Подвиг

Пиксановъ былъ сдержанъ и серьезенъ. Онъ ревновалъ капитана Немо къ Ранцеву. Его, Пиксанова, Немо пикогда не бралъ съ собою, а съ Ранцевымъ проздилъ до ночи. Онъ старательно говорилъ о «постороннемъ»:

— Русскихъ смянъ нигд не достану. Укропъ, положимъ, получилъ. Но огурцы?… Корнишоны, это совсмъ не то, что наши Нжинскiе сладкiе огурчики. A ихъ длинные змеобразные гиганты!.. Для чего плодить ихъ?… какая логика?

— У насъ въ имнiи, — томно сказала Любовь Димитрiевна, — даже ананасы разводили… Подумайте въ Рязанской губернiи — ананасы… Натурально въ оранжереяхъ… у насъ были таки садовники… Своего цнить и хранить только никакъ не умли…

— А помнишь, Люба, сушеный горошекъ… Какая прелесть!.. И всегда и зимою и лтомъ…

— Вообще сушеныя овощи… Славились… На Казанской улиц былъ спецiальный магазинъ… Чего, чего тамъ не было.

Немо, казалось, не слушалъ. Онъ смотрлъ въ синiе глаза хозяйки, но мысли его были далеко отъ сушеныхъ овощей.

Едва кончили лимонное желе — оно къ великому огорченiю Любови Димитрiевны не удалось и было жидкимъ, — капитанъ Немо поднялся.

— Простите, Любовь Димитрiевна, мы должны хать. Насъ ждутъ дла. Спасибо за чудный вашъ обдъ. Давно я такъ не лъ.

— Ахъ, помилуйте, пожалуйста… И желе не удалось. He надо было его и длать… Тепло очень стало, а льду у насъ нтъ. Вы бы хотя еще чаю напились. Чай готовъ. Вода въ чайник кипитъ. Мы бы на вольномъ воздух подъ липками… Очень бы хорошо…

Капитанъ Немо ршительно отказался отъ чая.

— Ну, до свиданья, — сказала Любовь Димитрiевна и добавила по привычк: — пока!..

Вспыхнули фонари машины, уперлись яркими лучами въ пустынную деревенскую улицу, гд вс дома давно спали крпкимъ сномъ. Машина мягко и безшумно тронулась и покатилась въ глубокую балку, гд подъ ея огнями серебряными облаками клубился туманъ.

Немо молчалъ. Ранцевъ смотрлъ въ окно, на темныя поля, на мелькавшiе мимо стволы деревьевъ. Онъ вздрогнулъ, когда Немо вдругъ коснулся его ноги.

— Ты хорошо знаешь Пиксанова?… Какъ ты думаешь, можно ему въ наше отсутствiе поручить эту радiо станцiю?

— Я знаю, что онъ очень честный человкъ.

— Ты говоришь… Мн этого довольно…

Опять молчали. Каждый отдался своимъ думамъ и соображенiямъ.

По Парижу мчались съ большою скоростью. Мокрыя улицы были пустынны. Иногда попадались, какъ тни скользящiе по нимъ парные велосипедисты полицейскiе, совершавшiе объзды.

Когда прiхали домой, хотя было уже за полночь, Немо не отпустилъ Ранцева. Онъ услся съ нимъ въ нижнемъ кабинет и диктовалъ ему:

— Отъ «Олида» — ветчины Парижской восемь тоннъ… Солонины свжей… Все, Петръ Сергевичъ, надо предусмотрть… Насъ, помнишь, учили: — «дешь на день, а бери хлба на недлю», какъ мы это все основательно позабыли… Записалъ: — ветчины… Сухарей морскихъ сто ящиковъ. Печенья «Лю» шестьсотъ жестянокъ… Завтра, Петръ Сергевичъ, съ утра подемъ по этимъ дламъ… Надо и «мамон«послужить. Голодное то брюхо, какъ говорится, къ ученью глухо. Еще въ аптекарскiе склады съ докторомъ Пономаревымъ надо будетъ прохать… Дня не хватитъ… А чувствую: — кончать надо, ахъ какъ надо кончать!..

— Ты такъ многое довряешь французамъ?

— А что?

— Да уже очень они — безбожники. Знаешь… Мн кажется революцiя даромъ никогда не проходитъ… Все таки есть въ нихъ что то… Матерiалисты они…

— Это Парижъ… Да и то не весь… Вотъ, кончимъ здсь, подемъ грузиться. Тамъ въ Бретани, въ Нормандiи другое увидишь… Какая вра!.. Дай Богъ намъ такой… Я тебя пошлю раньше… На дачу… Самъ останусь на два, на три дня. Кстати ты и отдохнешь. Нтъ… Хорошiй народъ… Твердый… врующiй… А какiе патрiоты!.. Такъ продолжаемъ: — консервовъ мясныхъ… Записалъ?

XV

Съ той самой безсонной ночи, когда на разсвт Нордековъ покушался на самоубiйство, онъ жилъ особенною жизнью. Онъ точно переродился, помолодлъ, взбодрилъ себя и приводилъ въ недоумнiе и озлобленiе женскую половину виллы «Les Coccinelles».

Bee произошло такъ странно и головокружительно быстро. Въ этотъ день онъ, на этотъ разъ съ Ферфаксовымъ, похалъ въ транспортную контору и заявилъ о своемъ уход. Потомъ Ферфаксовъ повезъ его на rue Mouza"ia, гд предложилъ росписаться въ полученiи жалованья за май. Онъ росписался въ настоящей, по старой форм составленной, требовательной вдомости и, мелькомъ взглянувъ въ нее, увидалъ тамъ росписку Амарантова. Это его успокоило.

— Что же я долженъ длать? — спросилъ онъ, закуривая папиросу.

Ферфаксовъ, молча, показалъ ему на плакатъ: — «просятъ не курить».

Нордековъ погасилъ папиросу. Ферфаксовъ спокойно и твердо сказалъ:

— Обучать, а потомъ и комдндовать ротой. Нордекову показалось, что онъ ослышался.

— Ротой?…

— Да… Вотъ списокъ роты. Перепишите его себ. Перепишите и требовательныя вдомости. Теперь уже вы будете платить имъ жалованье.

Ферфаксовъ подалъ Нордекову бумаги, пододвинулъ перо и чернильницу, самъ же услся за сосднимъ столомъ, открылъ несгораемую шкатулку, вынулъ изъ нея кипу счетовъ и сталъ щелкать на счетахъ.

Нордековъ углубился въ данный ему списокъ. Рота полнаго состава, по штатамъ военнаго времени… Рота для съемки въ кинематограф? Кое кого онъ зналъ въ этой рот. Князь Ардаганскiй, напримръ… и отмтка на поляхъ карандашемъ: — «въ распоряженiи капитана Немо для связи».

— Это тоже переписывать?

— Да, отмтьте для свднiя. Нордековъ переписывалъ.

«Семенъ Вха, барабанщикъ. Архангельской губернiи». …"Летчикъ Калиникъ Евстратовъ, онъ же горнистъ и трубачъ… Области Войска Донского. Хорошiй агитаторъ». …"Странно», — подумалъ Нордековъ.

— И это: хорошiй агитаторъ? — спросилъ онъ.

— Да… Для свднiя.

«Странно… Вдь это же фильма?…» «Командиръ первой полуроты Евгенiй Парчевскiй, С.-Петербургской губернiи, кавалеристъ. Отлично знаетъ городъ. На первыя роли».

— Разв полковникъ Парчевскiй у насъ? Онъ мн ничего не говорилъ.

— Да. У насъ не принято говорить.

— Да… Такъ…

Люди были различныхъ губернiй и областей старой Россiи, но особенно много было уроженцевъ далекаго Свера, сибирской тундры, и это бросилось въ глаза Нордекову. Два взвода были иностранцы — нмцы и французы.

— Это зачмъ же?…

— Такъ нужно. Фильма интернацiональная. Списки были готовы. Ферфаксовъ объяснилъ Нордекову, гд, какъ и чему онъ долженъ обучать роту. Выправка, маршировка, ружейные прiемы, порядокъ внутренней службы, гарнизонный уставъ, сборка, разборка и сбереженiе винтовки.

— Винтовка то къ чему?

— Таково требованiе общества.

Нтъ съ нимъ не разговоришься. Ферфаксовъ годами былъ моложе Нордекова, но полковника это не смущало. За годы пребыванiя въ Добровольческой армiи онъ привыкъ, что полковники могутъ стоять за рядовыхъ въ строю, а прапорщики командовать ротами.