Просветитель

— Слушаю-съ. Обдъ-то къ двумъ часамъ?

— Къ тремъ. Я сейчасъ пойду по селу променажъ длать.

Колодкинъ удалился исполнять требуемое.

— А завтракъ разв у насъ не будетъ? — опять послышался изъ другой комнаты голосъ Холмогорова.

— Какой теб завтракъ, если ты до полудня валяешься! — откликнулся Самоплясовъ. — Выходи сюда и закуси чмъ-нибудь холоднымъ. Теб закусокъ подадутъ.

— Ну, ужъ этого, братъ, я не люблю. Когда ты меня звалъ съ собой въ эту деревенскую берлогу, ты общалъ, что культурная жизнь будетъ: въ часъ дня горячій завтракъ, въ шесть часовъ обдъ… — ворчалъ Холмогоровъ.

— Врешь. Никогда я теб этого не говорилъ.

— Богъ мой! Ты мн общалъ даже хорошія иностранныя сигары посл каждой ды давать курить. Я изъ-за этого только и похалъ.

— Дай на мст-то оссть и устроиться, какъ слдуетъ. Заведемъ и горячіе завтраки. Аристархъ Васильичъ, ты телефонъ наладить не сумешь? — перекликался съ Холмогоровымъ Самоплясовъ.

— Сапоги себ сшить отъ меня еще не потребуешь-ли? Я, братъ, не мастеровой.

— Ну, стало-быть, самому вмст съ докторомъ придется телефонъ налаживать. Вотъ, телефонъ-съ поставимъ, — обратился Самоплясовъ къ тетк, стоявшей въ дверяхъ. — Поставимъ и покажемъ здшнему деревенскому срому люду, какъ можно по проволок разговаривать — и будетъ это для нихъ просвщеніе. Вы, я думаю, тоже не знаете, что такое телефонъ? — спросилъ онъ.

— Слыхать, слыхала про него, но видать не видала, — отвчала тетка.

— Ну, то-то. Вотъ увидите и даже разговаривать со мной будете. Здсь только изъ нижняго въ верхній этажъ разговаривать будете, а въ Петербург у меня на извозчичьемъ двор телефонъ, такъ я по всему Петербургу разговариваю по телефону. За десять верстъ. Даже боле…

— За десять верстъ! — удивилась тетка.

— Теперь Петербургъ съ Царскимъ Селомъ, съ Петергофомъ, съ Москвой разговариваетъ по телефону, а отъ Петербурга до Москвы шестьсотъ верстъ. Да… — разсказывалъ Самоплясовъ, войдя въ роль.

— Боже милостивый! — покачала головой тетка.

— И здсь, въ деревн, если-бы протянулъ проволоку къ священнику или даже къ доктору Клестову — и то могъ-бы съ ними разговаривать. А докторъ въ пятнадцати верстахъ отъ насъ, — пояснялъ Самоплясовъ.

— За пятнадцать верстъ? Святители!

— Да въ Петербург мн изъ Царскаго Села за двадцать пять верстъ кричатъ въ телефонъ: «пришлите къ царскосельскому вокзалу парную коляску къ пяти часамъ для графа Согрева!» Ну, мы и посылаемъ. Кром того, покажу здшнимъ крестьянамъ астрономію.

— Астрономію? — недоумвала тетка.

— Да, какія звзды на неб въ увеличительномъ размр и какія планеты есть. Такая труба у меня, и я привезъ ее съ собой.

— Ну?!

Къ тетк Соломоыид Сергевн присоединилась ея дочь, хорошенькая Феничка и тоже слушала Самоплясова.

— Знаете-ли вы, что на неб среди звздъ есть Песъ? — ораторствовалъ Самоплясовъ.

— Ну, ужъ этого не можетъ быть, Капитоша… Заврался. Зачмъ-же насмхаться-то надъ нами. Брось, — махнула рукой тетка.

— А я вамъ говорю, что есть. Астрономія эта самая доказываетъ, что есть. Мн въ Петербург знакомый студентъ показывалъ вотъ въ эту самую трубу, что я привезъ. Съ чердака мы смотрли, и я въ лучшемъ вид его видлъ. Среди звздъ.

Феничка захихикала и спросила:

— Зачмъ-же, братецъ, онъ тамъ шляется?

— Вотъ дура-то! Не шляется онъ тамъ, а это звзда… Звзда такъ называется. Даже и не звзда, а созвздіе. Чего ты смешься-то? Чего смешься? Вдь ты срое невжество изъ себя представляешь.

— Ну, Капитоша, не поврю и я, чтобы на неб песъ былъ, — сказала тетка.

— Да не живой песъ, а звзды Пса. Понимаете, звзды. Про звзды Блой Медвдицы слыхали?

— И про медвдицу не слыхали. Да и не можетъ этого быть, чтобы зврье къ святымъ угодникамъ на небо попало.

— А я вамъ говорю, что есть и Левъ, и Змя, и Слонъ, и Крокодилъ. Это все звзды. Ну да, я вижу, что васъ не вразумишь. Невжество невжествомъ и останется, — закончилъ Самоплясовъ. — Тетенька, я пойду въ пріемный покой къ доктору Гордю Игнатьичу, — прибавилъ онъ и сталъ надвать щегольской нагольный полушубокъ съ расписной и расшитой грудью.

VII

Но Самоплясову не дали спокойно выйти на улицу. Въ сняхъ, на лстниц и подъ навсомъ двора ждали его разные деревенскіе родственники и родственницы, которыхъ тетка Соломонида Сергевна не допускала до племянника, говоря всмъ, что онъ спитъ.

— Здравствуй, Капитонъ Карпычъ, — сказалъ ему въ сняхъ худощавый съ темнымъ лицомъ и бородой клиномъ пожилой мужикъ въ нанковомъ сромъ казакин, опоясанномъ краснымъ кушакомъ, въ подшитыхъ кожей валенкахъ и въ шапк, изъ которой торчали и вата, и пухъ. — Съ пріздомъ тебя…

Мужикъ снялъ желтой кожи старую рукавицу съ правой руки и протянулъ руку.

— Здравствуй, Семенъ Яковлевъ, здравствуй, — отвчалъ Самоплясовъ, неохотно принимая его жесткую руку. — Что скажешь хорошенькаго?

— Да вотъ поздоровкаться пришелъ и поздравить съ пріздомъ тебя и съ капиталами. Какіе капиталы-то получилъ! Страсть! Вотъ черезъ эти капиталы и спсивъ сталъ.

— Чмъ-же спсивъ-то? — сказалъ Самоилясовъ, не останавливаясь и спускаясь съ лстницы въ нсколько ступенекъ на дворъ, — но тутъ-же натолкнулся на женщину въ заячьемъ шуга съ головой, закутанной въ пестрый байковый платокъ.

— А тмъ, что вотъ вмсто того, чтобъ впуститъ къ себ родственника да чайкомъ попотчивать и стаканчикъ ему поднести — ты его держишь въ сняхъ, какъ пса… шелудиваго, прости Господи!

— Да я сегодня проспалъ долго, со вчерашней дороги уставши, а потомъ проснулся, такъ до того ли мн было! Нужно одться… Вотъ бгу къ доктору повидаться. А что до угощенья, то это все получите полностью послзавтра посл заупокойной обдни. Приходи къ обдн. Здравствуй, здравствуй… — здоровался Самоплясовъ съ кланявшейся ему женщиной въ заячьемъ шуга и поздравлявшей его съ пріздомъ.

— Капитонъ Карпычъ! Али не узналъ? Вдь я теб родственницей прихожусь, — удивленно произнесла женщина въ шуга. — Матрена Игнатьевна я…

— Помню Матрену Игнатьевну, помню… Я и сказалъ: здравствуй…

— А что-жъ по имени-то не повеличалъ? Я тебя — Капитонъ Карпычъ, а ты только: здравствуй.

— Да нынче эти величанья-то даже и не въ мод. А вотъ посл завтра по упокойник папеньк обдня, такъ ты и приходи за поминальный столъ, Въ старой изб кормить будемъ.

Родственница Самоплясова стояла въ недоумніи.

— Ну, господинъ Самоплясовъ! Хорошо-же ты родню принимаешь! — воскликнула она, видя, что Капитонъ Карповичъ уходитъ со двора. — А я-то, дура, сижу да жду, когда племянникъ принимать меня будетъ честь честью, какъ родственникъ. — Странное дло! Не обниматься-же мн съ тобой сейчасъ у меня въ дом, если мн по нужному длу къ доктору идти надо.

— Странно такъ и разговаривать, Капитонъ Карпычъ… Докторъ или я? — обидчиво говорила женщина. — Докторъ теб чужой человкъ, а я какая ни-на-есть, хоть и дальняя, но все-таки тетка.