг рухнул как был на грязный дощатый пол сторожки.

Привратник не увидел уже, как сами собой бесшумно распахнулись обычно говорливые ворота, и кто-то высокий, костлявый и мрачный неспешно прошествовал через них, никем не увиденный и не услышанный. Одной только земле довелось сохранить неясные отпечатки его узких, когтистых, почти что звериных подошв.

Неизвестный шел по деревне уверенно и спокойно, а следом за ним, стелясь по земле, как преданная псина, наползала та самая непроглядная, сверкающая синева. С каждым шагом ее становилось все больше и больше. Она стремительно росла, точно грозовая туча, напитываясь злобой, силой и мощью. Окутанный облаком синего дыма, неизвестный дошел до самой площади и выжидающе остановился.

И в этот миг просвистел Гэдор.

Следопыт бы наверняка сделал это раньше, знай он, что за противник явился в деревню Килм. Хотя, если б он это знал, совершенно иной бы составил план. Томясь в ожидании, путники заметили непонятный туман. Но не могли взять в толк, откуда он взялся и что означал. Перед ним время от времени вроде бы возникала чья-то темная фигура, но было ли это въяве или лишь привиделось им, не взялась бы сказать, наверное, даже востроглазая Харпа. Потому Гэдор засвистел лишь, когда уверился, – на площади появился неизвестный.