По тропам волшебных лесов

Дорх побледнел. На некоторое время он вновь утратил способность говорить.

– Едва брат отведал мяса, он переменился в лице. Из веселого и бойкого сделался растерянным и испуганным. Он выронил надкусанный ломоть, закашлялся что есть мочи. Я подумал, он просто подавился. Бросился к нему на помощь. Но он вдруг подскочил на ноги и поглядел на меня. Беспомощно и жалобно, как ребенок. А потом пошатнулся и принялся оседать. Я успел подхватить его на руки. Брата била частая дрожь. Он хватал ртом воздух, отчаянно, но безуспешно. Лицо его посинело. Потом он сипло захрипел и затих навеки.

Ложбину затопило тягостное молчание. Только ветки кустов вновь свирепо проскрипели в темноте.

– Я смутно помню, что было дальше, – проронил Дорх. – Кажется, я закричал, взывая к брату по имени. Но тот лишь безвольно висел у меня на руках. Его широко распахнутые остекленевшие глаза глядели в никуда. Донеслись крики: «Он отравил его! Брата убил! А хотел отца. Место его занять! Убийца!», – Дорх вздрогнул как от удара. – Только теперь я понял, что мясо было отравлено. Я его принес, значит, с меня был и спрос.

Гэдор сверлил Дорха изучающим взглядом.

– С чего им думать, что ты хотел стать главой? Ты молод. И для этого не годишься.

– По нашим обычаям главой селения становится не самый старший, но тот, кто лучше проявит себя, – пояснил Дорх. – Однако, ты прав. Я о таком и не помышлял. Уж скорее главой бы выбрали Берха. Внешне он был копией нашей покойной матери, Орты, – высокий, статный, с глазами яснее полночной луны. А по характеру превосходил отца. Решительный, находчивый, отважный. Я совсем не таков, – Дорх горько выдохнул. – Уж лучше бы я первым испробовал этого проклятого мяса!

– Не говори так, – мягко прошептала Хейта.

Дорх утер тыльной стороной ладони непрошеные слезы.

– Мне до сих пор кажется, что все это просто дурной сон. Я любил брата. Как до него любил младшую сестру. Она тоже погибла. Много лет тому назад, – лицо Дорха исказила мука. – Столько смертей! Злое проклятье преследует нашу семью.

Брон пошевелился.

– Что было дальше?

Дорх потупился.

– Я просто стоял с мертвым братом на руках, а на голову мне сыпались все новые обвинения. Я не мог издать ни звука, точно мне вырвали язык. И пошевелиться не мог, словно меня сковали по рукам и ногам. А потом я увидел отца. Лицо его побелело от муки и ярости. За убийство положено такое же наказание, – смерть. И мне показалось, что в его потемневших глазах я прочитал приговор, – голос Дорха предательски дрогнул. – Меня обуял ужас. Я не мог думать. Из головы словно вышибли все мысли. Я опустил тело брата на лавку и принялся пятиться. А потом, не в силах дольше терпеть, развернулся и бросился прочь.

Мрачный взгляд Дорха сделался беспросветным.

– Я убежал и затаился. Меня искали повсюду. Я бы не ушел ни в жизнь. Но тут, на мое счастье, я натолкнулся на советника отца, доброго старого Эшгара. Он знаками наказал мне молчать и помог незаметно пробраться к нему домой, – губы Дорха тронула тень улыбки. – Эшгар сказал, что ни на минуту не поверил, будто я желал отравить отца. Он знал меня с детства, и я никогда не слышал от него грубого слова. Я был в отчаянье. Мне хотелось лишь одного, чтобы этот кошмар поскорее закончился. И я попросил Эшгара помочь мне бежать.

Дорх осекся, было видно, что он стыдится своего поступка.

– Советнику нелегко далось это решение, ведь он держит ответ перед моим отцом. Он долго пытался уговорить меня обождать и остаться. Но я был непреклонен. И, наконец, он согласился. Той же ночью я тайком покинул селение Берлат.

– Это, как видно, у вас в крови, – хмыкнул Мар, мельком бросив взгляд в сторону Харпы.

– Что именно? – непонимающе поглядел на него Дорх.

– Натворить что-то. Бежать, думая, что семья отвернется от тебя, – упырь умолк, смекнув, что ляпнул лишнего и поспешно добавил. – Да ты не слушай меня. Продолжай, продолжай!

Дорх послушно кивнул.

– Я пошел к людям, ибо в Заповедном лесу меня бы выследили в два счета. Меня приютили двое охотников. Они много болтали, пили и ели. Я больше помалкивал. Есть не стал, мне кусок в горло не лез. Отхлебнул пару раз какого-то душистого пойла, от которого немедля закружилась голова. Страх разжал когти, и меня наконец осенило, как же глупо я поступил. Так я лишь уверил всех в том, что на мне есть вина, – Дорх трудно вздохнул. – Я поднялся и на нетвердых ногах поковылял на улицу. «Я должен вернуться» – гудела кровь в моих ушах. Но тут мне на голову точно скалу обрушили! В глазах потемнело, и я упал. Ну а дальше… дальше вы уж и сами знаете все.

– Горькую ты поведал историю, – проронил Гэдор. – Горькую и темную.

– Значит, вы верите мне? – с надеждой спросил Дорх.

– Я верю, – кивнул следопыт. – За других судить не берусь.

– Он сказал правду, – твердо молвила Хейта.

Взгляд Брона после этих слов растерял подозрительность и суровость. Мар осклабился и хлопнул в ладоши.

– Ну вот и славно!

– И что вы намерены делать? – осторожно спросил Дорх.

– А сам как считаешь? – вопросом на вопрос ответил Гэдор.

– Отпустите меня, – молвил он. – Я пойду к своим. Попробую все исправить. Если убийца еще в деревне, отцу грозит смертельная опасность.

– Нет уж, – качнул головой Гэдор. – Отпускать тебя мы не намерены.

– Отчего это? – воскликнул Дорх и прищурился. – Сдать меня хотите? Награду в Берлате попросить?

– А что, неплохая идея! – хохотнул Мар. – А они точно заплатят? Отпираться не станут?

– Мар, – строго оборвал упыря Гэдор и перевел взгляд на Дорха. – Нет, мы не станем за тебя награду просить. Но пойдем с тобой. И попытаемся помочь.

Он шагнул к оборотню и ловко перерезал ножом его ручные путы.

– А на что вам это нужно? – вытаращил глаза тот, потирая затекшие руки.

– Тебя-то мы спасли, хотя нам это нужно не было, – заметил Брон.

– В междоусобные разборки мы, правда, не влезаем, – добавил Гэдор, – Но не бросать же тебя одного. Помогать, так уж до конца! Да и потом есть у нас на то еще одна веская причина.

– Что такое? – воскликнул вконец сбитый с толку Дорх.

– Не что, а кто, – поправил его Гэдор и поглядел в сторону Харпы. – Чего стоишь? Думаю, пора уж и показаться.

Прошелестели кусты, темная фигура неохотно дрогнула и поплыла вперед. Миг – и Харпа выступила на свет.

Дорх непонимающе поглядел на нее, потом на Гэдора, потом снова на нее. В его глазах протаяло воспоминание. Оборотень неуверенно сделал шаг. Еще один.

– Харпа! – хрипло выдохнул он. – Ты ли это?

Девушка молчала.

– Харпа! – вновь зачарованно прошептал он.

И, прежде чем та успела опомниться, Дорх порывисто шагнул вперед и заключил ее в крепкие объятия. Харпа опешила от неожиданности. Настал ее черед изумленно вытаращить глаза.