Вернуться в Антарктиду

– Ты уже знаешь? – наконец произнесла она.

– Вик поделился. Твоя дочь шпионит на чужаков из «Прозерпины». А ты ее, выходит, покрываешь.

– Она моя дочь!

– Ну да.

Пат вздохнула:

– Бесполезно ей запрещать, она не понимает. И Паша все равно найдет к ней подход.

– Потому нас и не преследовали, – Грач вздохнул. – Адель сказала им про Зеркало, и «Прозерпина» спокойно допустила нас в храм. С этими утечками необходимо что-то делать.

– Вот и займитесь с Милой. Иван сказал, что у вас есть план, и я дала добро.

– Я бы не назвал это дело планом. Так, догадки и соображения.

– Значит, надо проработать. К тому моменту, когда мы найдем Зеркало, Мила должна иметь влияние на телепата через Адель. Понимать его и контролировать.

– Пат, - Володя посерьезнел, - я про Милку хотел бы уточнить…

– Тебе Ваня вчера все разжевал, как понимаю. Участь Людмилы зависит в том числе и от тебя.

– Умеешь ты мотивировать!

– А мы тут не в шашки играем, - отрезала Патрисия. – Скоро начнется острая фаза, встанет вопрос жизни и смерти, и при таких обстоятельствах я бы не хотела иметь в своем тылу непонятного кого. И не важно, речь о Миле или о моей дочери. Они обе могут нас погубить в равной мере.

Со стороны святилища послышался громкий шум и треск. Пат вскочила ноги. Грач последовал ее примеру.

– Что случилось? – Пат напряженно вглядывалась вперед.

По расчищенному от растительности коридору от пещеры ломился Белоконев. Всклоченный, с искаженным болезненной гримасой лицом, он вертел головой в поисках знакомых лиц и, углядев Пат, метнулся к ней:

– Все ужасно! – выкрикнул он. – Это ужасная трагедия!

Грач бросился наперерез:

– Сработала ловушка? Кто-то погиб?

– Ловушка? – Белоконев на секунду застыл. – Да нет, все гораздо, гораздо хуже! Мы благополучно прошли коридор и вышли в центральный зал, с этим не было никаких трудностей. Но на алтаре ничего нет! Понимаете? Совсем ничего! Пусто! Его украли!

Грач чертыхнулся, разжимая сжавшиеся кулаки:

– Не ори, - сказал он. – Найдем мы это зеркало! Не здесь, так в другом месте, но найдем.

Мадагаскар. Дикие земли Анкаратры

Еще немного иллюстраций для атмосферности путешествия

Анкаратра. Вид с вершины горы

Чем дальше от столицы и туристов, тем роскошнее и необычнее природа

Здесь уже никто не живет, кроме животных и птиц (на фото лемур)

Дождевые леса труднодоступны. Там много рек

Примерно такой водопад лежит на пути в забытый храм древних

надеюсь, что это фотопутешествие поможет вам ощутить то, что ощущали и герои этой книги. Спасибо!

20.7

20.7/10.7/3.7

Кажется, самым расстроенным из-за отсутствующего артефакта выглядел Белоконев. Он свято верил, что тот дожидается его на алтаре как на блюдечке.

Остальные ученые отнеслись к сему факту с поразительным равнодушием, им было чем заняться помимо «русского зеркала». Военных пропажа тоже не обеспокоила. Патрисию предупредила дочь (и она, по всей вероятности, уже вволю успела испереживаться ночью, потому сейчас и держалась). Загоскины – оба – хранили на лицах непроницаемые выражения, о чем-то тихо переговариваясь, и только Гена сидел на берегу и убивался по Зеркалу так, будто наступил конец света.

– Хватит стенать! – прикрикнул на него Грач, который первым не выдержал душераздирающего зрелища. – Ты еще начни рвать на себе волосы, а то шевелюра слишком пышная, не по уставу.

– У меня просто руки опустились, - жалобно откликнулся Белоконев. – Ничего не в состоянии делать.

– Ну и не делай. Посиди и помедитируй. Это для нервов куда полезнее, чем бормотать под нос проклятия и жалобы.

Однако Гена не мог успокоиться:

– Как ты думаешь, кто похитил артефакт?

– А кто обещал, что он тут будет?

– Так это… - Оба дружно повернулись в сторону Загоскиных. – В этот раз Иван Петрович показался мне таким искренним, он так желал помочь! Особенно сегодня...

– У него свои игрища. Может, и пещера, куда он нас привел, не та, - сказал Грач.

– Пещера та!
– запротестовал Белоконев. – Все же видели, какая совершенная архитектура скрыта под ее сводами. И алтарь там в точности, как в Антарктиде. Это то самое место!

– Алтарь, может, и похож, но вот все остальное… - Володя оглянулся на пещеру, - оно другое. И колонны, и двери, и ниши. Это вовсе не копия.

– Конечно, не копия! Это самостоятельное сооружение, построенное по древним канонам. Пещерный храм моложе Антарктического хранилища на тысячи лет! Но вне всякого сомнения, назначение у него аналогичное. Было аналогичным, - поправил себя Геннадий, - пока примитивные племена не переиначили все внутри на свой лад. Вы обратили внимание на рисунки, которыми расписан коридор, ведущий в Зал Обеих Солнц? Они исполнены грубее и нанесены поверх прежних барельефов, пришедших в негодность. Отреставрировать как было никто почему-то не захотел. Или не смог, потому что технологии резьбы по камню были утеряны.

– А разве это нормально? – осторожно спросил Грач. – Я думал, что хранители традиций были обязаны все оставить в неизменном виде.

– В теории – да, но за столько лет...

– Ничего, - Володя похлопал друга по плечу, - постарайся найти в происходящем хоть какие-то положительные моменты. Они наверняка есть.

– Ну да, они есть… Обнародование нашей находки может свершить революцию в умах. В основу принятой ныне идеологии в самом начале становления археологии был положен принцип развития от простого к сложному. В этом, конечно, есть резон: ничто не может появляться на пустом месте. Любая вещь, к которой относится и инструмент, и краска, и требования к обработке материала, является итогом развития культуры и знаний, а они не рождаются в один момент. Поэтому примитивные вещи должны предшествовать сложным. Но в наши дни этот логичный вывод доведен до абсурда…

Белоконев начал увлекаться собственным рассказом и слегка повеселел. Грач смотрел на его розовеющую физиономию со снисходительной улыбкой.

– Историки стоят насмерть, отстаивая единственный, по их мнению, вариант развития цивилизаций – вариант линейного поступательного движения. Трудно учитывать взлеты и падения из-за неизвестных войн и катаклизмов. В данном случае не берут в расчет цикличность цивилизаций и способность одного народа, более развитого, вмешаться извне в дела малоразвитого региона. Я счастлив, что мы теперь сможем предъявить всем скептикам это святилище, в котором этапы развития перемешаны с этапом упадка. Каменная летопись хранит все!