Яромира. Украденная княжна

Кусая губы, к ним подошла Звенислава. Крутояр рванул к ней вперед князя и встал между нею и отцом, словно намеревался защищать.

— Кто-то поджег их, — тихо прибавила княгиня, собрав все силы, чтобы заговорить, но слова все равно застревали в горле.

Взглянуть в глаза мужа ей было нелегко. Она боялась увидеть в них гнев и разочарование. Но князь молчал. Он стоял, глядя на нее, ожидая. Этот молчаливый гнев был хуже любых слов, хуже крика.

— Ярослав… — ее голос был едва слышен. — Я… я не уберегла…

Он едва заметно повел головой.

— У нас гости, княгиня. Воевода Буривой из славного Черноводского княжества. Служит князю Твердиславу Буяновичу. С его отцом мы вместе ходили бить хазар, — и он указал рукой на столпившихся чуть в сторонке воинов. — Ступай, Звенислава. Надобно их приветить с дороги.

Князь тяжело вздохнул и растер ладонями лицо.

Но княгиня не уходила. Ноги словно не шли. Она стояла и смотрела на мужа, которого подвела — так она мыслила. И знала себя виноватой.

— Звенислава, — заговорил Ярослав, и его голос звучал ровно, хоть и устало. — Твоей вины тут нет. Ступай к нашим гостям. Мы потолкуем обо всем после.

Княгиня подняла глаза, растерянность и сомнение мелькнули в ее взгляде. Но, справившись с собой, кивнула и повернулась к воеводе Буривою, и тотчас на ее лице расцвела приветливая, широкая улыбка.

Ярослав же поглядел на Стемида. И заскрежетал зубами.

— Ну? — стегнул гневным, свистящим шепотом. — Как мое княжество лишилось зерна накануне зимы?

В свою горницу Ярослав вернулся уже глубокой ночью. Сперва бродил по пепелищу, выслушивая короткий рассказ Стемида о том, как сгорели житницы да как не смогли они до сих пор отыскать поджигателя. Затем десятник Горазд поведал ему, что нашел душегубов, похитивших его дочь. Но не саму Яромиру.

Болотная, тяжелая муть поднималась в душе князя, когда глядел он на рожи брошенного в поруб мужичья. Рука дернулась к мечу: снести бы им головы одним махом и выбросить в лес, словно собак.

Насилу себя удержал. Он был князем. Он должен чинить суд открыто и справедливо. Его намеренно дожидались, чтобы он созвал на площадь людей, чтобы показал им тех, кто украл княжну…

Ярослав скрипел зубами. Положим, этих он казнит. Но княжича Воидрага придется отпустить к отцу. Как он уже отпустил его дядьку…

Завтра же по утру начнет княжий суд. И пусть мальчишка поглядит, как с мужичья полетят головы. Может, станет ему уроком.

Ярослав увидел мягкий, рассеянный свет, бьющий из-под двери, и вздохнул. Звенислава не спала. Дожидалась его. Вспомнил ее дрожащий голос, испуганный взгляд, когда он въехал на подворье, и нахмурился еще сильнее. Его дружина, его воевода не уберег зерно, а виноватой себя знала его маленькая княгиня.

При свете нескольких лучин Звенислава вышивала. Услышав знакомые шаги, она вскинула голову, и неоконченная рубаха выскользнула у нее из рук. Она тут же вскочила и стремительно подошла к мужу, намереваясь заговорить, но Ярослав одним движением сграбастал ее в объятия и зарылся лицом в тяжелые, медовые волосы.

Он устал.

Князь почувствовал, как, помедлив, руки жены легли ему на спину, принялись гладить окаменевшие плечи и лопатки, скользя поверх рубахи. Он сжал в ладонях ее распущенные волосы, чувствуя, как подавленность и тревога капля за каплей покидают его тело и грудь.

— Ладо мой, — позвала Звенислава встревоженно, оторвавшись от груди мужа. — На тебе лица нет.

Губы Ярослава дернулись в усмешке.

— Еще бы ему быть, — снасмешничал он, опустился на ближайшую скамью и увлек жену к себе на колени.

Звенислава помрачнела, но князь, заметив, строго качнул головой.

— Довольно себя винить! Ты мне жена, а не воевода. Я Ладогу Стемиду вверил.

— Тот пожар… — она содрогнулась, вспомнив. — Мы спасли столько зерна, сколько смогли…

— Я знаю, — Ярослав кивнул. — Добрые люди уже рассказали, как моя жена-княгиня белыми руками разгребала горячий пепел да золу.

— Все городище разгребало, — упрямо возразила Звенислава, глядя на мужа сверху вниз.

Прикрыв глаза, князь прислонился спиной к деревянному срубу. Свет лучин отбрасывал на его лицо глубокие тени, придавая его чертам еще более суровое выражение. Но он, не сдержавшись, улыбнулся, когда почувствовал, как мягкие, теплые ладони жены проникли под рубашку, поглаживая легонько грудь.

— Я буду собирать рать, — сказал он спустя некоторое время, пока наслаждался уютной тишиной и прикосновениями Звениславы.

Она вздрогнула.

— Крутояр рассказал, что было на вече, — прошептала с горечью. — А воевода Буривой добавил за трапезой, — и улыбнулась, припомнив, как громогласный воин, не постеснявшись княгини за столом, разносил чужих князей в пух и прах.

Они ждали Ярослава для той трапезы. Что придет и преломит с гостями хлеб. Но вместо него за столом сидел мрачный Стемид. И потому Звенислава вопросительно поглядела нынче на мужа.

— Я толковал с Гораздом, — нехотя, сквозь зубы отозвался князь. — И с душегубами, которых он разыскал. Я казню их завтра же.

Улыбка померкла на устах княгини, но Ярослав, придержав ее подбородок, заставил посмотреть на себя. Он погладил ее по щеке, и Звенислава прильнула к его ладони, прикрыла глаза. Сердце у нее билось быстро и тревожно. Слова мужа о том, что он станет собирать рать, крепко засели в голове.

Ничего страшнее их она от Ярослава не слышала ни разу. Значит, будут сражения. Значит, ее муж вновь покинет терем, и даже Боги не знают, вернется ли он к ней.

— Почему же вы не договорились с князьями… — невольно вырвался у нее горестный, полный муки вздох, а муж вдруг усмехнулся, припомнив схожий вопрос сына.

Порой ему казалось, что мальчишка взял от матери больше, чем от отца. И для Крутояра это было благом.

— Я мыслил, что вира, назначенная старейшиной для князя Военега за то, что его брат сотворил с Яромирой, была оскорблением. Я и нынче так мыслю, — неторопливо заговорил Ярослав, пропуская волосы жены сквозь пальцы левой руки. — Но может статься, для Ладоги она будет благом. Я получу от него серебро. Возьму за него зерно. Скоро вернется из Белоозера Будимир. Потолкую с ним… поглядим, сколько чего осталось.