По тропам волшебных лесов

Третьим по счету ступал Мар. Его в темноте выручали уши. Упырь то и дело поворачивал голову, пытливо прислушиваясь, и плавно скользил над землей следом за остальными. Его и без того бледное лицо, озаренное звездным сияниям, казалось совсем белым, точно лесная поганка.

А замыкали отряд Гэдор и Хейта. Они двигались так же неуловимо и неслышно, при этом всецело полагаясь на острое зрение, чутье и слух своих верных спутников. Глаза их уже успели немного привыкнуть к темноте, и она не казалась им более такой непроглядной и мрачной. Гэдор ступал уверенно и резво, точно зверь, напавший на свежий след. Хейта шла спокойно. Она с удовольствием вдыхала пряный свежий воздух, и все не могла надышаться.

Вдруг Харпа почуяла что-то и резко сбавила шаг. Обернувшись, знаками призвала других последовать своему примеру и приложила палец к губам. Брон и Мар, неплохо видевшие в темноте, немедля повиновались. Гэдор и Хейта же еще успели сделать несколько шагов, прежде чем смекнули, что к чему.

Скоро тьма впереди немного рассеялась. Из полумрака проступили очертания небольшого оврага, озаренного ярким, пляшущим пламенем. На дне его несомненно кто-то был! Спутники Хейты расположились плашмя у самого края оврага. Девушка растянулась на земле подле Гэдора и пытливо заглянула вниз.

Сквозь заросли кустарника она различила двоих. Оба в меховой одежде, приземистые, щекастые, с глазами-щелочками. Судя по всему, здешние люди, ламосцы. По крайней мере, такими она их представляла, когда читала книгу о северных краях.

Один из незнакомцев держал в руке факел. Второй же стоял в нескольких шагах от него, уперев решительный взгляд в землю. Хейта приподнялась и напряженно прищурилась. И только тогда заметила третьего! Он лежал перед ними, крепко связанный по рукам и ногам. На голове у несчастного косо сидел холщовый серый мешок. Тот, что без факела, вдруг со всей мочи пнул его ногой.

– Оборотень проклятый! – бросил он на всеобщем.

Другой издал едкий смешок. Пленник глухо застонал. Новый удар пришелся ему в голову.

– Убийца! – вновь прошипел незнакомец. – Все вы оборотни убийцы! Ничего, нынче одним из вас, гаденышей, станет меньше! – с этими словами он извлек из-за пояса кривой охотничий нож.

Острое лезвие блеснуло в мрачном свете кроваво-красного факела. Хейта встревоженно поглядела на Гэдора. Но тот и сам уже понял, что настала пора действовать.

Ламосцы, видно, были твердо уверены, что в этой ложбинке их никто не побеспокоит, потому, заслышав, как прошуршали кусты, и, завидев спускавшегося к ним Гэдора, они не на шутку перетрухнули. Следопыт в два счета оказался на дне оврага и заговорил нарочито громко и небрежно.

– Здрасьте, люди добрые! Я тут, значит, иду-бреду. Селение людское разыскиваю. Засветло дойти не успел. Решил худо дело. Смотрю – свет впереди. Дай, думаю, погляжу. А тут вы! – он оглядел настороженных незнакомцев и, точно, впервые увидел пленника. – О! А это кто такой?

– Убийца, – бросил тот, что держал нож. – Из оборотней.

– А вы, стало быть, его того хотите? – Гэдор прочертил большим пальцем линию поперек горла.

– Верно говоришь, – поддакнул другой.

– В селении так порешили? – прищурился Гэдор. – По закону?

– Ага, по закону, – криво осклабился первый.

– Ну-ну, – протянул Гэдор. – Кого же он убил?

– Какая разница? Он оборотень, а, стало быть, убийца, – был ответ.

– Занятно рассуждаете, – усмехнулся Гэдор и принял задумчивый вид. – Но, насколько я помню, если он вправду кого-то убил, судить его должны как люди, так и оборотни. Может, ну его сегодня, кровь проливать? Пройдем завтра до поселения оборотней, да там и решим, как быть. Чтоб уж точно было по закону.

– А, может, ты, мужик, не будешь лезть не в свое дело? – сквозь зубы прошипел ламосец с ножом. – И пойдешь отсюда подобру-поздорову, пока мы тебе ребра не пересчитали?

– Вот-вот, ступай отсюда, – нагло хохотнул второй. – Зря спускался!

Гэдор посмотрел на них без улыбки, и, неожиданно, промолвил уже совсем иным, суровым и жестким голосом.

– Ох, и надоели вы мне, ребятки!

Приложив пальцы ко рту, Гэдор оглушительно свистнул. А в следующий миг по обе стороны от него выросли Харпа и Брон.

– Ну-ну, вы чего это? – воскликнул тот, что с ножом, примирительно вскидывая заскорузлые руки. – Мы ведь не человека прирезать хотим – оборотня! Вам-то что до того?

Харпа бросила на Брона насмешливый взгляд, тот улыбнулся уголком рта. И они разом выпустили когти. Глаза обоих вспыхнули, точно угли. Сверкнули в свете факела острые клыки. Ламосцы поменялись в лице и с истошными воплями на своем, диковинном языке, бросились наутек.

Хейта и Мар, наблюдавшие за происходящим издалека, невольно расхохотались и живо заспешили вниз по пологому склону. Девушка прочертила в воздухе сияющую линию, и волшебный светильник величаво воспарил над ними, разгоняя клубящуюся темноту.

– На этот раз карта превзошла саму себя! – запальчиво воскликнула Хейта. – Мы прибыли прежде, чем приключилась беда. Не думала, что так бывает!

– Эта карта – удивительна, – улыбнулся Гэдор. – Никогда не знаешь, что у нее на уме.

Мар хлопнул в ладоши и приблизился к связанному пленнику.

– Ну, что у нас тут?

Харпа же бросила нарочито небрежно.

– Если он взаправду окажется убийцей, придется прирезать его.

Хейта вытаращила глаза.

– Мы по поводу убийств все вроде прояснили намедни?

– Прояснили, – осклабилась та. – Что уж и пошутить нельзя?

– К тому же, – добавила Хейта. – Он из оборотней. Неужто ты смогла бы так легко убить одного из своих?

– Если он виновен, запросто, – хмыкнула Харпа. – Не все ли равно, кого убивать?

Хейта сурово сдвинула брови. Брон, внимательно наблюдавший за ними, шагнул к пленнику и потянул носом. Обернувшись, он с усмешкой поглядел на Харпу.

– Он не из каких-то там оборотней, – молвил Брон. – Он из рысей.

Теперь оторопела Харпа. Брон неуловимым движением сдернул грязный мешок с головы пленника. Их глазам предстало бледное, скуластое молодое лицо, обрамленное густой копной пепельно-русых волос. Глаза несчастного были плотно сомкнуты. На высоком лбу, куда, как видно, пришелся не один удар, чернела спекшаяся кровь.

Хейта пытливо глядела на пленника. Густые брови, прямой нос, крупные губы. Даже окровавленный и грязный, он, несомненно, был очень хорош собой. Девушка перевела взгляд на Харпу. Та застыла точно ледяная статуя, широко раскрыв глаза.

– Что такое? – вырвалось у Хейты.

Остальные тоже разом поглядели на Харпу.

– Это… мой брат, – хрипло выдавила та.

Хейта ахнула от изумления, но не съязвить не смогла.

– Все еще не терпится прирезать его?

<