Под эгидой льва
Шрифт:
Последнее воспоминание тоже касалось встречи, только Снейп и сеньор разговаривали не у сеньора дома. Наверное, это всё-таки была Англия. Да, точно: когда сеньор повернулся, вдалеке, за спиной Снейпа, стал виден Хогвартс. Темно было: то ли поздний вечер, то ли уже ночь, — и безмолвный лес вокруг казался зловещим, под стать тому, что происходило на его опушке. Снейп выглядел ещё хуже, чем когда примчался к наставнику в Италию просить помощи. Уже не просто худой, а тощий, обескровленный, с то ли отсутствующим, то ли направленным внутрь себя взглядом... У этого человека ни больше ни меньше, рухнул мир. Похоже, Волдеморт уже пришёл в дом Гарри и убил его родителей.
— Ты ведь понимаешь, Северус, что твоей вины нет? Прямой вины, я имею в виду? — тихо втолковывал своему ученику сеньор. — Мы уже говорили с тобой о пророчестве. Его подсунули тебе будто нарочно, а дальше твоя подруга активно
— Мне всё равно, — ответил Снейп глухо, — Лили больше нет. Я не смог её спасти.
— Ты не спас бы её ни при каком раскладе! Невозможно спасти того, кто этого не хочет! Твоя Лили делала всё, чтобы её убили на этой войне! Любая мать, любая женщина, только узнав, что она беременна, сбежит с поля боя! Ты же сам мне говорил, что Лили до последнего лезла под Авады, спряталась, лишь когда пророчество объявилось. И где спряталась! Под Фиделиусом! Как будто Фиделиус нельзя обойти!
Снейп внимал разглагольствованиям сеньора с отсутствующим видом. Что бы тот ни говорил, всё как будто бы пролетало мимо его ушей. Дошло до того, что сеньор Росси, устав от игнорирования, схватил Снейпа за плечи и хорошенько тряхнул.
— Послушай меня, Северус! Хоть раз в жизни послушай! У вас шла война, в войну люди погибают, не ты бы принёс это пророчество, так кто-то другой! А в том, что Волдеморт выбрал Поттеров, виноваты ещё и сами Поттеры! Ты уверен, что это ваш великомудрый Дамблдор не подстроил нарочно пророчество и не подставил своих сторонников под удар? Уверен?! Потому что я — нет!
Тот всё так же безучастно отцепил от себя руки наставника.
— Мне всё равно уже, учитель. Я надеялся, что при лорде достигну... достигну... — Лицо Снейпа исказилось. — Что Лили увидит, как была неправа, бросит своего оленя и вернётся ко мне! А теперь она умерла, и всё, что от неё осталось, — это её сын. Её сын от этого... этого ублюдка, который даже не смог её уберечь! Если я уеду, — продолжил он с неожиданным для ситуации спокойствием, — что станет с этим ребёнком? Пожиратели смерти никуда не делись, они снова стали добропорядочными гражданами, а через десять лет в школу пойдут их дети. И лорд... Дамблдор говорит, лорд может вернуться.
— Ах, Дамблдор говорит? Вот откуда ветер дует! Ты ему что-то пообещал? Поклялся?!
— Не ему, Лили. Я пообещал, что сохраню жизнь её ребёнку, это единственное, что я теперь могу. Это и... и привести лорда к гибели, если он правда вернётся в этот мир. Если ещё и ребёнка не станет... хотя бы здесь я должен справиться, учитель, поймите! Я был неправ, когда пошёл за Тёмным лордом, когда думал, что так меня ждёт лучшая жизнь. Так дайте мне искупить то, что я совершил!
Сеньор Росси отступил и долго молчал перед тем, как ответить.
— Я и понимаю, и, наверное, никогда до конца тебя не пойму, Северус. Это твоя жизнь, конечно...
— Моя жизнь мне не нужна, если от Лили на этом свете ничего не останется.
Воспоминание закончилось. Гарри понял: то была последняя встреча наставника и ученика перед долгой разлукой, — и подспудно ждал, что они хотя бы обнимутся напоследок, но этого не случилось. Такое проявление заботы, видимо, было не по душе обоим, а ведь они могли больше никогда не увидеться… Неизвестно, существовало ли у волшебников такое явление как запрет на выезд из страны, но чувствовалось, что профессор бы и сам никуда бы не убежал, даже будь у него деньги и возможности. Получается, что благодаря сеньору возможности у него как раз были, Снейп сам этого не хотел.
— Всё посмотрел?
Заданный будничным тоном вопрос заставил Гарри вздрогнуть. Он медленно распрямился и отодвинулся от Омута памяти, ощущая, как заныли после долгого стояния в неудобной позе шея и спина. Голова пухла от обилия и неоднозначности увиденного. Да ещё и сеньор спрашивал такую глупость, словно не знал, что у Гарри не было иной возможности, кроме как изучить каждое воспоминание.
— Гарри, я не прошу тебя сразу решать. Я просто хочу, чтобы ты всё обдумал, уже зная, как всё выглядело с другой стороны.
Это было... разумно. Гарри не знал, что сказал бы, потребуй сеньор ответа немедленно, или если бы он
наседать, говоря, что Снейп однозначно не виноват, что всё это ужасное стечение обстоятельств или чей-то злой умысел, а профессор стал жертвой. Всё было очень сложно, гораздо сложнее, чем Гарри мог представить себе. Если первая часть воспоминаний демонстрировала профессора Снейпа в исключительно плохом свете и так сильно, что Гарри, если бы мог, даже ударил бы его, то размышления сеньора Росси и его последний разговор со Снейпом всё изменили.— Сколько у меня времени, сеньор?
— Будь моя воля, у тебя было бы всё время мира. Но за наших карабинери я ничего сказать не могу. Может быть, они вызовут тебя уже завтра. Возможно, позже. Я не знаю. И, Гарри, если ты думаешь, что я рассказал и показал тебе всё это, чтобы ты защитил Северуса... — сеньор Росси пожевал губу, — этого я, конечно, тоже хочу, что уж таить. Но я думал о том, что для тебя эти открытия стали бы шоком, случись они на вашей беседе.
Ну, хотя бы не стал скрывать, а сказал всё честно. Гарри настолько не везло на честных взрослых, что он и не надеялся на такой ответ. Что Дурсли, что Дамблдор, что профессор Снейп — никто из них не был до конца откровенен, все что-то скрывали. Однако после такой правды поневоле задумаешься: может, действительно лучше жить в счастливом неведении... ага, только недолго жить придётся. Гарри же вон, чуть не сгинул в Запретном лесу по воле директора Дамблдора.
— Спасибо, сеньор. Я обещаю, что подумаю.
— Подумай хорошенько, — кивнул тот, — ты умный мальчик, я знаю.
Не такой уж и умный, раз им вертели, как хотели, подумалось Гарри. А главное — он именно что мальчик, ребёнок, который, по-хорошему, не должен настолько важные решения принимать, о нём заботиться должны были взрослые. Только где они, эти взрослые?
Глава 16. Последние вопросы, последние ответы. Часть 2
Вопреки ожиданиям сеньора Росси к местным аврорам Гарри не позвали ни на следующий, ни через день. Блюстители магического правопорядка как будто сжалились и решили дать ему время, чтобы обдумать воспоминания сеньора о Снейпе. Нельзя сказать, что это было некстати, просто Гарри предпочёл бы, чтобы допрос уже случился, и он бы перестал изводить себя и бояться, что авроры не прислушаются к его словам.
Ненавидеть профессора Снейпа больше не получалось. И не хотелось. Как можно ненавидеть человека, который поклялся защищать его, рисковал своей жизнью? Ведь сам же пообещал маме, не под чьим-то давлением, нет. Какое-то время, да, Гарри действительно мечтал никогда больше не видеть профессора, даже уничтожить его — после того, как узнал, что именно он передал пророчество Волдеморту, — но очень короткое время, и ему было очень стыдно за свою слабость. Потому что профессор не заслуживал такого отношения. Он столько лет искупал свою вину в смерти мамы: стал шпионом, общался с мерзкими и противными Пожирателями смерти (вроде Малфоя-старшего) и их детьми, изображал, что всё ещё на стороне их общего хозяина, в котором на самом деле жестоко разочаровался и которого хотел погубить. Это же невероятно трудно, это какая сила воли и духа должна быть! Гарри бы, например, не смог протяжении многих лет изображать, что тот же Малфой ему друг, а на деле — мечтать отправить его в тюрьму. Дадли в прошлом году увлёкся фильмами про полицейских под прикрытием, так что Гарри знал, о чём говорил. Вот профессор Снейп точно такую же роль играл; он не был полицейским, но суть-то не менялась. И это уже сам по себе серьёзный повод уважать его, ведь профессор мог сбежать из Англии с помощью сеньора Росси, и тот бы ни слова не сказал, однако он предпочёл остаться. Теперь Гарри понимал и то, почему профессор преподавал в Хогвартсе (хотя явно не любил это дело), почему придирался к нему и начал помогать только при возникновении смертельной опасности. Гарри был сыном его любимой женщины, которая предпочла Снейпу другого мужчину, да ещё и, кажется, злейшего врага профессора. Нужны великое мужество, благородство, самопожертвование, умение прощать и Мерлин ещё знает какие качества, чтобы переступить через свою неприязнь, и Гарри не знал, существовали ли вообще какие-нибудь люди, которые были способны на это. Сам он не понимал, как бы поступил на месте Снейпа. Надеялся, что никогда в жизни не столкнётся с подобной дилеммой, но, наверное, тоже бы вмешался в случае, когда иного выхода не оставалось, только смерть. Иначе бы пришлось отвечать на множество вопросов, в том числе, где же он, спаситель, так долго был, почему раньше не стал помогать. По-человечески понятно было, что Снейп тоже не хотел объясняться, ведь тогда бы вскрылась его вина в смерти мамы... вина, в которой Гарри, честно сказать, теперь сомневался.