Вернуться в Антарктиду

Громов перевел дух и принялся осторожно спускаться к напарнику.

– Плечо как? – спросил он, добравшись до Травникова.

– На месте.

– Передохнем?

– Прошли-то всего ничего. А то до ужина не управимся!

Прошли они не так и мало. Свет с поверхности долетал до них с трудом, и пространство ледяного мешка им освещали только налобные фонарики. Если извернуться и направить их вниз, то дна расщелины было не разглядеть.

– Метрах в двадцати, кажется, небольшой потолок,(*) - сказал Юра, - справа, видишь? Устроим на нем привал.(*Потолок – альп.термин, обширное горизонтальное нависание скальной породы, отличается от карниза шириной и протяженностью)

Уступ был крепкий, надежный – в форме любимой альпинистами «открытой книги»(*) с выступающим сквозь ледовые наросты скальным грунтом – надежды Громова наткнуться на склон, кажется, оправдывались. Бугристый лед, покрывающий его сверху, слегка припорошило свежим крошевом. Мелкие блестки, потревоженные прибытием людей, взлетели поземкой и заискрились в широком луче света. (* Открытая книга – альп. термин, обозначает острый внутренний угол, позволяющий совершать подъем с упором ногами и руками в скальные поверхности)

– Теперь можно и чайку попить, - констатировал Юра, закрепляясь на уступе.

Шириной тот был всего с метр, но уклон к стене позволял разместиться с минимальным комфортом. Особенно, если подстелить полиуретановый коврик, чтобы снизу не холодило.

Тарас прикрепил понадежнее рюкзаки, достал коврик, а затем и термос. Они расселись, свесив ноги и привалившись спинами к камню. Согреться сладким чаем сейчас было самое то.

Сверху слабой искрой к ним еще пробивалось солнце, но вокруг давно уже разливалась сплошная тьма. Темно-синий лед, в котором преломлялся свет от фонарей, жил своей странной жизнью. В его толще кривлялись странные тени – аморфные, тягучие и злые. Человеку с чересчур бойким воображением могло бы помститься, что расщелина прямо на глазах заполняется ужасными фантастическими существами, которые, почуяв горячую кровь, сползаются отовсюду, только и мечтая сожрать непрошенных гостей. Слышался слабый треск и постукивания – особенно сильные в установившейся тишине. А изредка долетал еще и тихий вой, порожденный случайным порывом ветра, заблудившегося в щели, - так сказать, до полного комплекта ощущений.

– Дальше легче будет, - оптимистично предрек Юра, - похоже, камень пойдет, а то не люблю я эти ледяные плиты. Скользкие очень.

– Кто их любит, - вздохнул Тарас, вспоминая неудачу с выскочившим крюком. – Интересно, на какую глубину уходит разлом? Спускаемся битый час, а ему конца не видно.

– У меня тоже чувство, что мы вот-вот пройдем Землю насквозь и вынырнем в Арктике. Ты хорошо плаваешь?

– В ледяной воде не очень.

– А я не очень в зимней куртке, - сознался Громов с усталой улыбкой.

– Значит, насквозь нам лучше не проходить.

– Да. Пусть с идеей полой Земли носятся истинные арийцы. А мы традиционно пойдем другим путем.

Покончив с чаепитием, Юрий попытался связаться с оставшимися у «Бурлака» товарищами, но рация, кроме треска и хрипов, не выдала в ответ ничего внятного. Оставалось надеяться, что хотя бы их услышали и усвоили, что у них все в порядке.

Отдохнув, протиснулись в зауженную у потолка щель и продолжили спуск. Напоследок не обошлось без мелкой неприятности. Проскальзывая теснину, Травников умудрился зацепиться рюкзаком за острый край, дернулся и оборвал ремешок, крепивший свернутый коврик. Красной ракетой рулон полетел вниз.

– Что-то я сегодня неловкий, - огорченно пробормотал Тарас.

– Подберем, - успокоил его Громов. – Если черти из преисподней не утащат.

– А ведь могут, - пошутил Травников. – Хороший у нас коврик…

Через некоторое время стена из отвесной стала пологой, и пошли своеобразные «бараньи лбы» – скальные обнажения, выпирающие изо льда и отполированные им до блеска. Нижняя часть склона Изумрудного представляла собой сплошной ледопад (*Сноска: не путать с ледовым обвалом. Ледопад это беспорядочное нагромождение ледяных глыб и разломов в местах перегибов ложа ледника). За ним шла ожидаемая и жутко неудобная «сыпуха» (*хаотичные камни, лежащие на поверхности склона), к счастью, почти свободная от ледяных наростов. Когда миновали и ее, встали на ровное дно обширной полости.

Свет с поверхности здесь окончательно потерялся. Трещина в леднике изгибалась, образуя карман, чья стена нависала над головами в виде ребристой полусферы. Чернотой дышали дальние концы подледного зала. Тени прятались между причудливой формы валунами, сверкающими ледяными искрами в свете налобных фонарей. Застоявшийся воздух казался душным и теплым. Равномерно и одиноко стучала впереди по небольшим лужицам капель.

Не желая остаться в непроглядном мраке, Травников и Громов первым делом сменили истощившиеся батарейки в фонариках, начавших мигать, и достали из рюкзаков переносные аккумуляторные лампы.

Дно полости было каменистым, но там и тут встречались скользкие «языки», местами подтаявшие, покрытые тонким слоем маслянистой воды, поэтому кошки с ботинок снимать не стали. Опираясь на ледорубы, исследователи осторожно пошли вдоль стены, оглядываясь.

Через несколько шагов они оказались в настоящей пещере. Фантастической пещере. Лед над головой с особой жадностью впитывал невиданный в здешних местах свет и словно бы начинал светиться сам. Его морщинистые складки и соты по обычаю охотно множили подвижные тени, превращаясь в сотни завораживающих «китайских фонарей» с меняющимися картинами. Неровно застывшая под ногами рябь казалась текущей водой, волнующейся от дыхания. Любой звук, рожденный под подошвами, отдавался в ушах небесным громом.

– Ничего себе! – Тарас говорил шепотом, чтобы не плодить эхо, способное обрушить на головы какой-нибудь сталактит. – Ты видел когда-нибудь подобное?

– Видел. В пещере Драконьего Зуба, - ответил Юра, – то есть возле Кратера.

– Дозиметр! – вспомнил Тарас и вытащил прибор из кармана. Следя за показаниями, поводил датчиком и сообщил: – Полный порядок! И никаких ядерных реакторов, как в Габоне.

– Игорек будет разочарован, - улыбнулся Громов, - хотя про атомные реакторы еще рано говорить. Мы ничего толком не обследовали.

– Так самое время заняться работой!

Они вооружились приборами и стали снимать показания. В процессе отобрали образцы камней и льда, сделали несколько снимков на особо чувствительную пленку.

– Три градуса выше нуля, - сообщил Травников между делом.

– Ташкент, - согласился Юра.

Он присел, дотрагиваясь пробиркой до лужицы, частично покрытой льдом. Лед был тончайшим и с хрустом проломился, позволяя набрать воды. Создавалось впечатление, что недавно в подледном кармане было теплее, а сейчас воздух остывал, и холод промороженной земли брал свое.

– Откуда бил тот столб света, никак не пойму, - Тарас прошелся по залу, изучая ледяной потолок, - тут нет ничего, что могло бы излучать… вообще ничего! Лед, камень и пустота.

– Однако черти здесь все-таки водятся, - сказал Громов абсолютно серьезно.

Травников круто обернулся:

– Где?

– Коврик пропал. Мы ж его так нигде и не видели.

– Коврик? – Травников не сразу сообразил. – А, наш коврик! Да тут он где-нибудь. Под какую-нибудь глыбу закатился.

Они тщательно все обыскали, однако ярко-красного полиуретанового коврика и впрямь нигде не обнаружили.