Пока, заяц

Дождался всё-таки. Даже тут своего не упустил.

— Ты рад? — спросил Тёмка и по плечу меня потрепал. — Рад, Вить?

— Рад, рад, — ворчливо ответил я и, сам того не желая, заулыбался. — Уверен, что дельфин? Вдруг лохнесское чудовище. Ты ведь его в детстве тоже любил, да?

Он вдруг застыл в испуганном молчании, рот свой удивлённо разинул и сел со мной рядышком.

— Откуда ты знаешь? — Тёмка спросил осторожно. — Я же тебе не говорил никогда.

— Мне Женька твой на балконе под Новый год рассказал. Как ты его сестру заставлял тебе по десять раз одну и ту же заметку про лохнесское чудовище читать в энциклопедии. Всё надеялся, что динозавр там живёт, да?

Он стыдливо опустил голову, поскрёб ногами по блестящему белому корпусу яхты, вздохнул тяжело и тихо ответил:

— Ну да. Надеялся.

— Вот видишь, как бывает, — сказал я и тихонько приобнял его по-дружески, чтоб капитан с китайцем лишнего не подумали. — Вот, считай, и увидел своё чудовище. Да? Со мной ведь увидел, а не с кем-то. В пять лет и мечтать, наверно, не мог о таком, да?

— Не-а. Не мог.

***

На следующий день, когда уже потеплело и море и ветер успокоились, отправились с ним на экскурсию в Медвежий угол, леса, горы и водопады посмотреть. Два часа тухли в душном автобусе по серпантину, вывалились с оравой туристов в зелёном каньоне и двинулись в путь, гулять пошли по пыльным извивающимся горным тропинкам.

Водопад Девичьи слёзы шёлковой серебряной нитью змеился по холодным крутым скалам медного цвета, обрушивался на камни нескончаемым потоком ледяной воды и развлекал туристов своей красотой. Вокруг пушистая зелень сверкала на солнце мокрыми листьями, деревья по самой горе тянулись от подножия и до вершины и кудряшками зелёными шелестели, воздух наполняли стрёкотом разных насекомых и пряным дыханием влажного леса.

Я затянулся разок и ткнул пальцем в сторону гор:

— Ну а горы? — я спросил его. — Горы там есть такие красивые?

Тёмка пощурился от лучей яркого солнца, что назойливо пробивались сквозь древесный зелёный купол, и ответил:

— Стукнешь меня сейчас.

— Есть, что ли?

— Есть, есть, — сказал он и насыпал в ладошку орешков из яркого хрустящего пакета. — Будешь?

— Давай, — ответил я и взял несколько штучек.

Жарища стояла знатная: воздух скручивался душной парилкой и нещадно терзался пылью из-под колёс туристического автобуса. Белая туша под китайским сверкающим пластиком проехала мимо нас, плюнула вонючим дымом напоследок и исчезла в изгибах серпантина среди гор.

— Мне в детстве горы казались такой фантастикой, — сказал я и аппетитно захрустел орехами. — У нас-то их нет. Одни равнины, максимум, холмы, и то не везде. Скучно.

— Это да. Я тоже в детстве, когда к морю подъезжал, из окна поезда видел такие, знаешь, высоченные чёрные насыпи угля в полях. Когда в Краснодарский край уже заезжали. И маму всё время спрашивал: «Мам, а это горы? Это уже горы?»

— А она? — я тихонько посмеялся над ним.

— Сказала, как есть. Нет уж, какие там горы.

— Дикий заяц, — я произнёс негромко и хлопнул его по плечу. — Гор в жизни не видал.

Мы с Тёмкой добрели до здоровенной бетонной туши какого-то обрушившегося старого ограждения, протёрли рукой холодную поверхность и уселись на неё. Внизу, на самом дне оврага, бурлила речка Чвижепсе, так громко и ярко бурлила, радугой переливалась у самого берега и наполняла воздух освежающей прохладой. Я даже курить перестал, надоело воздух такой шикарный портить. Об подошву старых грязных кроссовок сигарету затушил и окурок в карман засунул. Не буду при Тёмке здесь мусорить, разноется ещё, скажет, что природу обижаю.

Тёмка кивнул в сторону гор, в сторону железных зубочисток радиовышек в зелёном бархатном ковре, и сказал:

— Потом-то уже гор насмотрелся. Там знаешь, какие горы красивые, в Калифорнии? Обалдеешь. Горный хребет Сьерра-Невада.

— Почему Невада? — удивился я. — Там же Калифорния?

— Невада рядышком. Там этот хребет и до неё тоже идёт. Через весь штат почти извивается. Там и такие горы есть, зелёные, с лесом, с соснами, с секвойями. А есть и скалы под снегом, как тут, на Красной Поляне.

Я негромко посмеялся и стал потешно болтать ногами, чтобы грязь немножко стряхнуть с пыльных кроссовок после долгой прогулки по лесу.

— Чего смеёшься? — спросил он меня и вытер пот со лба.

— Да ничего. Ты про Красную Поляну сказал, и мне кое-что вспомнилось. Олег туда как-то ездил в прошлом году. На экскурсию катался, прямо туда, в горы, на самую вершину. Две тыщи метров или больше. Роза Пик вроде называется.

— Да, знаю, — кивнул Тёмка, подобрал камушек с пыльной сухой земли и швырнул прямо в овраг.

— Им экскурсоводша затирала, что, типа, мировая общественность увидела, что Россия может проводить большие масштабные мероприятия, вроде Олимпиады, и после этого Запад решил нас обложить санкциями.

Тёмка удивлённо вскинул брови и засмеялся:

— Серьёзно? Прям так сказала?