Вернуться в Антарктиду

– Иного выхода и я не вижу, к сожалению.

– И прекрати рисковать понапрасну! Зачем ты прыгнул в воду, когда там были крокодилы? Я чуть с ума не сошла!

– Хотел помочь Мише.

– Погубить себя ради… агента «Прозерпины»? Агента, который заманивал нас в ловушку!

– Раньше смерти не умрешь. Я делаю то, что могу.

– Это глупо, - француженка поджала губы. – Абсурдно и нерационально!

– Когда имеешь дело с духами острова, рационализм должен отступить. Сейчас мы на их территории и нуждаемся в благосклонности.

– Абсурд! – повторила Пат. – Ты легко мог погибнуть и ничего бы этим не добился.

– Но я все еще жив. И Загоскины тоже. Я считаю, что таково условие. Мы обязаны доказать, что достойны обрести артефакты.

– Артефакты – это инструменты. Приборы. Это не магическое орудие! Чтобы ими владеть, не надо ничего доказывать. И я хочу, Аш, чтобы впредь ты ничего не предпринимал без моего одобрения.

Вик посмотрел на Патрисию:

– Я не твой подчиненный и действую автономно, так, как считаю нужным. Не дави на меня, пожалуйста!

– Я отвечаю за тебя! Ты вернулся в Яман, чтобы помочь, и это накладывает на нас общие обязательства. Мы должны работать согласованно, иначе не достигнем цели.

– Я вернулся, потому что должен был закончить то, что начал пять с половиной лет назад. И я никогда не говорил, Пат, что у нас с тобой одна цель на двоих. Я здесь из-за людей, для меня важен каждый из нас. А что важно для тебя?

Пат отвернулась, глядя на бурлящую за бортом речную воду. Пожалуй, именно в этот момент она с предельной ясностью осознала, что их с Ашором дороги разошлись давно и навсегда. И что Мила Москалева – это не случайный каприз, а закономерный итог всего, во что он верил и чего хотел получить. Как только эта эпопея подойдет к концу, Ашор уйдет. Удерживать его – все равно, что ловить ветер. Самое глупое занятие из всех, которые когда-либо заставляли ее сосредоточиться. Она не будет больше этим заниматься.

– Хочешь всех спасать – спасай. Я не стану тебе мешать, если твои планы не помешают моим, - вслух произнесла она. – Бог тебе судья. Я же буду продолжать то, ради чего родилась.

– Спасибо, - коротко поблагодарил Соловьев. – Но если твои планы не берут в расчет тех, для кого предназначаются, то грош им цена.

В ответ Пат горько усмехнулась. Она взглянула на распростертых на дне лодки Загоскиных. Оба были плохи и страдали.

– Надеюсь, мы довезем их до госпиталя живыми. Несмотря на связанный с ними негатив, я не желаю им зла.

– Я рад. Уверен, что это было нашим первым испытанием.

– А будут и другие?

– Если верить Оракулу, есть дороги видимые и невидимые. Но и те, и другие меняют души людей. Нам всем предстоит многое переосмыслить.

С носа «Тетиса» к ним осторожно перебрался Володя Грач. Присев на свободное место мрачно сообщил:

– У меня это… плохие новости.

– Голова? – сразу напряглась Пат. – Начинается?!

Грач кивнул:

– Раскалывается, сил нет. Надо было Милку при себе держать.

– Нельзя. Ее нельзя допускать в святилище, - ответил Соловьев. – С этим визитом в ее судьбе что-то определенно связано. Можешь ее взять под контроль? Прямо сейчас?

– Из лодки не могу. Она закрылась от меня. Из-за отца переживает.

Патрисия нахмурилась:

– Что еще натворил ее отец?

– Ничего нового. Просто Вик вчера ей все рассказал.

– Нашел время!

– Это надо было сделать, Пат. Мила должна была узнать правду.

– Она узнала – и что теперь? А еще с нею моя дочь! Сколько у нас времени до очередного каскада?

Грач поморщился и с усилием, дрожащей рукой потер лоб:

– Не знаю… Может, его и нет уже.

– Как только причалим, беги в лагерь изо всех сил, - попросил Вик.

– Да уж понятно, - Грач смотрел вперед, страдальчески морщась. – Надеюсь, успею.

За поворотом реки среди переплетения ветвей показалась лохматая струя водопада...

Конец второй книги. Продолжение следует…

Книга 3. Возвращение. Глава 21. Буря. Юра Громов

Вернуться в Антарктиду-3

Книга третья. Возвращение домой

Земля Королевы Мод – Мадагаскар – архипелаг Крозе

Глава 1 (21). Буря

21.1/1.1

Юрий Громов.

Восемь месяцев назад. Антарктида. Временный лагерь у холма Изумрудный

Юра выкинул на снег ледоруб и свернутый в бухту репшнур и сам выпрыгнул из пневмохода. Злой ветер тотчас ударил его по щекам, выбивая слезы. Поспешно смахнув их, пока те не превратились в ледяную корку, он пригнулся за вещами и, прижимая их к себе, побежал к стоявшим у трещины Сахарову и Мишуру.

– Держите!
– крикнул Юра, скидывая бухту в подставленные руки.
– Как он?

– Живой! – откликнулся Игорь Сахаров. – С нормальной веревкой достанем в два счета!

– Глубоко застрял? – Громов попрочнее загнал ледоруб в снег, и Мишур тотчас принялся крепить к нему веревку и вязать страховочные узлы.

– Не очень! Главное, присутствия духа не потерял.

– Это хорошо...

Пока Сергей сосредоточенно цеплял на себя и спускал в щель веревки с петлями на концах, вытравливая понемногу, Юра встал на четвереньки и пополз к краю – осторожно, как по яичной скорлупе. Он хотел заглянуть вниз и оценить ситуацию самолично.

– Громыч, осыпаться может! – предупредил Сахаров. – Меня и то плохо держит.

– Ничего, я аккуратно...

В ранклюфте(*) на глубине около трех метров томился пленник ледяной ловушки Тарас Травников. Из-за усиливающейся поземки, смерчем закручивающейся в провале, разглядеть его удавалось с большим трудом. (* Сноска: трещина таянья в леднике, образующаяся там, где он близко подходит к освещенным нагретым склонам)

– Тарас! – крикнул Громов, щурясь в голубовато-сумрачную круговерть. Колючая снежная крупа летела в глаза, а очки он впопыхах забыл. Да и не помогли бы они, скорей уж тут дворники нужны, как на лобовом стекле у автомобиля. – Тарас, обвязаться сможешь? Или я спущусь к тебе, подстрахую?

– Не надо! – едва слышно долетело из антарктической преисподней. – Справлюсь!

Тарас Травников свалился в прикрытую снежным мостом трещину по неосторожности, не заметив ее, что было совершенно не удивительно, учитывая коварство местных широт. По картам трещина располагалась гораздо дальше, но, видимо, успела разрастись за минувший с разведочного полета месяц. Не повезло парню. Или наоборот, повезло, учитывая, что он не пролетел до дна, а застрял, упершись в стенки ногами и плечами.