Последнее обещание, которое ты дала

Снаружи дом Ларедо, как и его конюшни и прочие постройки, был в тёплых зелёных и коричневых тонах, гармонично вписываясь в леса и горы на окраине национального леса Дэниел-Бун. А внутри — ни намёка на цвет. Я попытался вспомнить, видел ли хоть раз самого Хайме в чём-то, кроме чёрного или белого. Вспомнить не смог. Единственное яркое пятно — его красный Порше. Казалось, за этим скрывался смысл, который требовал разгадки.

Спустившись по ещё одной лестнице из мрамора, мы прошли через очередной кодовый замок и по длинному монохромному коридору к двустворчатым дверям. Громила открыл их, приложив большой палец к сканеру.

Внутри была гостиная, обставленная чёрной кожей и белым жаккардом. Стены ослепительно белые, столы из чёрного мрамора. Над светлым буфетом висел огромный телевизор.

Я ожидал увидеть в комнате Джиа и Хайме. Я был уверен, что он захочет собрать нас вместе, чтобы показать мне, как легко он её соблазнил, чтобы насладиться моими страданиями. Но их здесь не было. Мой пульс резко ускорился, в животе закрутило от тревоги.

— Наслаждайся зрелищем. — сказал охранник, кивнув на экран.

Он сделал шаг назад, но не вышел. Скрестил руки на груди, и я заметил пистолет, засунутый за пояс.

Я повернулся к телевизору.

Экран ожил, и на нём появилась ещё одна чёрно-белая комната. В центре стояла кровать с чёрными атласными простынями. У подножия кровати — два кресла с пуговичной стёжкой. В одном из них сидела Джиа, спина прямая. Украшения бабушки в её волосах и на теле искрились в свете огромной люстры.

Рядом с ней стоял Хайме. Он снял пиджак от смокинга и небрежно перекинул его через спинку соседнего кресла.

— Скажи мне, Джиа, Хатли доводил тебя до оргазма только пальцами и языком, или ты просто использовала его в своей игре?

Он провёл пальцем по краю её уха. У меня вспыхнуло желание оторвать ему руку и засунуть её в глотку, чтобы он подавился.

— Девушка делает то, что должна, верно? — ответила она.

Её голос был холоднее, чем я когда-либо слышал. Даже когда она злилась на меня, в нём всегда была эмоция. Огонь, который я любил. Тот самый огонь, который я чувствовал прошлой ночью, когда был внутри неё. Он пытался превратить это в нечто грязное, в нечто уродливое. А ведь это был кусочек рая. Рай, который мне был нужен. Который я хотел вернуть любой ценой.

— Он трахнул мою сестру. За одно это я должен был его убить. — сказал Ларедо, но в его голосе не было ярости. Он полностью контролировал себя. — Но вместо этого я заставлю его дочь любить меня больше, чем она когда-либо любила его. Или мою сестру предательницу.

Джиа поднялась и, с вызовом приблизившись, вытащила из клатча флешку.

— Ты её хочешь или нет?

Он смотрел на неё секунду, а затем схватил её за подбородок. Даже на экране было видно, как сильно он сжал его — пальцы побелели. Он мог оставить на её коже следы, новые к тем, что уже красовались на её шее. Я вонзил ногти в ладони и стиснул зубы так сильно, что боль пронзила челюсть.

— Первый урок, который тебе нужно усвоить — это то, что ты не устанавливаешь правила. Ты не диктуешь условия. Здесь только один человек задаёт их.

Она опустила веки, и я понял — это чтобы он не увидел ненависть и ярость, вызванные его словами. Джиа не создана, чтобы подчиняться. Она создана, чтобы гореть, сжигать и вести за собой. Но даже когда я думал об этом, осознал, сколько власти она отдала мне — не только прошлой ночью, но и много раз с тех пор, как вернулась в Уиллоу Крик. Она доверяла мне настолько, что позволяла держать контроль над ней и её телом. Это был подарок. Дар, который я никогда не приму как должное.

Он дёрнул её подбородок вверх и грубо прижался губами к её губам. Всё моё тело дёрнулось, я резко обвёл взглядом комнату в поисках выхода. В поисках пути к ней.

Громила сделал шаг ближе, читая мои мысли.

— Посмотрим, что ты принесла. — сказал Хайме, заставляя меня снова уставиться на экран.

Пока он уходил, держа флешку, Джиа провела тыльной стороной ладони по губам, и я заметил красное пятно. Он заставил её кровоточить.

Чёрт с этим. Чёрт со всем этим.

— Отведи меня к ним! — потребовал я у человека рядом.

— Скоро.

Я рванулся к двери, но мужчина спокойно вытащил пистолет с глушителем и направил прямо мне в сердце.

— Сначала ты посмотришь. Потом я тебя отведу.

Кровь в висках стучала так сильно, что заглушала все звуки.

Я снова перевёл взгляд на экран, ненавидя каждую секунду, которую меня заставляли просто стоять и смотреть. Это было именно то, чего хотел Хайме. Он хотел, чтобы я чувствовал себя беспомощным, ревнивым, злым.

Но он не понимал главного — Джиа пока не нуждалась в моей помощи. Может, и вовсе не понадобится. Она знала, что делает. Я сказал, что доверяю ей, и я буду доверять. Я буду верить, что она выберется оттуда сама. Потому что если не верить… я даже не мог позволить себе об этом думать.

Хайме подошёл к столу, где стоял ноутбук. Вставил флешку, нажал пару клавиш, провёл пальцами по экрану, что-то ввёл. Затем прищурился и повернулся к Джие.

— Где вредоносная программа? Бэкдор, который так любит внедрять АНБ?

— Я не ожидаю, что ты сразу мне доверишься, но я уже объяснила, зачем я здесь. АНБ даже не знает, что я взломала код. Я здесь ради себя и той жизни, которую смогу получить, если сделаю правильный выбор.

О чём она говорила? Какую жизнь она выбирала? Что она ему сказала?

У меня сердце забилось быстрее. Не от сомнений — от страха, что её игра может обернуться против неё.

Хайме продолжал копаться в файлах, проверяя что-то, о чём я мог только догадываться. Он возился так долго, что я начал беспокоиться, что он обнаружит троян, который, как говорила Рори, внедрила Рэйвен.

Наконец, Ларедо обернулся.

— Это зашифровано. Точно так же, как и файл, который у меня уже есть. Как мне это поможет?

— У меня есть ключ.

Он рассмеялся. Сухо, цинично.

— Если я не смог подобрать пароль моей сестры, у тебя точно ничего не выйдет. Ты ничего о ней не знаешь. Я проводил детство, играя с ней, а юность — защищая её от нашего отца. Я дал ей свободу, а она бросила её мне в лицо. Я знал о ней всё, но так и не смог взломать этот чёртов файл.

Джиа двинулась к нему с такой грацией и уверенностью, что у меня перехватило дыхание даже через экран. Подойдя ближе, она небрежно пожала плечами.

— Я годами врала своей семье о том, кто я есть. Мой брат ничего не знает о настоящей мне.