Шесть с половиной ударов в минуту

Королева вдруг повалила меня на пол силой мысли. Потом я отлетела к стене, и из лёгких выбило весь воздух. Шея заболела от резкого встряхивания. Несмотря на уверенность в том, что я готова умереть хоть сейчас, во мне заиграл естественный инстинкт выживания. Пока Цехтуу придумывала, во что впечатать меня в следующий раз, откатилась за кушетку и стала искать новое укрытие. Мебель взлетела в воздух и едва не придавила меня сверху.

– Что ещё за игры?
– выкрикнула я, выбегая на середину комнаты. Знала, что Королева при желании могла раздавить моё сердце, даже не напрягаясь. А тут выбрала мою тактику перекидывания противника из угла в угол. Она просто дразнила меня.
– Я не буду с тобой драться! У меня нет таких сил!

– Не нужно со мной. Есть те, кто заслуживает твоей мести!
– горячо выпалила Цехтуу.
– А ты вместо того, чтобы сорваться по их следу в первый же день, сидишь тут и жалеешь себя!

Да разве я не хотела найти мудрецов? Только до трагедии мне не позволяли, а сейчас, когда Сат’Узунд потонула в собственном горе, всем стало вдруг безразлично на мои планы касательно артефакта. И мне в том числе. Поздно уже метаться. Я хотела остановить владельцев артефакта, чтобы предотвратить беду, но раз уж нам не суждено было миновать её…

– Подумай: они убили твоего отца!
– Королева сделала осторожные шаги в мою сторону, как бы прокладывая мост между нашими противоречиями.
– Думаешь, Сайтроми не угостил бы мудрецов их же внутренностями? Или ты недостаточно сильно любила его, чтобы желать смерти его убийцам?

– Прекрати это!
– выпалила я. Невыносимо было слушать её провокации.
– Ты хочешь избавиться от меня! Если я потерплю неудачу, то артефакт сотрёт меня из реальности. Настоящая смерть для бессмертного.

– Звучит заманчиво. Но ещё больше я хочу отомстить за мою семью. Не собираюсь я сидеть здесь, пока ты будешь убивать этих людей! Какой мне в этом интерес?
– фыркнула Цехтуу.
– Я тоже приму участие в расправе! И мой брат, несомненно, не останется в стороне. А ты? Так и будешь лить слёзы, как бесхарактерная тварь, или выследишь их и убьёшь?

У неё был такой вид, словно она сию минуту готова броситься в бой. И её раскрасневшееся лицо и горящие яростью глаза распаляли во мне истлевавшие угольки. Да, я желала бы устроить аутодафе всем, кто хотя бы разделяет убеждения мудрецов. Заполнить пустоту местью было притягательным предложением. Однако…

Я уже отдавалась ненависти, когда задумала поквитаться с Катрией, и мне не понравилось данное чувство. И то, что творилось со мной потом. Боль от гибели Сайтроми была сильнее унижений в плену настоятельницы, и именно эта боль выпила из меня все стремления. Я раздавлена ею, и никакие цели не пробуждали во мне страсть куда-то идти, что-то делать…

– Несомненно, забрать артефакт и разобраться с группой его хранителей надо, - выдавила я.
– Но это нужно сделать продуманно, а не на горячую голову. В качестве… предотвращения будущих катастроф, а не из ненависти.

– Мне всё равно, как ты объяснишь свою жажду крови: необходимостью, местью, благом. Но сидеть тут и гнить – последнее, что я советовала бы тебе делать. Если уж даже Вселенная не ленится ходить в гости, то тебе точно следует выйти из этого мнимого убежища.
– Цехтуу махнула рукой и пошла прочь из комнаты, бросив на прощание.
– Подумай о моих словах.

Запереться в четырёх стенах было бы проще. Наедине со страданиями. Моя обида кричала громче голоса разума, который подсказывал правильные решения, да опускался до едва различимого шёпота. Это странное состояние, когда видишь прямую дорогу, но эмоции заставляют петлять по кривой. Обида из-за несправедливого лишения была такой сильной, что кружила голову и лишала рассудка. Передо мной маячили два варианта на выбор: кровавая месть или жалкое существование во дворце. Они тянули меня в разные стороны, и хотя решений было куда больше, я не могла из-за эмоций сосредоточиться на логичном итоге.

Цехтуу пыталась подбить меня на активные действия. Всё в её поступках – рассказ, выдуманный или правдивый, мнимое нападение, обвинения – было направлено на мою апатию. Она вытачивала из меня мстителя, и часть меня соглашалась на это. Вторая же половина… Она шла на поводу у старой привычки жалеть себя. А после к ней присоединилась Сат’Узунд, вспомнившая, что я была наследием её возлюбленного брата. Она стала требовать моего постоянного присутствия, будто те дни, что она избегала меня, подорвали её здоровье, и теперь она набиралась сил через моё присутствие. Средняя сестра не хотела отпускать меня куда бы то ни было и, подписавшись на заточение в этом дворце, она приговаривала к нему и свою племянницу.

Для разрешения противоречия мне требовалось знать мнение третьей стороны. Не знаю, Цеткрохъев или… Сайтроми. Да, отец бы подсказал, чью позицию занять. Это какой-то кошмар! Без него чувствовала себя совершенно безвольной, безнадёжной невеждой, которая не в состоянии принять ни единого решения. И ведь из-за его гибели я стала такой.

Я даже приблизительно не могла представить, что посоветовал бы Сайтроми. Как ни хмурила лоб, ничего путного в голову не приходило. Однако и без того видела, что ситуация своей болезненной прелестью вбивает гвоздь в нашу общую крышку. Грудь периодически жгло, и дело было не только в разросшейся пустоте. Я доставала письмо Терпящей, вертела его в руках и думала о том, что это ключ. Но от какой двери?

Недели сменяли друг друга в тумане. Время потеряло ценность. Ждать больше нечего, а значит, не важно, пройдёт день, два или сотня.

Я полагала, что гибель Сайтроми ослабила меня, растоптала смысл жизни и мою волю. И всё же спустя тройку недель после трагедии во мне дергался какой-то огонёк. Странно. Пример упавшей духом сестры перед глазами здорово переворачивает мир с ног на голову. Когда-то я думала, что не выйду из этого дворца, но вид подавленной Сат’Узунд, замкнувшейся в своих переживаниях, внушил мне такое отвращение к самобичеванию, что я невольно стала искать новую цель, а значит, и повод выйти отсюда. Возмездие, или реализация планов отца, или разумная жажда остановить глупых мудрецов с их замашками вершителей… Нет, всё не то. Я отчаянно цеплялась хоть за какую-то идею, хотя меня не привлекала ни одна из них.

Возможно, у Сат’Узунд было желание. О чём я и спросила у неё, найдя Королеву за столом в гостиной.

– Закончить войну, - сказала она, водя пальцем по ободку чашки. Она надела серое платье с голубыми вставками, и этот наряд также символизировал траур. Язык цвета, насколько я слышала, у Спустившихся был разнообразнее, чем у людей.
– Это если говорить о глобальных планах. А так… не отказалась бы от пирога.

– Я попрошу кухарку испечь что-нибудь.

– Не надо, - резко бросила Сат’Узунд.
– Для этого есть прислуга. Сядь рядом со мной.

Действительно, что ещё она могла хотеть в последнее время? Моего постоянного присутствия, словно я портрет любимого, которым можно наслаждаться за отсутствием живого оригинала.

– Я отправлюсь за артефактом, - заявила я.
– Мне хочется… нет, на самом деле, я не хочу этого. Но придётся, иначе, если я останусь тут ещё хотя бы на неделю, меня разорвёт от переживаний. Мне нужно отвлечься.

Только я не верила, что охота на избранного поможет забыть о потере. Это попросту невозможно, ведь изменения Клепсидры каждый день напоминали о том, что мир медленно рассыпается на куски, а понимание того, что потерю уже не вернуть, так вообще… И всё же лучше страдать в действии, нежели сидя на месте. От резных арок и белоснежных колонн дворца меня начинало мутить.