Повесть

– Да, упустили парня, – со вздохом подумал Вопрос Вопросович. – Возможно, он уже сидит где-то в каменной корзине в одиночной камере на далёкой планете. Даже не успели узнать, как его зовут. Ещё десять минут он смотрел на проплывающий за окнами город, а затем скинул халат и снял тапочки – скоро знакомая остановка. В управлении контрразведки жизнь не только кипела и бурлила, но и текла водой. По коридору навстречу Вопрос Вопросовичу шла группа сотрудников, мокрых с головы до ног. На ковровой дорожке…

Дома маці поіць мяне, сваю нядолю, скісшай каламуццю з бутэлькі. Яшчэ больш пачынаю кашляць. Маці з «нядоляй» на руках зноў у лесе. Яна часта ставіць мяне на зямлю і рукавом выцірае свой твар, з якога пот цурком льецца. Маці глядзіць на мяне злым вокам. — Ці не наўмысне ты, нядоля мая, кашляеш і траціш прытомнасць? — пытаецца яна. — Ці ж можа быць, каб ні Еўка, ні Карпуха не маглі цябе вылечыць? Знаю цябе… Ты, мабыць, гэта робіш мне наперакор… Ты ж мяне са свету звядзеш… Ой, гора маё… Ой, ліха…

Жена вышла на кухню совсем неслышно. Смешно зевнула: – Привет. Пьешь кофе без меня? Погоди, сейчас умоюсь. Он включил радио. Внутри тут же радостно защебетало. Вытащил из мойки две чашки под кофе – себе и жене. В обе положил по ложечке. Между чашками поставил сахарницу. Когда жена вернулась из ванной, улыбнулся ей и сел за стол. Как относиться к тому, что сказал ему голос в телефонной трубке, пока что он совершенно не понимал. Когда кофе был допит, он как обычно попытался вымыть за собой чашку,…

О нас, обо всех, что возлюбили ширококрылый размах ковыльных полей, ярый лет конского бега, скрип колесный в черные полночи, звон оружия, громы степных очищающих гроз. О нас, обо всех, — живых и помнящих и о мертвых, чьи тела стали пищей шумным травам, наземом для тучных хлебов. О тех, что легли костьми по набрежью синего Дона, на ковыльный колеблемый пух, смешав на жаркой земле в общем потоке свою живую кровь. И даже степным коршунам, жадно приникшим к ней, измазавшим в алое загнутые клювы,…

К концу 70–х годов контролировать ситуацию стало совсем трудно. Вкусы американцев изменились, марихуана уступила место кокаину, возросший спрос вызвал резкий скачок цен: в Майами 1 килограмм (2,2 фунта) кокаина еще год назад стоил 34 ООО долларов, а теперь — 51 000. Кокаин поступал бесперебойно, его ввозили все больше и больше. Полуостров Флорида с береговой линией длиной в 12 с лишним тысяч километров — сущий рай для контрабандистов. Майами гудел, как огромный улей, банки ломились от отмытых денег,…

Хорошо, когда есть денег, много денег у меня. Зазвонил телефон. - Шарик, - сказал низкий голос старшей сестры, живущей с мужем в Твери, - ты не подкинешь нам до зарплаты? Мы снова на мели. Вот ещё, стану я возиться с переводом. Не ехать же самому в Тверь. - А что папа? - Ты знаешь папу. Он улетел в Абу-Даби. - Когда? – от неожиданности Шахин чуть не врезался в остановившийся на перекрёстке перед ним «Майбах» - вот картина-то была. Брабус с Майбахом друг друга стоят, тридцатью штуками…

Ездовой подходил не торопясь к своему коню, по кличке Король, ещё раз, для порядка, осматривал упряжь. И, бросив на сани мешок с овсом и сечкой — себе вместо сиденья, — полегоньку трогал. Заскрипели-запели дорожную песню дубовые полозья, зашевелились, постораниваясь, толстые стволы сосен, потянулся двумя нитками по нетронутой снежной целине санный след. Погода стоит — здоровье! Мороз щиплет в носу, встречный ветер сукном трёт розовые щёки, а детворе хоть бы что — глазеет по сторонам, удивляется.…

Не успел я расплатиться со старым моим ямщиком, как Дуня возвратилась с самоваром. Маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с нею разговаривать, она отвечала мне безо всякой робости, как девушка, видевшая свет. Я предложил отцу ее стакан пуншу; Дуне подал я чашку чаю, и мы втроем начали беседовать, как будто век были знакомы. Лошади были давно готовы, а мне всё не хотелось расстаться с смотрителем и его дочкой.…

Он вскакивает со стула, но, вспомнив про ребенка, выпрямляется с откровенной медлительностью. Потом на кончиках пальцев, раскачиваясь, подходит к кровати, подобно злой птице с острым профилем, с тонкой шеей и стальным взглядом. Огладив костлявой рукой свою бороду клинышком и подкрутив левый ус (а усы у него пышные, ухоженные), он возвращается назад. — Ребенок спит спокойно. — У него тридцать девять и девять. Женщина произносит это приглушенным грудным голосом, уголки ее губ опустились.…

У каждого в жизни есть свои ценности. Для кого-то это дети, для других любимые, для кого-то работа - это жизнь. А есть те, для кого деньги и власть самая большая ценность. И по долгу службы чаще всего я сталкиваюсь именно с такими. Вот они - твари без чести и морали. Таких не интересует чужое мнение и жизнь. К своим целям они готовы идти по трупам. Они не осознают, что деньги нельзя есть, а властвовать на руинах не над кем. Вот кто монстры, на их фоне я просто ангел. Я не тянусь к власти, и денег…

Варью нашел в кармане клочок бумаги и записал номер машины, думая о том, что, если б не треклятая «Волга», к пяти он был бы в Пакше. Пока машину разгрузят, будет половина шестого, и около шести, если готовы контейнеры, можно было бы выехать обратно. А если он опоздает, с контейнерами будет сложнее; уйдет домой завскладом, грузчиков не будет, да мало ли что... Он проверил записанный номер: все сходилось — и буквы, и цифры. В восемь, в половине девятого мог бы уже быть Пеште,— подумал он; подумал и…

Конечно, о любви. Михаилу повезло с выбором второй половинки, так как его жена была красавицей, умницей, хорошей хозяйкой… Он искренне любил её. И каждый раз по возвращении из компании привозил букет маргариток – восточных полевых цветов, которых у них дома, у отрогов гор Стева, не росло и в помине. Но не всегда же воевать – надо и семье время уделить. Так уже вторую неделю безмятежной жизни Михаил тратил на домашние хлопоты – колол дрова, полол огород, укреплял облицовку двухэтажной виллы и прокладывал…

И довольный своим остроумием, инспектор долго хохотал, хлопал Ореста Михайловича по спине. Когда приступ веселья закончился, он тяжело вздохнул, налил в пиалу зеленый чай, шумно отхлебнул и грустно молвил: —Последний раз тебя предупреждаю, Михалыч. Как другу говорю: не будет возгораний — не видать тебе первенства. Не играй с огнем, дорогой,— сам сгоришь! И вот теперь товарищ Назаров сидел и ломал голову: откуда взять его, этот треклятый пожар? Ну, пусть хоть бы дым какой-нибудь пошел, что ли...…

Я пожал плечами. Владимир Федорович искренне удивился: — Ты же семь лет учишься, неужели не знаешь? Он не кричал на меня, говорил спокойно, и поэтому я чуть обиженно сказал: — Как так — не знаю? Знаю. Семь октав по семь тонов, сорок девять. Ну, еще там немножко. Полсотни, примерно. — Вот и посчитай, дорогой. Если все так начнут, то что от инструмента останется? — Он отдал мне костяную пластинку. — Возьми, приклей на место, и аккуратно. Я проверю. Директор что-то…

Вдруг она начала суетливо рыться в своей сумочке. — Вам деньги нужны?! Сейчас... Призрак опять засмеялся. — Ну и бегаешь ты,— сказал он своим загробным голосом. — Еле догнал. Гузель не слышала его. Она искала свой кошелек. — Сейчас найду... Сейчас... Деньги есть у меня. — Да не бойся ты... Гузель не нашла кошелек и застыла в немом отчаянии. Надежды нет! Теперь этот в белом саване убьет ее. Гузель расплакалась. — Умоляю вас, не трогайте меня! Ну не трогайте! — Гы-гы-гы... — расхохотался…

По окончанию обучения Ио остался рядом с дедом и бабкой, чтобы помогать им с магазинчиком и по дому. Он считал себя должным им за то, что они для него сделали за свою жизнь. Хотя в детстве он называл их мамой и папой, повзрослев, он понял, кто они и чего им все это стоит. Спустившись вниз, в магазинчик, Ио принялся разбирать коробки с новым товаром. - О, ты уже здесь. - дедуля зашел с торговой комнаты. - Мне нужно отлучиться, там обещали хорошие травы подвезти. Так что ты за главного за прилавком.…

Золотое перо Борис Сокольников   1    В городе Москве, недалеко от улицы Воровского, сплошь заселенной посольствами, в переулке, напротив здания Верховного Суда Российской Федерации, в продолговатом деревянном кафе сидели двое. Как и вся богема мира, писатели Москвы не прочь провести время в артистическом кружке. И у них, как правило, совершенно нет денег, и они, что называется, тянут время от салата до антрекота, и от антрекота до кофе. И смешно смотреть, мой грустный читатель,…

Против Фатмы, с другой стороны камина, восседала вторая супруга горного князя, грузинка, — предмет ценный и доступный не всякому. Актие родилась в Грузии, в очаровательной Грузии, так справедливо прославившейся красотой своих женщин и своих баранов. Даже Фатма утешилась в первой своей семейной неудаче тем, что соперница ее ведь грузинка, следовательно женщина решительно несравненная. Нельзя же спорить красотой с грузинкой. И в самом деле, Актие вполне оправдывала свое происхождение. Высокая, прямая,…

          Ася, конечно, знала Любкин характер, поэтому самолично приняла решение не звать подругу  на костер, на котором Роська прощался с холостой жизнью.  Любка, конечно, это понимала, но ничего не могла поделать с обидой на Асю, Роську, а заодно и на всех прочих. Она выдергивала травинки, бросала их в костер и вспоминала, как она почти два года жила счастливым ожиданием Роськиных писем, а он писал ей часто, почти каждую неделю. Все его письма до сих пор аккуратно сложенные в коробку из-под сапог…

Мэри неподвижно сидела, окружённая тёплой, плотной, осязаемой темнотой. Потом она погрузилась в забытьё. События дня были неожиданными и ошеломляющими. Люди, предметы, звуки — всё перемешалось и уплыло за грань сознания, подёрнутое туманом усталости. Ровное дыхание спящего брата действовало успокаивающе. Она тоже заснула… Ночь была уже на исходе и таяла в предутреннем тумане. На песок легла лёгкая роса. Дети крепко спали, погружённые в свои ребячьи сны. Девочка беспокойно шевелилась, иногда что-то…