Проза прочее

– Я сварю тебе овсяной каши. «Успокойся, продукты успеешь купить по дороге, а уж девочки сообразят». Он мечтательно улыбнулся. Надо сказать, что Светлана Григорьевна, почтенная супруга Петра Александровича, мать двоих взрослых сыновей и четырежды бабушка, совершенно зря ревновала своего мужа к Елене Николаевне. Это было так давно, что уже могло считаться археологическим артефактом. Сто лет назад, когда Санька и Ванька еще пускали пузыри в близнецовой коляске, а Петр Александрович был молодым…

Как глубока тайна Незримого! В нее не проникают наши столь несовершенные чувства, наши глаза, не умеющие различать ни слишком малого, ни слишком большого, ни слишком близкого, ни слишком далекого, ни насельников звезд, ни насельников капли воды... Наши уши вводят нас в обман, ибо колебания воздуха они доносят до нас под маской звуков и, точно волшебники, чудесным образом превращают движение в ноты разной высоты, тем самым рождая музыку, наделяя певучестью немое шевеление природы... Наше обоняние…

– Обязательно, – пообещал Аслан. Аслан сдержал обещание. На парад в День Победы Алуша пошла. Осторожно, потихоньку, но сама. Аслан ее расхаживал. Она наконец его рассмотрела, и все ей в нем понравилось: плечи, руки, особенно руки. Опухшие, в кровяных цыпках, тяжелые, с длинными тонкими пальцами. А пальцы – теплые, от подушечек заряд идет, когда прикасается. – Что чувствуешь? – спрашивал Аслан, осторожно трогая искалеченную ногу. – Тебя чувствую, – отвечала Алуша. – Ты уедешь? – спросил он…

Художница, которую рекомендовали их компании как «молодую и перспективную», оказалась не так чтобы очень юной, лет, пожалуй, около тридцати или чуть больше. И на удивление приятной женщиной, не красавицей, но миловидной, с мягкой застенчивой улыбкой и такими же мягкими даже на вид, струящимися темно-русыми волосами. Роману она понравилась в том числе и тем, что выглядела скромно и аккуратно. Он представлял себе потенциальную клиентку этакой нервной, экзальтированной особой с прокуренным голосом,…

– Бери, бери, Шура, ничего, дотащишь – ты вон какая молодая да сильная, – понукала мать женщина. – А мальчугану твоему витамины нужны, питание хорошее. Ну что там в вашей Караганде достать можно! – Да-а, хорошая женщина Анна Федоровна была, сердечная, – пригорюнилась мать. – Была? Она откинулась уже, что ли? – поинтересовался Вадим. – Жива она, что ты, – отмахнулась мать. – Только так жива, что уж лучше б… Умом она тронулась на старости лет, а девки ее бесстыжие – Галка и Ирка – в богадельню…

Из крыла птицы выпадает перо, но птица этого не замечает. Тот, кто способен подняться в небо, не обращает внимания на мелочи. Оброненное птицей перо падает медленно и плавно, опускается на одну из улиц и пролетает мимо одного из серых зданий. В этом неприметном здании в верхнем этаже открыто окно, у окна стоит юная девушка с прелестным полудетским личиком, обрамлённым растрепавшимися белокурыми волосами. Она протягивает руку, ловит перо и смеётся так радостно, словно получила чудесный подарок.…

* * * – Что ж вас мужики поставили дежурить на Восьмое марта? – с сочувствием спрашивает Наталья Тимофеевна, подавая мне заряженный иглодержатель. Я молчу, потому что накладываю ключевой шов, требующий полной сосредоточенности. Да и что я могу ответить – что сама попросилась дежурить Восьмого марта, якобы от жадности, польстившись на двойную оплату, положенную за работу в праздничный день? Затягиваю свой ключевой шов, вроде получилось неплохо, даже ассистент, давно равнодушный ко всему старый…

Помимо внушительной коллекции гжели, Марина и Миша Ивановы за двадцать с лишком лет нажили еще и двоих детей, сына Антона и дочь Ольгу. И несмотря на то, что у брата с сестрой была разница в возрасте менее года, а внешне они были так похожи, что их часто принимали за близнецов, в их характерах не оказалось вообще ничего общего. Можно сказать, просто диаметральные противоположности. Антон рос скромным, замкнутым, застенчивым и мечтательным и даже с возрастом не растерял всех этих качеств. Он работал…

Но я никогда особенно не скучал по родителям – если оставляли у стариков в гостях, жил как ни в чём не бывало. Куда сорвался? Наверное, отец должен был вернуться из своего февраля, взять меня на руки. Потому что с тех пор всё не так. В следующий слякотный февраль, в последние его дни, шёл по улице, тихий, светлый мальчик (я себя маленького люблю, как будто я тридцатилетней давности – это мой сын), – у нас в деревне жили хулиганы, фамилия Чебряковы, я их не различал, оба были длинные, с мосластыми…

— Були випадки? Семен, не хапаючись, подув на книжечку паперу, повагом одірвав один аркушик і поліз в кишеню за тютюном. — А чому не було?. Чи на те розуму треба, аби вбити чоловіка? — Але було, що й не вбивали? Семен лизнув папір, витер сірника, пихкнув кілька раз і, беручи віжки, зволив промовити: — А чому не було? Було, що й не вбивали. Вйо! — Ну, то й мене не вб'ють! — постановив я. І, пам'ятаю, мені раптом стало страшенно смішно: я — мертвий.…

Мати встигла змарніти, дочка підросла, і тільки їхнє чекання не зазнало ніяких змін. А ось відколи з'явився тут цей льотчик, знайдений дітваками в синьогайських кураях, все відчутно змінилося в Софійчиному житті. Бо ж є кого рятувати, є кому щорання дарувати свій усміх, є за кого носити в собі постійний страх і напругу, здригаючись від кожного шерхоту віючі, кожний повий день зустрічаючи новою насторогою, острахом та хвилюванням, весь час відчуваючи в душі раніше не знану повінь тепла та надій. Хай…

Але ні плачі, ні цей понурий, мокрий ранок не можуть зігнати з Явтухового лиця того спокою й твердої віри, що світиться в маленьких, сіреньких очах. І всі вірять, хотять вірити йому. І ніхто вже не дивується тому, ніхто не питається, як то так сталося, що цей Явтух, якого мало навіть і примічали в селі, тепер мов староста або старшина між ними. А сталося це якось зовсім несподівано. До вчорашнього дня жило собі село, як і перше: голодали, боліли, умирали; хіба що відзначалось тепер тим, що стали…

На тротуарі теля. Три фігури, що мають наче одно обличчя, в синіх штанах "під студента", заганяють в калюжу теля. Теля не хоче, підійма хвіст, лупить налякані очі, а коли їм нарешті вдається і чотири тоненькі ніжки розбивають на бризки собор, управу і суд та грузнуть в болоті, дурний ображаючий сміх наче твердне у сірій мряці і важко спадає в стоячі води калюжі. Потому вони ще плювали: хто переплюне калюжу. Антін не чекав. Щось каламутне осідало на серці. Воно починалося вдома, а кінчалося…

Помнiцца, я тады сiлiўся разгадаць, што напiсана ў яе на твары. Нэлi Банiвэ прывяла ў парадак валасы, спакойна глянула на мяне i не сказала нi слова. Збянтэжанасць хутка развеялася. Цягнiк ужо спыняўся каля платформы, i праз хвiлiну мы далучылiся да Банiвэ, Мадлен i двух другiх нашых спадарожнiкаў. - Гэты кiрмашовы атракцыён не для нашага ўзросту, - з нудотай заўважыў Банiвэ, - цi не пара дадому? Мадлен падтрымала яго, мы накiравалiся ў Порт-Мэйё, а ўжо адтуль хто куды. Цалуючы Нэлi руку на…

- Маўглi, сюды!.. Ён зайшоў на пошту. Па дарозе назад яго думкi аб Франсуазе сталi яшчэ болей змрочнымi. Хоць бы яна была верная. У гэтым ён не сумняваўся, аднак яе какецтва i нават неасцярожнасць надта ўжо кiдалiся ў вочы. А цi быў бы ён шчаслiвейшы з Сабiнай Ламбер-Леклерк? Ён уявiў сабе сад у Пон-дэ-Лёры, дзе яго, маладога хлопца, прымала Сабiна. Увесь горад сцвярджаў, што яны жанiх i нявеста, i самi яны, нiчога аб гэтым не гаварыўшы, былi ўпэўнены, што пажэняцца. "У Сабiны быў агнявы тэмперамент",…

- Цудоўны маналог, Леон! - Магчыма. Толькi з моды выйшаў... Дзякую за падтрымку... У кансерваторыi ў 1895 годзе яна атрымала прэмiю i адразу ж была запрошана ў Камедзi-Франсэз. На жаль, я ведаю па сабе, як цяжка трымацца ў гэтым славутым тэатры. Рэпертуарныя амплуа строга замацаваны за пэўнымi асобамi, якiя iх раўнiва ахоўваюць. Самая здольная служанка можа дзесяць гадоў чакаць, пакуль ёй дадуць нешта вартае з Мальера альбо Марыво. Жэннi Сарб'е, абаяльная, прыгожая, наткнулася на каменную сцяну…

Так яно i здарылася. Калi назаўтра ранiцай Жан Манье прачнуўся ў поўнай адзiноце, ён адчуў, што сiлы яго пакiдаюць. Хоць Фанi была i бяздушная жанчына, але ён яе любiў. Негрыцянка прынесла яму снеданне - рэдзенькую кашу ў талерачцы, лустачку дынi, i папрасiла грошай. - Дзе гаспадыня, мiстэр? - Паехала. Ён даў ёй пятнаццаць даляраў i падлiчыў, што ж у яго засталося. Даляраў шэсцьсот, нават меней. Можна пражыць месяцы два, нават тры... А потым? Ён паглядзеў у акно. Апошнiм часам, амаль…

Леон Ларан гаварыў кароткiмi фразамi, i яго прыгожы голас надаваў iм непаўторнае гучанне. - Але ж я пiшу для тэатра, - запярэчыў Крысцiян. - Не, дарагi мой!.. Не!.. Вы пiшаце паэмы-дыялогi для дамашняга ўжытку, а не для публiкi. - Калi ж мяне не iграюць. - Скажыце лепш, што вы нiколi не ставiлi сваёй мэтай, каб вас iгралi... Вы i дагэтуль не ўяўляеце законаў сцэнiчнага мастацтва. А без iх тэатра няма... Напiшыце п'есу для мяне... Так, дарагi мой, для мяне, такога, якi я ёсць. Тады вы…

- Вы - дзiця, - навучаў яго Фабер. - Рабiце, як я... Адзiная i самая надзейная валюта - гэта золата... Каб вы ў 1918-м купiлi залатыя злiткi, нiхто б не бачыў вашых прыбыткаў, вы б не плацiлi падаткаў i сёння разбагацелi б яшчэ больш... Памяняйце на золата ўсё, што ў вас ёсць, i будзеце жыць, як у бога за пазухай. Бурдак паслухаўся. Ён i яго жонка накупiлi золата, дасталi адмысловы куфар i цешылiся тым, што час ад часу, прачынiўшы дзверы ў запаветны куток, малiлiся на свайго iдала. Потым гадоў…

Это маленькое странное Существо поселилось в Моём Доме шесть лет назад. Странное Существо – жена брата. Она умеет обаятельно чирикать, демонстрировать дружеское расположение, чуть картавя рассуждать о философии и педагогике – науках, которые заочно изучает в педагогическом колледже, и о которых имеет самое приблизительное представление. Периодически жена брата перестает чирикать и картавить. Это означает, что наступает эпоха очередной квартирной катастрофы. Она мечется по общим территориям –…