Пока, заяц

Застолье ещё толком не началось, а Анька в белом платье уже вовсю по залу бегала и хлопотала. Подол поднимала и бегала, фату поправляла и спрашивала всех, кто был голодный, кому чего не хватало.

— Мальчишки, вам кушать ещё не принесли? — спросила она, склоняясь между мною и Тёмкой. — Салаты какие, закуски?

Я тарталетку с икрой схватил со стола и ответил:

— Да всё нормально, Ань. Вон, есть у нас.

— Ладно, пока тогда сидите, хорошо? — меня сначала погладила по плечу, а потом Тёмку, лишний раз так отметила, что мы вместе пришли. — Я скажу, чтоб вам первыми принесли.

— Не оголодаем, — улыбнулся я. — Спасибо.

Потом, когда еду вынесли, зал совсем утонул в свадебном веселье. Пробками от шампанского захлопали, водкой запахло со всех сторон, воздух наполнился звоном столовых приборов. Музыка из большущих чёрных колонок сотрясала здание дома культуры и будто всех тёток и дядек, что пришли к Олегу на свадьбу, зазывала потанцевать на холодном полу из советского мрамора.

— Ого, салаты какие вкусные, — сказал Тёмка и глянул в мою тарелку. — Попробуй, Вить.

— Вкуснее моих, что ли? — я хитро спросил его.

— Нет уж, не вкуснее. Просто вкусные.

Он рыбу в кляре подцепил краешком вилки, через весь стол потянулся и уголок жилетки испачкал в майонезе. Я резко дёрнулся, хотел уже с салфеткой к нему подскочить, но тут же вдруг замер. Глазами испуганными окинул весь зал и по столу пробежался.

Кроме Стаса, Олега и Аньки никто здесь про нас, наверно, не знал. Буду за Тёмкой со слюнявчиком бегать — поймут ещё, догадаются.

— Чего ты? — Тёмка спросил меня, увидев мой грустный и расстроенный взгляд.

— Ничего. Ты хоть ешь аккуратней, ну? Смотри, как обляпался там, в уголке.

Зал взорвался громким смехом, и в груди завибрировало оглушительной музыкой.

Женщина в чёрном вечернем платье и с микрофоном в руках разгуливала между столами и читала по бумажке:

— Уважаемые гости, а пока наши молодые, жених и невеста, Олег и Анна, готовятся к первому танцу молодых, позвольте мне рассказать вам одну историю, — она громко шмыгнула прямо в микрофон, бумажку перевернула и стала читать измученным голосом: — Однажды, давным-давно, когда на далёком инопланетном теле зародилась разумная жизнь, на свет появились мужчина и женщина. И жили они в гармонии, в счастье и в радости. Пока однажды страшная комета и метеоритный дождь не разделили родную планету людей на части…

А Тёмка её историю не слушал, телефон опять свой достал и мордой ушастой уткнулся в светящийся яркий экран. Посидит-посидит, ручки сложит, салат поклюёт, потом опять телефон достанет, опять дисплеем засияет, потом опять уберёт и по новой. Весь вечер так просидел.

Всё результатов своих ждал.

Обещали на этой неделе всем участникам программы отзвониться и о результатах сообщить: кто прошёл, а кто нет. Кто в Америку едет учиться, а кто остаётся дома. Весь измучился, пока ждал, с самой осени в этом конкурсе участвует.

Не в первый раз уже.

Тёмка рассказывал, когда в одиннадцатом классе в Америку учиться поехал, на тот момент уже третий раз в программе обмена участвовал. Всех там, наверно, заколебал, вот и взяли его. Упёртый и целеустремлённый. Как будто в меня, хоть мы с ним и не родня. С ноября по апрель ждал результатов, ночами об Америке грезил, мечтал, как в школу там будет ходить, как Голливуд вживую посмотрит, мост Золотые ворота и места съёмок своих любимых фильмов посетит.

Всего по итогу добился, всё, о чём мечтал, осуществил. До последнего сам не верил, пока летом две тысячи тринадцатого в Модесто не прилетел на маленьком пропеллерном самолёте. Стюардессе тамошней рассказывал, что это родной город Джорджа Лукаса, где он свой первый полнометражный фильм снял: «Американское граффити». Стюардесса ему тогда сказала, что всю жизнь в этом городе прожила и даже об этом не знала.

Тёмка зато в Верхнекамске у нас всё это знал. Приехал туда и стал всем рассказывать.

— Тём, — сказал я и дёрнул его за руку. — Хватит в телефоне сидеть, чего ты, а? Весь вечер.

— Извини, — он произнёс тихо и руки под столом спрятал.

— Позвонят — значит позвонят. Не позвонят, ну и фиг с ними, господи.

— Нервничаю просто. Они в любой момент позвонить могут, у них время-то московское.

Я тихонько его по спине похлопал, едва заметно, чтоб лишнего не подумали, и сказал:

— Ладно тебе. Не накручивай. Вон, ешь сиди.

А тамада с микрофоном всё между столами шастала и продолжала историю, надрываясь в драматических потугах:

— Из космического корабля, что по форме напоминал сердце, вдруг показалась скользкая зелёная рука. Молодожёны испугались, взглядом испуганным корабль окинули и увидели, как из иллюминатора показался Святой Валентин…

Тёмка достал телефон, а потом опять в карман его спрятал. На меня покосился виноватой мордой и весь скорчился, будто извинений просил.

— Ты пить будешь? — я спросил его.

— Водку? Нет, ты чего уж. Шампанское, может, да, выпью. Так просто, за компанию. А ты?

Я покрутил гранёную рюмку, поглядел на переливы тусклого света на сорокаградусной водной глади и плечами пожал:

— Наверно. Можно, что ли?

— Чего спрашиваешь? Твой же друг женится, не мой.

<