Классическая проза

Известие, что чужеземец собирается поселиться в Пентрите, было принято благосклонно. Размеры и форма его дома — с замешательством и чуть ли не со скандалом. Казалось немыслимым, чтобы дом состоял из одной-едннственной комнаты и коридоров, тянущихся мили и мили. «Такие дома бывают у магометан, но не у христиан», — говорил народ. Наш ректор, мистер Олби, человек незаурядно начитанный, извлек на свет историю царя, который был наказан провидением за то, что воздвиг лабиринт, и поведал ее с кафедры. В…

Один пограничный вопрос (дело тонкое и нервирующее, подобное тем, что подчиняются международному праву) столкнул его с Полом Келли, известным главарем другой банды. Выстрелы и стычки дозоров определили границу. Истмен однажды утром ее пересек, и на него набросились пятеро. Своими могучими обезьяньими лапами и дубиной он сокрушил троих, но ему пустили две пули в живот и оставили, думая, что он мертв. Истмен зажал две горячие раны большим и указательным пальцами и, шатаясь, как пьяный, добрел до больницы.…

В рассказах Тревор обращен к современной жизни в самых ее обыденных, даже тривиальных проявлениях. Его герои по большей части представители пестрого и разноликого "среднего класса" - клерки, торговцы, домашние хозяйки. Проницательный, рассекающий, безжалостный взгляд Тревора видит важное там, где другой писатель, привыкший к более широкому охвату действительности, не заметил бы ничего достойного внимания - в житейских неурядицах, особенностях поведения, даже оговорках, он сторонится подробного, обстоятельного…

(Мисс Бюэл объясняла: «Обширные районы Северной Америки и Сибири, занятые посевами пшеницы…» Дэрда на минуту положила левую руку себе на затылок.) В то утро, самое первое утро, лежа с закрытыми глазами, он зачем-то ждал почтальона. Ему хотелось услышать, как тот повернет из-за угла. Но — странное дело — этого не случилось. Из-за угла он больше не появлялся никогда. Когда же, наконец, стали слышны шаги, почтальон уже подошел к первому дому, немного спустившись по улице, и звучали они необычно…

Мисс Коннорс подошла к столу и собрала по–новому букет астр в вазе, который жена Билла принесла ему накануне. Сузив глаза, она отвела голову и критически осмотрела цветы. Вдруг она бросила это занятие и быстро выпрямилась: — Слышите, он пришел! — Да, — сказал Билл. Мисс Коннорс подошла к двери и отворила ее. — Доктор, пациент готов и ждет вас. Она отступила, думая, какие вопросы может задать такой знаменитый специалист, если вдруг решит их задавать. — Я выйду в коридор, — сказала она,…

— Боже, как это вы вдруг! И сейчас видел, будто перед глазами, её вспыхнувший румянец, и помнил, какая невероятная отвага потребовалась ему, чтобы не убрать руку… И они пошли — куда же они пошли? В грязный китайский ресторанчик пить чай. А потом ужинали у Эвери. Потом она объяснила, как это случилось: она ни за что бы не осмелилась, если бы не выпила за обедом три коктейля. Ни за что! И, конечно, им больше не надо встречаться — вот сейчас она прогуляется с ним по Эспланаде, он может проводить…

И тут мне пришла мысль, что, возможно, единственный способ составить запись так, чтобы толпы посторонних узрели в ней хоть какой-то смысл — это рассказать только один случай из всего жизненного пути; один–единственный, но такой, в призме которого вспыхнут все цвета и оттенки души. Вспыхнут на миг и угаснут навеки. Живо воспринятый, а затем забытый, если подобное вообще забываемо. Отсюда я перешел к размышлениям, какое же именно из бесчисленных событий наполненной жизни я выбрал бы как открывающее…

«Путешествие внутрь страны», в сущности, — одна из таких бесед. Это его воспоминания, в которых он рассказывает о себе самом. ПРЕДИСЛОВИЕ Я боюсь, что, снабжая такое маленькое сочинение предисловием, грешу против закона соразмерности. Но автор не в силах воспротивиться желанию написать предисловие, которое составляет награду за его труды. Когда кладется первый камень фундамента, архитектор является с планом в руке и несколько времени красуется перед публикой. То же делает и писатель в…

Я стояла во дворе. Я не понимала: почему он поет? Я не знала, куда его повезут. Только когда увидела, как гажё к машине железной его подтолкнули, крикнула: "Тйтэ! Тйтэ!" Отец оглянулся. На соседей глянул, на солнце вольное глянул. "Люди! Помните дядю Тому! - крикнул.- Живите, как соль с хлебом!" Вот что сказал. Последними были эти слова, Не видела я его больше. Никогда с того дня больше не видела. Жизнь моя стала плохая. От мачехи стала плохая. Отец был, она боялась отца и мое сердце не…

Если при ярком свете полной луны, в одиночку или вдвоём с прекрасной и втайне желанной особой, вы отправитесь на лодке от Констанца – мимо полуострова Штаад с его маяком – к Меерсбургу, то испытаете покой и приятие всего, что есть на свете, каких не может предложить ни один океан мира. На какое–то время просторы вокруг кажутся, скорее, морскими, и берег в этот час, хотя и освещённый луной, почти не виден; и всё же вы сознаёте, что эта шелковистая гладь – не солёные морские воды, а течение великого…

Два его сообщника были сыновья состоятельных лиц, и это послужило доказательством того, что «мозг их костей» лучшего качества, ввиду чего им было разрешено поступить в другие гимназии и успешно их окончить. А бедняку — ветер всегда в лицо! И очутился он, бедняга, на улице, брошенный всеми; предусмотрительные отцы семейств показывали на него пальцем пятиклассникам, как на презренного субъекта и на «некий пример». Он долгое время служил таким примером. Дальние родственники, по — видимому только для…

Джон Вансітарт Сміт павярнуўся, збіраючыся паставіць на месца сваіх суайчыннікаў з’едлівай заўвагай. Аднак, як ні дзіўна, двое маладых мужчын стаялі спінамі да яго і глядзелі на служку Луўра, што наводзіў бляск на медных вырабах у іншым канцы залы. — Картэр будзе нас чакаць каля Пале-Раяля, — зірнуўшы на гадзіннік, сказаў адзін з турыстаў, і яны сышлі, пакінуўшы навукоўца сам-насам з ягонымі папірусамі. “Цікава, што гэтыя пустасловы называюць егіпецкімі рысамі твару”, — падумаў Джон Вансітарт…

— Ён сказаў, што вы можаце развязаць любую праблему. — Ён перабольшыў. — Што вы ніколі не ведалі паразы. — Я цярпеў паразу чатыры разы — тры разы ад мужчынаў і адзін ад жанчыны. — Але ці можна гэта параўнаць з колькасцю вашых перамогаў? — Так, звычайна я дасягаю поспеху. — Значыць, вы можаце дасягнуць поспеху і ў маёй справе. — Тады прашу вас падсунуць крэсла бліжэй да агню і ласкава паведаміць мне падрабязнасці вашай справы. — Яна не зусім звычайная. — Звычайныя да мяне не…

У дрэнным настроі бадзяўся ён па пустым вестыбюлі, то рассеяна перагортваў газеты, то заходзіў у гасціную, садзіўся там за раяль і найграваў вальс, - але рытм яму не даваўся. Нарэшце, узлаваны, ён сеў каля акна і пачаў глядзець, як паволі насоўваўся змрок і з-за хвой клубамі падымаўся сівы туман. Так змарнаваў ён, злы і знерваваны, цэлую гадзіну; потым падаўся ў сталовую. Там было занята ўсяго некалькі сталоў; ён хуценька акінуў іх позіркам. Марна! Ніводнага знаёмага. Толькі вунь там - ён няўважліва…

І тут адбылося нешта жахлівае, што амаль не паддаецца апісанню, бо ў момант празмернага душэўнага напружання ва ўсім абліччы чалавека столькі трагізму, што яго не перадаць з такой хуткасцю і моцаю ні пяром, ні пэндзалем. Таўстун неўзабаве спусціўся па скрыпучых пад яго цяжарам прыступках уніз. Ён прыкметна змяніўся з твару, які выглядаў цяпер бясконца стомленым і разам з тым гнеўным. У руцэ ён трымаў ліст. - Вярніце ўсіх, - сказаў ён кіраўніку персаналу ледзь чутным голасам. - Вярніце людзей, нічога…

- Туды садзіся, да Франсуазы, - прыкрыкнула яна на небараку, калі ён нясмела, з апаскаю ступіў крок наперад. - Ты ж бачыш, што ў мяне госць. Яна крыкнула гэта па-нямецку. Гаспадыня і дзяўчына гучна засмяяліся, хоць зразумець нічога не маглі, але наведнік ім, відаць, быў знаёмы. - Дай яму шампанскага, Франсуаза. Бутэльку таго, даражэйшага! - са смехам крыкнула яна і зноў здзекліва звярнулася да яго: - Калі табе яно залішне дарагое, заставайся на вуліцы, скнара няшчасны. Ты хацеў бы, нябось, бясплатна…

Судя по моему характеру, привычкам, да и нравам, можно было бы предположить, что я далек от мысли разрушать общественные памятники и скорее высказывался бы в их защиту. Самое большое и более всего меня смущавшее затруднение состояло в том, что я не знал, как же мне поступить с этим куполом. Я мог бы, конечно, нажить огромное состояние. Помимо того, что дружба с куполом Инвалидов — вещь весьма лестная для человека, я мог бы увести его с собой за границу и продемонстрировать в Лондоне рядом со Святым…

Самые известные красавицы казались ему безобразными рядом с мадоннами Рафаэля и куртизанками Тициана. Женщины в шляпах, платьях и накидках, любовником которых он мог бы стать, были вульгарны по сравнению с Лаурой Петрарки, Беатриче Данте, Гайде Байрона, Камиллой Андре Шенье; однако он не требовал идеала с крыльями из белоснежных перьев и ореолом вокруг головы; но изучение античной скульптуры, итальянских школ, знакомство с шедеврами искусства, чтение поэтов сделали его очень чувствительным к форме,…

За эти шесть месяцев он работал на стольких заводах, что из него выработалась довольно удачная пародия на рабочего. Фредди Друммонд был природным лингвистом [2] , он всегда носил при себе записную книжку, делал в ней различные заметки и в конце концов довольно удачно научился говорить на рабочем жаргоне. Этот жаргон помог ему лучше вникнуть в ход мыслей рабочих, что, в свою очередь, дало ему возможность написать исследование, под названием «Синтез психологии рабочего класса». 2…

Лоцман снова ругнулся. — Ничего, — успокоительно сказал Мак-Эльрат, — большой потери нет. Это был никудышный моряк, из него бы вышел хороший свинопас, но зря он полез в море! Туда ему и дорога. Существует три рода ирландцев: католики, протестанты и северные ирландцы; последние — те же шотландцы, только пересаженные на другую почву. Капитан Мак-Эльрат был родом из Северной Ирландии, и хотя он был в душе настоящим шотландцем, тем не менее, он всегда приходил в ярость, когда его шотландцем называли.…