Страх — это ключ

— У вас нет желания подняться на верхнюю палубу и охладить свой пыл, Вайленд? — спросил я.

— Считаю до пяти.

— А что потом?

— Потом я выстрелю.

— Вы не осмелитесь, — презрительно парировал я. — Такие, как вы, на курок не нажимают, Вайленд. Иначе зачем было нанимать своего головореза. И потом у меня есть один вопрос. Кто будет ремонтировать батискаф?

— Я начинаю считать, Толбот. — Я решил, что он малость тронулся.

— Раз… два…

— О'кей, — перебил я его, — считайте хоть до ста. Ничего не могу сказать, считать вы мастак. Могу побиться об заклад, что все математические операции вы проделаете в лучшем виде, но даю голову на отсечение, что не сможете сосчитать все те миллионы, которые потеряете только потому, что у меня нет желания поднять пистолет.

— Я могу найти других людей для того, чтобы отремонтировать батискаф.

— Конечно, можете, но только не в Атлантике, где мы сейчас находимся. Здесь таких людей не найти. А у вас не так уж много времени, чтобы заниматься дурацкими играми и вставать в позу, Вайленд. Держу пари, что самолет с людьми из Федерального бюро расследований в эту самую минуту летит в Марбл-Спрингз, чтобы разобраться с той любопытной телеграммой, которую они получили от Яблонского. А может быть, они уже прилетели? Может быть, в эту самую минуту люди из ФБР стучат в дверь виллы генерала Рутвена и спрашивают: «Где генерал?», а дворецкий отвечает: «Извините, джентльмены, но генерал только что улетел на буровую вышку». На что люди из ФБР говорят: «Нам необходимо срочно увидеть генерала. Нам необходимо обсудить с ним важные вопросы». И они явятся сюда, Вайленд, явятся, как только кончится ураган.

— Боюсь, что он прав, мистер Вайленд. — Неожиданная помощь пришла от Ройала. — Времени у нас и вправду не так уж много.

Вайленд долго молчал. Потом опустил пистолет, повернулся и вышел из комнаты.

Ройал, как всегда, не проявлял никаких признаков волнения или напряжения. Он улыбнулся и сказал:

— Мистер Вайленд пошел перекусить. Кстати, стол накрыт на всех. Прошу. — Ройал отступил в сторону, пропуская нас вперед.

Пока Ларри поднимал с пола свой пистолет и обойму, я пытался найти хоть какое-то объяснение неожиданной и странной реакция Вайленда на эпизод с Ларри, но так и не нашел. Внезапно я почувствовал, что очень голоден. Посторонился, чтобы пропустить всех, кроме Ройала. Я поступил так не из вежливости, а потому что боялся, как бы Ларри не пустил мне пулю в спину, потом постепенно ускорил шаг, чтобы нагнать Мэри и Кеннеди.

Чтобы попасть в жилые помещения, необходимо было пересечь тридцать метров верхней палубы. Это были самые длинные, самые мокрые и самые ветреные тридцать метров, которые когда-либо встречались в моей жизни.

Поперек палубы были протянута пара штормовых лееров, но не мешало бы, всю палубу опутать ими, чтобы, не дай Бог, весь персонал не смыло в море.

Сила ветра была фантастической, казалось, что с тех пор, как мы прибыли на буровую вышку четыре часа тому назад, сила ветра возросла вдвое. Теперь я понял, что нечего ждать прибытия на вышку лодки или вертолета, пока не утихнет ураган. Мы были полностью отрезаны от внешнего мира.

Несмотря на дневное время было темно, словно наступили сумерки, из огромной черной гряды грозовых туч, скопившихся над нашими головами, несся ветер, который набрасывался на объект Х-13 с такой бешеной силой, словно хотел вырвать его с корнем вместе со всеми его тринадцатью опорами, опрокинуть и сбросить в морскую пучину. Ветер ревел и выл, носясь по буровой вышке с неукротимой яростью. Эта сатанинская музыка бешеного ветра даже заглушала глухой гром шторма. Ветер кричал, свистел и визжал фальцетом, прорываясь через сотни стальных балок, из которых была создана вся эта устремленная ввысь громада. Медленно продвигаясь вперед, мы сгибались почти вдвое, стараясь уменьшить давление встречного ветра, изо всех сил цепляясь за канат, панически боясь, что он выскользнет из рук. Если это случится, то ветер тут же собьет тебя с ног, и ты покатишься по палубе и будешь катиться до тех пор, пока ветер не швырнет тебя за борт: именно такой была сила ветра. Он мешал дышать.

Острыми, как лезвие ножа, ураганными и резкими, как удары хлыста, порывами хлестал дождь, обжигая незащищенную кожу нескончаемым градом — крошечной свинцовой дробью тяжелых капель

Первой шла Мэри, почти вплотную за ней — Кеннеди. При особо сильных порывах ветра, когда Мэри останавливалась пережидая, Кеннеди одной рукой вцепившись в канат, второй крепко обхватывал девушку за талию. В другое время у меня могло появиться ревнивое желание поразмышлять о том, как некоторым мужикам чертовски везет, но сейчас у меня на уме были гораздо более важные вещи. Я подошел к Кеннеди совсем близко, почти наступая ему на пятки, приблизил свою голову к его голове и, стараясь перекричать шум бури, крикнул:

— Никаких сообщений оттуда?

Он едва заметно покачал головой. Да, умный парень — не обернулся и даже не замедлил шаг.

— Проклятье! Это сильно осложняло дело. А вы звонили?

Он снова покачал головой. На этот раз я увидел в его кивке раздражение, но подумав, чем он рискует, не мог упрекнуть его. У него действительно было очень мало шансов услышать или узнать что-либо, ведь Ларри все время крутился вокруг него, размахивая своим огромным пистолетом. Крутился с той самой минуты, как Кеннеди появился на платформе.

— Мне необходимо переговорить с вами, Кеннеди! — крикнул я.

На этот раз он тоже услышал меня — кивок был едва заметен, но я уловил его.

Наконец-то мы очутились в совершенно ином мире. Дело не в том, что внезапно наступила тишина, не в том, что стало тепло, не в том, что не было больше дождя и ветра, нет, главное было не в этом, хотя это несомненно имело свой положительный эффект. А в том, что жилые помещения напоминали роскошный отель. Вместо холодной стали переборок — стены, отделанные какой-то разновидностью пластика, приятных пастельных тонов. Пол выстлан толстой, заглушающей звуки шагов резиной. Поверх резины — ковровое покрытие. Вместо резкого света ламп, подвешенных к подволоку, — мягкий рассеянный свет от скрытых светильников. В этом коридоре несколько дверей были открыты, что позволяло видеть прекрасно обставленные комнаты, напоминавшие каюты старшего офицерского состава боевого корабля. Бурение нефтяных скважин нелегкое дело, тяжелый труд, но в часы, свободные от работы, бурильщики на этой буровой вышке, видимо, жили совсем неплохо. Найти такой комфорт, граничащий почти с роскошью, в металлическом марсианском сооружении, находящемся на расстоянии многих километров от берега в открытом море, казалось чем-то сверхъестественным.

Но более всего из всех этих проявлений комфорта меня порадовало то, что там были скрытые динамики, расположенные вдоль коридора через определенные интервалы. Из них доносилась музыка, тихая, но достаточно громкая для той цели, которую я поставил перед собой. Когда последний из нас вошел в эти райские кущи, Кеннеди повернулся и обратился к Ройалу:

— Куда идти дальше, сэр? — Да, он действительно был образцовым шофером: любой, обратившийся к Ройалу с приставкой «сэр», заслуживал медали.

— В комнату генерала. Ступайте вперед.

— Сэр, обычно я ем в рабочей столовой — сухо заметил Кеннеди.

— Не сегодня. Поторопитесь.

Кеннеди выполнил распоряжение буквально, и вскоре оказался метрах в трех впереди всех, и, похоже, сбавлять темп не собирался. Это было похоже, конечно, на случайность, но я шагал рядом с ним. Времени было в обрез, тихо, наклонив голову, не глядя на него, я прошептал:

— Отсюда можно позвонить?

— Нет. Один из людей Вайленда постоянно находится рядом с оператором, соединяющим буровую вышку с городом. Контролируются все разговоры.

— Шерифа видели?

— Нет. Отдал ваше послание его помощнику.

— Как они дадут нам знать, если у них все сложится удачно?

— Сообщат генералу, что вы арестованы в Джексонвилле.

Мне захотелось громко выругаться, но я удовлетворился тем, что выругался про себя. Возможно, это лучшее, что пришло им в голову в спешке, но это решение было неудачным и граничило с провалом. Оператор мог действительно передать сообщение генералу, и я, если бы мне крупно повезло, мог случайно, оказаться рядом с ним в это время. Но оператор мог попросить передать это сообщение человека Вайленда, а тот, зная, что я нахожусь на буровой, или вообще не передал бы его, или передал бы с опозданием на несколько часов, да и то в виде шутки. Короче, не было ни малейшей уверенности в том, что сообщение достигнет моих ушей. Все, все могло провалиться. Люди могли погибнуть только из-за того, что я не получил это, так необходимое мне известие. Да, это был бы провал. Что делать? Я мучительно искал выход. А что если…