Терпение дьявола
Шрифт:
– Но ведь многие теряют близких. И они справляются.
– Да. Знаете, к нам, священникам, приходят люди в глубочайшем отчаянии. К нам обращаются выжившие в катастрофах, чтобы найти ответы на духовные вопросы о смерти. Некоторым мужчинам и женщинам удается прийти в себя после потери любимого человека. Я не хочу сказать, что они становятся такими, как прежде, нет, конечно, но все же им удается вернуться к нормальному существованию. Некоторых из них я встречал спустя годы. Они приходили с улыбкой, а иногда с новой семьей. Но Людовик так и не оправился.
– Когда он начал говорить вам о дьяволе?
– В прошлом году. Я чувствовал его метания. Я сделал все, чтобы удержать
– Вы сказали «в прошлом году». Когда именно?
– Почти год назад.
Людивина хотела досконально изучить жизнь Людовика Мерсье. Узнать, чем он занимался в этот год, с кем общался, куда ездил… И сопоставить с деятельностью Кевина Бланше после выхода из психиатрической больницы в 2012 году, когда он тоже скатился в сатанистское безумие. Получается, что за два года два человека получили духовное откровение со знаком минус в результате рокового знакомства с кем-то еще. Надо было исследовать их прошлое. Именно там спрятан ключ к разгадке, теперь Людивина в этом не сомневалась.
За стенами церкви кругами гулял ветер, со свистом просовывал язык под большую входную дверь.
– Отец, Людовик Мерсье не упоминал конкретное имя? Того, кто мог быть вашим злым двойником, своего рода духовным alter ego со стороны дьявола?
Ватек выпрямил спину, его губы дрогнули в едва заметной усмешке. Глаза блестели в неярком сиянии свечей.
– Вы быстро соображаете. Да, – признал он, склонив голову, – я уверен, что некто шептал ему в другое ухо советы, противоположные моим. Наперсник тьмы.
– Значит, Мерсье все-таки говорил об этом человеке?
– В открытую – никогда, но я чувствовал, что такой наперсник есть и что его влияние растет месяц за месяцем. Людовик все реже приходил ко мне.
– Когда вы с ним виделись в последний раз?
– Около трех месяцев назад. Он был в сильном волнении. Спросил, может ли дьявол существовать в реальности – не как метафора, а как существо из плоти, которое ходит по земле.
– И что вы ему ответили?
Ватек наклонился к Людивине, пристально глядя ей в лицо голубыми глазами:
– Вы веруете в Бога, мадемуазель?
– Ну… не очень, – призналась она, чувствуя неловкость. – Нет, честно говоря, вовсе не верую.
Крючковатый указательный палец нацелился на нее.
– Вы не веруете в Бога, однако не вполне уверены, что дьявола не существует, так ведь? Вот в этом-то и есть главная сила лукавого, его лучший трюк! Ему удалось стать привычным, более правдоподобным, хотя они с Господом единое целое!
– Что вы ответили Людовику Мерсье? – повторила вопрос Людивина.
Взгляд священника сделался жестким, испытующим, проникающим в глубину души Людивины.
– Если дьявол снова ходит по земле, значит он готовит свое торжественное возвращение. Он заставил людей забыть о себе на долгое время и не может вернуться лишь для легкой прогулки.
– То есть вы укрепили Мерсье в мысли о том, что человек, с которым он свел знакомство, действительно дьявол?
Палец внезапно опустился.
– А почему вы решили, что это не дьявол? Дьявол, милая моя, великий сеятель. Он повсюду разбрасывает зерна хаоса и пожинает сомнения,
он поливает отчаяние и, коварно затаившись, ждет, что мы наедимся вволю. А когда яд пропитает наши души, он начинает возделывать другое поле, третье, снова и снова. Как можно утверждать, что его не может быть здесь, среди нас? Вы же ловите самых страшных убийц – неужели вам не попадались ужасные злодеи? Существа, источающие зло? Такие, чье поведение не поддается разумному объяснению?– Да, естественно, я встречала извергов, но все они были людьми, а не…
– Вы в этом уверены? – перебил Ватек. – Разве о самых жутких преступниках не говорят, что в них не осталось ничего человеческого?
– Уверяю вас, что в очень редких, исключительных случаях их чудовищные поступки действительно не поддаются объяснению, причину нельзя найти даже в их детстве, но при этом они все равно остаются людьми.
– А вы считаете дьявола идиотом, деточка? Явись он в своем фантастическом обличье, подтверждающем его омерзительное могущество, что бы, по-вашему, произошло? Весь мир, получив неопровержимое доказательство существования дьявола, отринул бы заблуждения, принял меры защиты и сплотился бы для борьбы с ним! Но до тех пор, пока дьявол действует тайком, коварно дергая за ниточки зла, он остается постоянной, скрытой и оттого более страшной угрозой. Дьявол бессмертен, не забывайте! Он учился на ошибках, он видел, как развивается наш мир, и наверняка развивался сам. Он здесь, его присутствие ощутимее, чем когда-либо, и он продолжает сеять хаос, готовя наше падение и свое пришествие… Дьявол знает, что наша изменчивая природа, наши сомнения и вектор развития общества играют ему на руку. Терпение дьявола, мадемуазель, – его лучшее оружие против нас! И если Людовик говорит, что встречался с ним лицом к лицу, у меня нет оснований ему не верить. При всей своей тонкой душевной организации Людовик был разумным и последовательным юношей. Его сомнения лишь открыли дверцу, в которую и вломился Зверь.
– Вы не пытались выяснить имя того, с кем он встречался?
– Если это был дьявол, я знаю, что рано или поздно он придет и ко мне. Я бился с ним за Людовика несколько месяцев, и ему известно о моем существовании. Он придет, ибо ничто так не радует дьявола, как испытывать пределы возможностей человека, терзать его в вопросах убеждений и веры. Он уже победил меня в борьбе за Людовика, значит захочет победить меня самого. И я готов к этой встрече, – заявил Ватек, обводя рукой церковь.
– Вы не пробовали убедить Людовика, что он ошибается? Что он не должен поддаваться?
– Зло, проникнув в душу человека, превращается в яд и пропитывает ее насквозь. Нет никакой возможности осушить этот яд. Остается только изолировать этого человека как можно скорее, пока он не начал распространять отраву. Зло заразно, милая моя, и все мы можем оказаться его носителями.
– Людовик мертв, отец мой. Он забрал с собой шесть человек и тяжело ранил еще больше. И он не единственный! Я считаю, что есть связь между ним и подростками, устроившими стрельбу в поезде, а также тем преступником в торговом центре.
Ватек внезапно придвинулся к Людивине. Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от нее, и она чувствовала щекой горячее дыхание.
– Это война, она только что вспыхнула, понимаете? Война, которая унесет множество невинных! Но их примет Господь у себя. Все прочее – наша задача. Это наша битва, мы должны дать отпор лукавому и доказать свою верность Богу.
Людивина ответила тихо и решительно:
– Мне нет дела до Бога, отец, я служу только правосудию, это оно меня направляет. И поэтому мне нужны имена людей, преступников с человеческими лицами.