По тропам волшебных лесов

– Доченька, родная, – звонко рассмеялся он. – Это что, какая-то игра? Ты ведь любишь игры. Но про такую я слышу впервые. Что мне нужно делать? Может, покрепче тебя обнять? – лукаво спросил он. – Чтобы ты поняла, что я здесь и никуда не девался.

Слезы текли ручьями по девичьим щекам. Он взял ее за руку и привлек к себе. Такой теплый, такой родной, такой любимый. Хейта зарыдала во весь голос. Она и не подумала отбиваться. Напротив, прижалась как можно крепче, спрятав лицо на его широкой груди.

– Ну-ну, будет тебе, глупая.

– Отец… дорогой… дорогой мой, – самозабвенно прошептала она.

И, впрямь, чего ей пришла в голову такая вопиющая мысль?! Не иначе солнце голову напекло. Вот сейчас они пойдут домой. А там мама, верно, уже чего-нибудь приготовила, и давно их ждет-дожидается. Хейта подняла на него красные от слез глаза и тихо прошептала:

– Живой…

Больше плакать ей не хотелось.

– И что делать теперь? – в отчаянье протянул Мар.

Харпа пожала плечами.

– Попробуем ее пробудить.

В два счета оказавшись подле Хейты, она схватила ее за плечи и затрясла что есть силы.

– Что ты делаешь? – негромко рыкнул Брон, нависнув над ней грозной тенью.

– Пытаюсь ее из видений вырвать, чего непонятного? – огрызнулась та.

– Оставь ее в покое, – жестко приказал он.

Харпа скорчила недовольную мину, но послушно отошла в сторону. Гэдор схватился за голову.

– Проклятье! Я впервые имею дело с таким волшебством. Ума не приложу, как с этим быть.

– Думаю, – осторожно произнес Мар, – я мог бы помочь.

Все разом выжидающе поглядели на упыря.

– Только эта идея вам вряд ли понравится, – опасливо добавил он и нерешительно поглядел на Хейту.

Брон, первым разгадавший намерения Мара, тотчас потемнел лицом.

– Нет! – сдавленно прорычал он.

Гэдор, сообразив, о чем толковал упырь, тоже сурово сдвинул брови.

– Так не пойдет!

Мар пожал плечами.

– Тогда предлагайте свое.

Харпа тихонько покатилась со смеху.

– Молодец! Учудил! Еще похлеще моего.

Упырь затравленно огляделся.

– Вы что, думаете, мне очень хочется это делать? – обиженно бросил он. – Хейта мне дорога. Но я клык даю, больше мы тут ничего не придумаем.

Гэдор молчал, по лицу его бродили тени. Наконец, тяжело вздохнув, он испытующе поглядел на Мара.

– Ей будет больно?

– Немного, – признался тот. – Но только первое мгновенье.

Брон яростно стиснул кулаки. Гэдор легонько сжал его плечо.

– У нас правда нет иного выхода.

Оборотень не ответил, но лицо у него стало мрачным, как море перед штормом. Следопыт кивнул Мару.

– Давай.

Упырь медленно приблизился к Хейте.

– Прости, – тихо прошептал он.

И, запрокинув девичью голову на бок, он выпустил клыки.

Хейта вздрогнула, и схватилась за шею рукой. Отчего-то ее пронзила острая боль.

– Что случилось, доченька? – не на шутку встревожился Хальд.

– Не знаю, – недоуменно прошептала девушка.

Мир вокруг вдруг потемнел и стал стремительно меркнуть. Куда-то подевались весенние цветы. Небо стало черным, точно грозовым. Лицо отца подернулось дымкой.

– Что происходит, отец? – непонимающе воскликнула Хейта, в страхе прижимаясь к нему еще сильней.

– Ничего. Наверное, ураган, – запальчиво бросил Хальд. – Ты, главное смотри в мои глаза. Не отрывай взор, поняла?

Хейта закивала старательно.

Но боль в шее становилась нестерпимой. А окружающий мир продолжал стремительно рушиться, навек обращаясь в прах.

– Оте-ец! – истошно закричала Хейта.

Но тело Хальда задрожало, он открыл рот, силясь промолвить что-то и тотчас исчез. До ее слуха донеслось тихое:

– Доченька…

– Не-ет! – закричала Хейта, окончательно приходя в себя.

– Хватит, Мар, ты ее убьешь! – встревоженно воскликнул Гэдор.

– Слышал, что тебе сказали? – прошипел Брон. – Довольно! – и он рывком оттащил упыря от девушки.

Ноги Хейты подкосились. Она бы, наверное, там и рухнула, но сильные руки оборотня ее поддержали. Девушка потерянно огляделась.

– Что произошло?

– Жива! – мрачно заявила Харпа. – Зря волновались.

– Ты попала под власть волшебных видений, – пояснил Гэдор. – Чтобы вырвать тебя из них, Мару пришлось… пришлось тебя укусить.

Хейта сдвинула брови.

– Выходит, все было не по-настоящему? – голос ее предательски дрогнул. – Отец и другая жизнь?

Гэдор печально покачал головой.

– Ты сможешь себя залечить?

– Нет, себя я исцелять не могу, – качнула головой Хейта. – Но не стоит тревожиться. Мои раны заживают быстрее, чем у обычных людей.

Она выпрямилась, растерянно оглядывая залитую кровью рубаху, и пошатнулась. Брон снова ее поддержал и в негодовании воззрился на Мара.

– Говорили тебе остановиться!

Только теперь Хейта приметила упыря. Он стоял у стены пещеры, стыдливо пряча глаза, и отчаянно пытался оттереть от лица девичью кровь.

Хейта приблизилась к нему.

– Мар?

Тот виновато поглядел в ответ.

– Я не хотел! – горячо выпалил он. – Просто думал помочь.

Девушка вскинула брови.

– А откуда знал, что сработает?

– Упыри Сумрачного леса делали так, – неохотно пояснил он. – Когда им удавалось поймать человека. Затуманивали разум. А потом несчастные приходили в себя от боли как раз в разгар жуткого пиршества, – Мар подался вперед. – Послушай, мне правда жаль. Ты была под действием чар. Мы не знали, что делать. И тогда я…

– Постой, – мягко, но веско молвила Хейта. – Не о чем жалеть. Ты не сделал ничего дурного. Я попала в беду, а ты меня выручил. И за это я тебе безмерно благодарна, – Хейта порывисто шагнула вперед и крепко его обняла.

Мар оторопел, придирчиво оглядел девичью шею и облегченно вздохнул.

– А ведь и правда быстро заживает. Ранки едва видны.

– Думаю, нам стоит поторапливаться, – едко заметила Харпа. – Мы тут так нашумели, что морок-дремотник нас, верно, даже в своих видениях услыхал.