Проза

— Бен, ты, старый чертяка! Мы тута вот спорим…Где была Уич-стрит? Бен вперил в нее злобный взгляд, но она продолжала: — Один грит — там, другой — сям. Я-то знаю, где она была, у меня тетка померла от кровяного яду, наелась лобстера, работала в корсетной лавке… — Да! — выразительно гаркнул Бен. — Я знаю, где была Уич-стрит — к югу от реки, как идешь к вокзалу Ватерлоо. Тут-то темнокожий, до этого хранивший молчание, и решил, что настал подходящий момент вмешаться в дискуссию. — Неа.…

- Милая мамочка, я прошу прощения у тебя и у Микеши за то, что я рассыпал "леголенд" с пиратиками... - Я-то прощу тебя, милый мальчик, немного повременив, но вот сможет ли простить тебя Микеша - большой вопрос. Ты ведь нарушил распорядок дня, а сейчас, тебе прекрасно известно, забывчивый друг, время, отведенное чтению и рисованию впечатлений цветными карандашами. - Ой-ой-ой, но, может, он меня все-таки простит? Мне бы очень хотелось, чтоб он меня все-таки простил, я так боюсь его гнева, - запричитал…

— Сбегаю, позову парней? — спросила Таисия. Иван подумал, ответил: — Не надо. Давай вдвоем. Она озадаченно посмотрела на него. Никогда такого не было, чтобы Иван затевал забавы без своих сообщников. Он перехватил ее взгляд, сощурил голубые глаза, пояснил: — Всей ватагой к табуну не подступить. Распугаем. К имению Пушты добрались к вечеру. Поставили коней на краю рощицы, направились в сторону лугов. Окружающий мир притих и затаился в ожидании ночи. Они шли по берегу небольшой речки, которая…

Только вспомните, как расправились с циклопом, и сразу станет ясно — все вам по плечу. 1 В Греции, как говорят, — все есть. Ну, я в это не очень-то верил. До тех пор, пока не узнал, что именно там живет мой двоюродный дедушка. Разговор о нем зашел случайно — ранней весной во время обеда. Мама, вздохнув, сказала, что у него-то на острове козий сыр, конечно, свежайший — не то, что из магазина. — А какие оливки! — добавил мечтательно папа. — Да еще земляничные деревья! Так и выяснилось,…

На море турки поражены, Оставя Москве добычу, Корабли их сожжены! Задрал, помнится, голову — уж не орел ли провещился? И вижу — на вратах дородный господин с медною трубою. Залп грянул. И господин уже внизу, подле Большого капитана. — Милости просим, — говорит, — через Триумфальные врата на мост Петровский! — Любезный Андрей Андреич! — поклонился и Большой капитан. — Хороши твои вирши. Да ответь только, с коих пор Каменный мост зовется Петровским? — Значение сих слов едино, —…

Мы с Муни жили в трудном и сложном мире, который мне сейчас уже не легко описать таким, каким он воспринимался тогда. В горячем, предгрозовом воздухе тех лет было трудно дышать, нам все представлялось двусмысленным и двузначащим, очертания предметов казались шаткими. Действительность, распыляясь в сознании, становилась сквозной. Мы жили в реальном мире — и в то же время в каком-то особом, туманном и сложном его отражении, где все было «то, да не то». Каждая вещь, каждый шаг, каждый жест как бы отражался…

Лагерный срок заключенные проходили по-разному — одних непосильные испытания сломили, другие сумели их вынести, а третьи прошли свой путь сравнительно благополучно. Это зависело от многих причин: от статьии срока, местонахождения, психофизических данных, наконец, от возраста. И все же судьбы зека во многом между собой схожи, почти подобны. Несмотря на это, как и во всякой экстремальной ситуации, опыт каждого по-своему уникален. Мне сравнительно повезло — я провел в тюрьмах и в лагере всего шесть…

— Обширность и разнообразіе свдній, оказалъ лейтенантъ Фидъ: — совершенно испортили всю его карьеру. — Въ послднее время, какъ теб извстно, онъ былъ отставленъ отъ службы за невоздержность и неспособность. — Когда ты видлъ его въ послдній разъ? — Въ-живыхъ? спросилъ Фердинандъ Фидъ, мняясь въ лиц. — Безъ сомннія! Ужь не хочешь ли ты уврить, что видлъ его призракъ? Лейтенантъ молчалъ; а мичманъ вкусилъ длинный глотокъ своей любимой микстуры изъ равныхъ частей воды и рому и намекнулъ своему…

— А ты прыти поубавь, — обрезала меня ровным тоном бабушка Татьяна, — зубы не студи без надобности. Ну-ка, подсунь руку мне под спину, помоги сесть-то… Старуха села, трижды перекрестилась и стала зорко глядеть кругом. — А ведь мы, парень, в Котошихинском перевале… — Во!? — ямщик, топтавшийся кругом саней, подошёл ближе. — Верно — вишь вправо зачастили сосны, что стена зубчатая, это где прошлой зимой подчистка от обчества была. — И верно… таперича влево — глухая балка пойдёт и так до самой…

— И не надо! Я выхожу только всего несколько дней, меня прислали сюда для поправления здоровья, и вот на целый сезон я — ваш невольный сосед. Этот бал для меня слишком шумен, я не могу вынести столько музыки, света, кружения пар… Я ушёл сюда, но здесь… звёзды, воздух, свет луны, скользящий по облакам и отражающийся в озере, — всё это ещё сильней захватило меня… Я готов был кричать, плакать от восторга! — Это — нервы… — Нет, это — жажда жизни, проснувшаяся во мне, кора светского человека спала,…

Людмила с испугом оглянулась на стену, у которой стояла ее кровать, и услышала за нею глухую возню: растворяли двери и окна, вносили тяжелым сундуки, и, хотя разобрать слов разговаривающих между собою людей было невозможно, Людмиле показалось, будто она различает голос брата. Смущение ее с минуты на минуту усиливалось, и она растерянно проговорила: — Как неожиданно он собрался! Уехал на полгода, раньше Рождества мы его не ждали… и письма не прислал, что едет. — А вы, барышня, извольте скорее…

— Вотъ! Теперь ты видишь, къ чему это ведетъ. О, Мортимеръ, какъ можно быть столь безсовстнымъ, чтобы призывать чорта въ такую погоду? — Я вовсе не призывалъ его. И это случилось совершенно не потому; это бы случилось, если бы я не сказалъ ни словечка, и ты отлично знаешь, Эванжелика, или теб, по крайней мр, слдовало бы знать, что если атмосфера пресыщена электричествомъ… — О, будь ты теперь правъ и еще тысячу разъ правъ. Не понимаю, какъ ты можешь такъ поступать, зная, что у насъ нтъ громоотвода…

— Да, пожалуй… — Это значительно оживляетъ такую поздку, какъ, напримръ, сегодняшняя; заводя новыя знакомства и болтая то съ тмъ, то съ другимъ; никогда не рискуешь соскучиться; если бы никого не нашлось, съ кмъ можно бы было познакомиться, то такая поздка показалась бы въ высшей степени утомительной. Я очень люблю разговаривать. А вы? — Страстно люблю! — Такъ что вы не скучали сегодня во время этой поздки? — Да, немножко — въ начал, но теперь нтъ. — Вотъ видите! Надо только прогуливаться…

Наконецъ мышь затихла, и я уже сталъ дремать, какъ вдругъ начали бить гд-то часы. Сосчитавъ удары, я примривался опять улечься ухомъ къ подушк, - но тогда начали бить какіе-то другіе часы; не усплъ я досчитать эти, какъ оба ангела на башенныхъ часахъ ратуши принялись наигрывать въ трубы удивительно красивую и звучную мелодію. Что-либо боле неземное, по нжности и таинственности, я еще никогда не слышалъ! Но когда вслдъ за этимъ они стали «наигрывать» и каждыя четверть часа, мн пришла въ голову пословица:…

В конце февраля — начале марта 1945 года германская армия на Восточном Фронте находилась в тяжелейшем положении, и ситуация с каждым днем ухудшалась. Еще под Варшавой у нас начались проблемы со снабжением, не говоря уже о пополнениях — к тому же вновь прибывших, прошедших ускоренную подготовку к боевым действиям, убивали прежде, чем они успевали приноровиться к настоящей войне. Лишь старые, испытанные ветераны держались молодцами, однако это помогало мало. Русские рвались вперед с такой яростью,…

Марат Пашуков не успел укрыться за щит, охнув, тоже стал оседать. Когда отхлынул первый испуг, Ваня, ошалело тараща глаза, рот разинув, оторвался от снега. Знал, что рискованно так, что смерть за щитом гуляет сейчас. Но иначе не мог: должен был взглянуть на упавших солдат. У наводчика Сальчука, только сейчас оравшего белозубо, восторженно трясшего чубом, не было уже ничего — ни чуба, ни рта, ни зубов. Осталась от головы лишь дымящаяся кровавая чаша — безобразная, изодранная по краям… Тошнота…

Прямо перед ними, как праздничный пирог на блюде, беззащитной лежала Констанца. Всего каких-то десять-пятнадцать метров отделяло гребень холма от развалин древней римской стены. В давние времена безжизненные розоватые камни защищали город от диких кабанов, бандитов и набегов фракийцев, время от времени пытавшихся захватить порт. Дважды перестроенная римлянами и потом еще раз византийцами, стена к концу пятнадцатого века, когда турки заняли Констанцу, была полностью разрушена. С тех пор ее не подновляли:…

Южный ветер: Далеко конечно. Но… Solo_The_Human: Красивая хоть? Южный ветер: Судя по фотке вроде ничего. Адрес ты пробил… Посмотрим. Как сам? Solo_The_Human: А что мне будет-то? Вот подогнали практически даром очень хороший ноутбук. И ничего, что там батарея мертвая, я восстановлю. Вот и счастье. Южный ветер: Ну а с личной жизнью? Solo_The_Human: Без перемен. Знаешь, я понял тут одну штуку. Если даже и на этот раз все кончится не так, как я хочу, я все равно…

241 ночи и принималась за шитье или какую-нибудь другую работу. Тогда, почувствовав отсутствие матери, просыпались младшие Хацугоро и Току и начинали плакать. Мать снова ложилась в постель, закрывала глаза и делала вид, что спит. Но стоило детям уснуть, она опять открывала глаза и, как прежде, вздыхала. На третий или на четвертый день после того, как разразилась беда, Бабуля осталась у них ночевать. Вот тогда и прорвалось оцепенение, владевшее до той поры матерью, она начала плакать и жаловаться.…

Юля Лемеш. Хранители ковра — Мам, давай выкинем эти дурацкие ковры, а? — Отстань от ковров! Чем они тебе мешают? Лучше в комнате уберись… Нормально, да? Она цепляется за это ветхозаветное счастье, как за часть своего тела. Сейчас мне предстоит испытание рассказом, где и когда были добыты эти гребаные ковры и сколько они стоили. И от чего пришлось отказаться, чтобы купить этот символ достатка. Нет. Не «купить», а «достать». Причем доставала не мама, а бабушка. Мама только соучаствовала…