Вернуться в Антарктиду

Крокодил, ослепленный, выпустил жертву и, клацая зубастыми челюстями, попытался на рефлексе вцепиться в агрессора. Вик только чудом увернулся и ударил вторично. Он целился во второй глаз, но промазал и задел вскользь по ноздрям.

Хищник не ожидал столь яростного сопротивления и предпочел отступить.

Вик вынырнул, хватая ртом воздух.

– Вон он! – закричали с берега. – Не стреляйте! Он жив!

В пылу сражения Соловьев даже не заметил, как до того вокруг него входили в воду пули. Он осмотрелся, не увидел нигде Михаила и вновь нырнул.

– Эх ты ж! Вик, держись! – выкрикнул Радмир и прыгнул с лодки, устремляясь на помощь Виктору.

Грач только крякнул, продолжая держать туманную реку под прицелом. Он заметил раненого крокодила, показавшегося в пяти метрах у противоположного берега. Тот бил хвостом, как ненормальный, приминая высокую траву. К нему с реки метнулся его голодный собрат и вцепился в задние лапы.

– Вон они, гады! – закричал Володя и открыл по рептилиям огонь.

Военные с берега поддержали его, перенеся ярость с реки на землю.

А Михаил тонул, медленно опускаясь на дно. Вокруг него расплывалась кровь – его и крокодила. Его крови, сочащейся из открытой раны на ноге было в разы больше, и она безумно дразнила хищников, хоть и получивших отпор, но раззадоренных и голодных. К счастью, выстрелы пугали их, несколько пуль даже попали в цель, заставив забыть о проснувшемся аппетите и пуститься в бегство. Только Мише это уже никак не могло помочь....

Вик нырял в ставшей мутной воде несколько раз. Наконец он разглядел Загоскина у самого дна, схватил его за руку и потянул наверх.

Тело нейробиолога было непослушным и тяжелым. И хотя река была не такой уж и глубокой, Соловьеву казалось, что размерами она с океан. Он смотрел на блики солнца на поверхности, которые приближались очень медленно, и работал ногами, толкая себя вверх изо всех сил.

Вода не желала его отпускать. Она была везде: тёплая, зеленоватая, с неясными очертаниями подводных растений и обитателей – целый собственный мир, смертельный для людей, если они задержатся в нём. В этот раз воздух заканчивался в легких слишком быстро…

Радмир доплыл до них как раз вовремя, чтобы помочь Соловьеву в последнем рывке вытащить Загоскина на поверхность. Миша не подавал признаков жизни. Отфыркиваясь и работая руками и ногами, двое спасателей отбуксировали его до берега, откуда к ним протянулось уже с десяток сильных рук.

Раненых крокодилов добили. Другие, напуганные шумом и строптивой добычей, сбежали сами.

Мише сделали искусственное дыхание, и он очнулся, кашляя, отплевываясь и стеная. Притащив аптечку, майор наложил жгут ему на бедро, стараясь остановить кровь. Другой боец ввел ему шприц-тюбик с обезболивающим.

Вик, чуть пришедший в себя, занялся раной более серьезно. Он распорол брючину и обработал рану, наложив повязку. Затем сделал укол противосудорожного и антибиотика.

– Тебе повезло, – сказал он Загоскину. – Кости целы. Бегать будешь!

Михаил в ответ лишь мучительно застонал.

– Его необходимо срочно в больницу!

Майор сказал, что вызвал вертушку, но поскольку здесь она сесть не сможет, надо везти пострадавшего в лагерь и спускать на плато в машине.

– Вик, у нас еще один пациент!
– позвала Патрисия.

Вик смахнул с лица влажные волосы и поспешил к Ивану Петровичу. Старик был в сознании, но ни двигаться, ни говорить толком не мог. Только смотрел на окружающих беспомощно и жалко. Вик испугался, что старика разбил инсульт. Подходящих лекарств в аптечке у них не было, и, возможно, требовалась немедленная операция.

– С Мишей все будет в порядке, - сообщил он профессору, желая немного подбодрить, - он жив, и за ним выслали санавиацию.

– С-с-с-су-у-х-х, - прохрипел Иван Петрович.

– Вам не стоит волноваться, - мягко сказал Вик. – Вы полетите с сыном на том же вертолете. И считайте, что Миша нас всех спас. Если бы он не отделился, они бы напали на лодки. Такой зверь ударом хвоста и перевернуть бы их смог.

– Слу-ухх, - старик уцепился за его мокрую брючину и сжал ткань. – Слуш-ш… Харт!

– Что? – Соловьев наклонился ниже.

– Харт!
– повторил Загоскин. – Серхл там!

Пат, стоявшая подле на коленях, тоже наклонилась:

– Что вы хотите нам сказать?

– С-с-с… серхл!

– Зеркало? – вопросительно повторил Вик. – Карта?

– Вы говорите о «Русском зеркале»? – воскликнула Пат.

– Х-харт! Серхл там. И нош-ш...

Голос Загоскина совсем ослабел.

– Я понял, не напрягайтесь больше, - сказал Вик, - я все понял. Спасибо!

На синих губах профессора родилась и тотчас померкла улыбка.

Раненого Михаила и его отца со всеми предосторожностями перенесли в другую, исправную, лодку. Ее мотор взревел, и они понеслись по реке в обратном направлении, к лагерю.

– Вот и сбылось пророчество, - проговорила Пат вполголоса, глядя на распростертых на дне лодки Загоскиных.

– Он крепкий старикан, - сказал Вик, сидевший рядом с ней и державший на весу пакет с капельницей физраствора для Михаила. Шум мотора не мешал ему слышать каждое ее слово. – Есть надежда, что они оба благополучно доберутся до госпиталя.

– Аш, что он говорил насчет Зеркала? Про какую карту?

– На дне шкатулки, - ответил Соловьев. – Нам придется поехать на север острова. В бухту Антунгила. Профессор жил там, когда его пригласили поработать переводчиком в Маруанцентре. Думаю, артефакты спрятаны именно там.

– Думаешь, на сей раз он не солгал? Он забрал артефакты из храма и перепрятал?

– Думаю, это был его последний секрет. Надо разыскать деревню Нуси, где жил Патса Одинец. Рукопись Устюжанинова, книга Загоскина и карта, выжженная на дне шкатулки – вот ниточки, способные куда-нибудь нас привести.

Пат сердито сжала кулаки и стукнула себя по коленкам:

– Надоело гоняться за ниточками! Сколько можно? У нас почти не осталось времени. Пора основательно взяться за наших «близнецов». И подключить Адель.