Проза прочее

Маринетти можно также назвать изобретателем того, что мы привыкли называть авангардом. Этот термин был позаимствован им из военного языка. Этот факт как нельзя лучше отражает специфику футуристического движения, носившего не только прогностический, но и воинственный характер. Маринетти придавал огромное значение организации футуристического движения, которое благодаря густой и высоко мотивированной сети волонтеров, сторонников и деятелей искусства сумело проникнуть и пустить корни даже в самых глухих…

Еще не кончив одеваться, Лоуренс вытянул из верхнего яруса высокого старомодного комода ящичек. В нем оказались разные бабушкины мелочи – она отвела Лоуренсу собственную спальню. Он насчитал три шпильки и восемь нафталиновых шариков, а еще нашел лоскуток черного бархата, расшитого гагатовым бисером. Теперь бисеринки свободно болтались на нитке. Лоуренс прикинул на глаз размер лоскутка – примерно два с половиной дюйма на полтора. В другом ящичке он обнаружил гребень с застрявшими бабушкиными волосами…

Но что за дело было до всего этого Скруджу! Напротив, он был очень доволен таким отношением к нему людей. Пробираться в стороне от торной дороги жизни, подальше от всяких человеческих привязанностей, – вот что он любил. Однажды – это было в один из лучших дней в году, а именно накануне Рождества Христова – старик Скрудж трудился в своей конторе. Стояла резкая, холодная и притом очень туманная погода. Снаружи доносилось тяжелое дыхание прохожих; слышно было, как они усиленно топали по тротуару ногами,…

Она еще и самая хорошенькая из нас – прости! Нежное тонкое лицо, изящные скулы. Какой абрис, а? Изумленные глаза фиалкового цвета, пять веснушек на носу – помнишь, мы сосчитали? И волосы – в медь, искрящиеся на солнце, крупными завитками падающие ей на глаза. Как они ее раздражали, помнишь? Как она завидовала тебе – твоим гладким, прямым, ослепительно-черным. Индейским, как она говорила. Ганка молчит – болтаем ты и я, две болтухи. Учителя нас ругали за это: «Матвеева и Литовченко! Хватит болтать!»…

Это на всякий случай – а вдруг у Дода, дающего охотникам добычу, выпадет такое местечко на моем пути, где захочется ему как раз и подшутить надо мной, и он выставит за ближайшим поворотом скалы, на зеленой травяной терраске, токующего перед самочками семицветного фазана. Переложив снаряд в боевую руку, я решил найти другой в запас, и только я подумал об этом, как увидел под ногами подходящий окатыш из семейства кремниевых, по имени Пиндарик, нагнулся и подобрал его в запасную, не бросковую руку.…

Накатило обычное чувство освобождения. Во всяком случае, все сделано профессионально. Пусть на таком уровне подготовит презентацию кто-нибудь из новых. Они и сами чувствуют разницу, сами придумали обращение «профессор». Уходить не хотелось, уйдешь – и исчезнет это прекрасное чувство свободы, законченной работы. Но пора было возвращаться в жизнь, и радость освобождения сменилась раздражением против всего и всех… Таким образом обозначен и главный герой – рефлектирующий старый мастер, и настроение…

С Максимычем никогда не было страшно. Кроме того, у него были вещи, которых не было ни у кого больше, даже у бабушки Иры: подсигар , часы на цепочке и язва. Самой вожделенной из них, понятно, был подсигар – плоская серебряная коробочка, такая гладкая, что казалась оплавленной. Если надавить выступающий зубчик, крышка отпрыгивала. Внутри ровненько лежали папироски, прижатые резинкой. Узнав, что ни для чего, кроме папирос, подсигар Максимычу не нужен, Шкода долго пыталась выманить ценную коробочку,…

   Когда его руки были связаны прочными верёвками и сам он, как многие другие жители южного района, оказался в чёрном фургоне, он уже не сопротивлялся, а только шептал: ’’Это не правильно… Так не должно быть.’’ По детскому личику катились крупные слёзы. То были слёзы не передаваемого горя и отчаяния. Но ровным счётом никому не было дела ни до слёз, ни до чувств этого мальчика. Глава 2    Лисы ловили людей для продажи. Они отвозили всех пойманных на не вольный рынок, где плутоватые пройдохи…

Я хотел сказать, что просьба странная; принимая душ, я всегда мыл свое хозяйство и тем более не собирался пренебречь гигиеной сейчас: ведь несмотря на вполне конкретную цель нашего интимного свидания, я все-таки надеялся на некоторое разнообразие процесса, Но я промолчал, – поняв, что, видимо, Вера имела дело не с самыми чистоплотными мужчинами. Быстро раздевшись, я покидал костюм, рубашку и белье на стоящую в углу стиральную машину, залез в теплую акриловую ванну и пустил воду. На стойке…

Он любил петь. Но «Настасья» у него получалась не очень хорошо, в ней он ограничивался одним куплетом, не потому, что не знал слов, просто мотив не подходил голосу. Чаще всего Настя слышала от него «Бухенвальдский набат». Стоило собраться компании, выпить немного, и Анатолий заводил: «Люди мира, на минуту встаньте…», а повторенный несколько раз «колокольный звон» из припева – звучал не хуже, чем по радио у настоящего артиста. В компаниях они бывали часто. Анатолий не прятал ее от людей. Настя замечала,…

Вероятно, слухи о моем скором отъезде разнеслись быстро, потому что вскоре после знаменательной встречи с Мурзыкаевым мне позвонила Елена, менеджер спецпроектов из одного крупного издания. Благодаря ей я довольно часто публиковала свои рассказы на злобу дня в популярных журналах, а иногда даже разражалась статьями на острые, волнующие общественность темы. Я сразу же поняла, что Елена уже в курсе моего намечающегося вояжа и имеет ко мне на этот счет интересное предложение. И когда мы с Еленой встретились,…

С очередной фартовой раздачей прилетела двойка «К» – «Кайен», Кристина. Я хотел Кристи. Кристи хотела «Кайен» и не хотела замуж. Отличное начало. Она прилагалась к машине как фирменный логотип, гарантируя спокойствие, вселяя абсолютную уверенность, что пока я верчу кайеновский руль, не нужно беспокоиться, где Кристина. Она рядом. Двадцатилетняя красотка. Брюнетка с длинными ногами, высокой грудью и чувственным ртом. Немного крупновата – большая ладонь, размер ножки не девчачий. Зато видная за версту.…

На самом деле все очень просто: она мне надоела! Стирает, готовит, зарабатывает, гуляет с моей собакой, даже гладит и постоянно молчит о том, чтобы я на ней женился. Как же она мне надоела! Пойду, пройдусь! Может, с кем познакомлюсь… Вечерами у метро собираются кампании из девочек 12-14 лет. Пьяные и веселые, накрашенные и оборванные, они и гроза района и его опознавательный знак. Готовые на многое ради новой порции того, к чему уже давно привыкли, они просиживают на гранитных парапетах часами,…

Но я не такой, как вы. Я питаюсь эмоциями и чувствами людей. Прямо сейчас, может быть, вашими. Я – вампир двадцать первого века. И если вы намерены продолжать читать, то предупреждаю: дальше будет хуже. Дальше будет только обо мне. И заранее примите мои искренние соболезнования, если вы во мне узнаете себя. Я – жутко романтичный и любвеобильный эгоист. Раньше я думал, что романтика не имеет ничего общего с эгоизмом. Оказалось, они неразлучны. Любовь в современном обществе потребления почти невозможна.…

– Засмеют – не засмеют. А вдруг это маньяк? Об этом Кире думать не хотелось. *** Кира на самом деле была далеко не единственной «жертвой маньяка». Её коллеги из других организаций также получали странные подарки и послания. Пара сотрудниц обратились с жалобами к руководству, после чего пара сотрудников, на которых пало подозрение получили нагоняй. Почем зря, но это выяснялось позже. О чем действительно жалел «маньяк» – что воочию не видел, как встретили его весточки и к чему они привели.…

И. Пометкин: …Перечитал книгу три раза. Каждый раз внутри меня росло ощущение, что это написано про меня. Откуда вы меня знаете? Шутка, конечно… Здравствуй, Пометкин! Что-то тебя давно не видно, будет время – заходи в гости. Глава 1 Началось всё прозаично. В один прекрасный день Лампатата, главный герой этого произведения, разглядывая пасмурное небо за окном, задался тривиальным вопросом – так ли уж этот день прекрасен, как мы об этом только что написали? Кроме того, он в который…

– Ты хорошо себя чувствуешь? В последнее время ей все чаще случается вспоминать о его возрасте: внезапная сутулость, легкое выражение растерянности на лице. – Что? – Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Гретту, словно ее прикосновение его напугало. – Да, – кивает он, – конечно. Я просто хотел сказать, что опять жара будет. Он, шаркая, сдвигается вбок – она знала, что он так и будет, – к термометру, который висит за окном на смоченной слюной присоске. Третий месяц засухи. Уже десять…

– Кому бы похвастаться? А чего тут долго думать, одену на работе, вот мужики обалдеют! Сказано сделано! В понедельник вместо халата надета обтягивающая кофточка. Какие были в понедельник мужики после недельного запоя, объяснять не надо! Они не то что Таню, вообще ничего не видели! Во вторник кофточка с декольте надета. А мужикам параллельно, все из рук валится, а тут еще Петрович за производство радея уволить грозит, короче жить с похмелья и так страшно! В пятницу Таня надела обтягивающие…

Отец стоял молча, но было видно, что он переживает и беспокоится не меньше мамы. Он похлопал Валентина по плечу, взял чемодан и кивнул в сторону вагона: – Пошли, занесем вещи. Хорошо хоть плацкарт взял, а то пришлось бы тебе до Ленинграда в общем вагоне трястись. Летом всегда были проблемы куда-либо уехать. Валентин за неделю до отъезда отстоял часов шесть в кассе железнодорожного вокзала, чтобы взять билет на Ленинградский поезд. Кассир долго куда-то звонила, ждала подтверждения, кричала в трубку,…

– И сегодня у нас с тобой особенная ночь, – говорит мужчина, протягивая руку к выключателю и зажигая яркий свет над их головами. Крепко зажмурившись, мальчик всхлипывает, утирает слезы дрожащими пальцами и смотрит на него большими доверчивыми глазами. Может быть, сегодня не будет так страшно? Вдруг он решил просто посидеть с ним? Не будет раздеваться, не ляжет с ним в кровать, не станет тереться о него… – Пожалуйста, папа… – голос дрожит, прерывается, замирает на секунду. – Папа, не нужно. …