Терпение дьявола

– Думаешь, убийцы отдыхают? А родители жертв? Думаешь, их горе делает перерывы на обед и на сон?

– Вот только не надо мне это впаривать. – Сеньон наклонился к ней и понизил голос, но говорил властно и решительно: – Только не мне, ясно? Я был с тобой в Квебеке, не забыла? Я знаю, что там творилось! Все это знаю! Я тоже почти год не мог нормально спать. Я помню все лица, все трупы. Я знаю, что это такое! И я тоже видел пустое тело Дианы в тот вечер и с тех пор вижу его каждую ночь, перед тем как заснуть. Я такой же, как ты. Не надо мне втирать про «убийцы не дают себе передышек». Мы прежде всего люди, обычные люди, у нас должна быть своя жизнь. Тебе необходимо останавливаться время от времени, иначе тебя просто разорвет!

Теперь уже Людивина откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Никогда не занимайся оперативной работой без напарника, – настойчиво произнес Сеньон. – Никогда. Кто, как не мы, знаем, чем это может закончиться.

– Тогда рисковал Алексис, а не я.

– Мы все каждый раз рискуем. Ты не знаешь, с кем тебе придется иметь дело, пока преступник или преступники не будут установлены. А если бы ты, ничего не подозревая, встретилась с убийцей? Хочешь повторить свой опыт общения с Капюсеном, ту встречу с ним полтора года назад?

Людивина покачала головой. Слова Сеньона расстроили ее и взволновали, прозвучавшие имена разбудили воспоминания. Эти люди перевернули ее жизнь.

И вдруг она не выдержала – плотина рухнула, слезы хлынули безудержным потоком.

Сеньон в один миг оказался рядом, обнял ее огромными ручищами, прижал к себе, и она долго рыдала и никак не могла выплакать слезы, копившиеся неделями и месяцами.

– Я все время думаю о той девочке в фургоне. Не могу перестать думать о том, что с ней сделали, – всхлипнула она. – Никак не выброшу из головы…

Сеньон погладил ее по волосам:

– Я знаю.

– Но она же не первая, черт побери! Это глупо – так изводить себя, а я никак не могу перестать. Вижу ее вновь и вновь, представляю, как ей было больно и страшно, и это меня убивает, Сеньон, разъедает изнутри.

Великан обнял ее еще крепче и держал, пока она не успокоилась. А когда Людивина всхлипнула напоследок, он взял ее лицо в ладони:

– Давай ты поживешь у нас несколько дней, ладно? Лети и близнецы будут очень рады, и я тоже.

Людивина глубоко вздохнула, чтобы расслабить саднящее горло. Красные опухшие глаза щипало от слез.

– Спасибо, ты очень добрый… – выдавила она.

– Но ты не примешь мое предложение, – догадался он.

– Время неподходящее. Нельзя же вот так раскисать каждый раз.

– Лулу, не говори ерунду. Это не «каждый раз», а исключительный случай. Расследования такого масштаба мало кому из фликов выпадают за всю карьеру, а у нас это уже второе!

Людивина вытерла мокрые щеки.

– Теперь все будет в порядке. Просто мне надо было хорошенько выплакаться.

Сеньон помедлил, но настаивать все же не стал. Людивина была не из тех, кого легко уболтать.

– Обещай, что придешь к нам, если тебе вдруг сделается совсем грустно. В любое время, хоть в три ночи!

Она кивнула и слегка натянуто улыбнулась.

Тут у нее в кармане завибрировал мобильный. На экране высветилось имя Филиппа Николя, криминалиста-координатора, который обеспечивал обмен информацией между следователями и экспертными службами. Людивина еще раз глубоко вздохнула, откашлялась и взяла трубку.

– Результаты анализов крови трупа из Брюнуа отрицательные. Ничего особенного не обнаружено.

Перекошенное от ужаса, пожираемое червями лицо Жозе Солиса мелькнуло перед глазами неприятной вспышкой. Лицо человека, который умер, вопя от страха.

– Как это? – не поверила Людивина. – Должно же быть какое-то ядовитое вещество! Хоть что-нибудь!

– Нет, у меня в руках отчет: все пробы отрицательные. В целом никаких отклонений, за исключением всякой ерунды, свойственной его возрасту, – повышенный холестерин, начало диабета…

– Ты уверен?

– Токсиколог уверен.

Людивина запрокинула голову и уставилась в потолок.

Она ожидала, что анализ крови подтвердит: Жозе Солис был отравлен каким-то наркотическим веществом, которое вызвало у него кошмарные галлюцинации. Это было бы научное доказательство того, что дьявол тут ни при чем, ведь нельзя умереть от страха. Ни один убийца не способен напугать человека до смерти.

Если только этот убийца не умеет проникать в сознание жертвы, извлекать ее самые жуткие фобии и воссоздавать их у нее перед глазами.

А это умеет лишь дьявол.

Но Людивина не сомневалась, что она охотится на человека. По крайней мере, сейчас, днем, она думала именно так.

Когда вокруг сгустятся ночные тени, возможно, все переменится…

30

Перед алтарем, преклонив колени, молился человек. Вроде бы.

Смущало одно обстоятельство – человек был совершенно голый, а огромный крест, нависавший над ним, кто-то перевернул во славу дьявола.

Человек закончил бормотать свою странную литанию и поднялся.

Его ладони и ступни кровоточили.

Улыбка обнажила аномальные зубы – длинные, заостренные, полупрозрачные выступы. Их было так много, что они теснились ровным частоколом. Нижние веки вдруг отвисли, открывая алую плоть на скулах, кожа потекла расплавленным свечным воском. Белки почернели, и эти озера тьмы поплыли вниз вслед за плотью, пока не превратились в длинные вертикальные зрачки.

Человек – вернее, существо, в которое он превратился, – издал рев, разнесшийся эхом по всей церкви…

Луи сгреб попкорн, поспешно закинул его в рот и энергично прожевал. Он всегда так делал, если у него зашкаливали эмоции – хороший способ скрыть волнение, вместо того чтобы гулко сглатывать. Не хватало еще, чтобы рыженькая красотка по правую руку посчитала его размазней! Ева была самой красивой девчонкой из всех, с кем он ходил на свидание, нельзя было при ней опозориться.

Украдкой покосившись на Еву, Луи убедился, что она тоже поглощена фильмом. Почувствовав его взгляд, девушка повернула голову, улыбнулась ему и снова стала смотреть на экран.