Проза

Тутъ старикъ остановился на минуту. Двушки, которыя начали слушать его повствованіе съ насмшливой улыбкой, теперь хранили глубокое молчаніе и ждали продолженія разсказа съ раскрытымъ ртомъ и вытаращенными глазами, сгорая отъ нетерпнія и любопытства… Наконецъ, одна изъ нихъ прервала молчаніе; восхищенная описаніемъ несмтныхъ богатствъ, виднныхъ пастухомъ, она не выдержала и воскликнула: — Неужели онъ ничего себ не взялъ? — Ничего, отвчалъ ддушка. — Экій дуракъ! закричали двушки хоромъ. …

II Слуги почти закончили убирать со стола. Высокий готический камин замка графа де Алькудьель излучал яркое сияние, освещая группы дам и господ, которые болтали по-семейному у огня. В закрытые окна стрельчатого свода зала стучал ветер. Только двоим, казалось, был чужд общий разговор: Беатрис и Алонсо. Беатрис, погруженная в блуждающие мысли, следила глазами за игрой огня. Алонсо наблюдал отражение пламени, сверкающее в глубоких глазах Беатрис. Некоторое время оба были погружены в глубокое…

И лошадь и всадник умчались, как ураган. Иньиго проводил их взглядом, пока они не затерялись в зарослях, потом оглянулся вокруг: все, как и он, были неподвижны и огорчены. В конце концов он воскликнул: — Сеньоры, вы все были свидетелями: я был готов умереть под копытами его коня, лишь бы остановить его. Я исполнил свой долг. С дьяволом не стоит храбриться. До сего места идет егерь со своим арбалетом, отсюда и далее — пусть пытается священник со своим кропилом. II — В последнее…

Нарушив свое упорное безмолвие, красавица сказала своему любимому глухим и дрожащим голосом: — Ты сам этого хочешь; это сумасшествие, которое тебя рассмешит, но не важно, я скажу тебе, раз ты того желаешь. Вчера я была в церкви. Был праздник Пресвятой Девы; ее образ, установленный на главном престоле на золотой скамейке, светился, как раскаленные угли; по всей церкви с дрожью распространялись, как эхо, звуки органа, а хор священников пел Salve, Regina. Я молилась, молилась, погруженная в религиозные…

Часто говорится о томъ, на какія великія жертвы способны нкоторыя женщины; по моему, принимая во вниманіе особенности женской натуры [1] , ничто не сравнится съ принесеніемъ въ жертву страстнаго желанія, въ которомъ участвуютъ тщеславіе и кокетство. Съ той минуты, какъ я узналъ скрытую сторону существованія этой женщины, благодаря причудливости моего нелпаго нрава, вс мои стремленія обратились къ одной цли: овладть этимъ чудеснымъ ожерельемъ и подарить ей его такъ, чтобы она не могла отвергнуть…

Архіепископъ кивнулъ головой въ знакъ согласія. Нкоторые изъ присутствовавшихъ узнали въ этомъ человк завистливаго органиста, врага маэстро Переса. Въ толп послышались негодующія восклицанія. Но тутъ раздался страшный шумъ на паперти. И нйствительно маэстро Пересъ явился. Его внесли въ церковь на кресл, блднаго и исхудалаго? въ толп чуть не дрались изъ-за чести поддерживать его кресло. Ни предписанія докторовъ, ни слезы дочери — ничто не помогло, ничто не удержало его въ постели. — Нтъ, —…

II Только что занялась заря на неб, какъ по всему Гомарскому селенію прогремли звонкія трубы графскаго отряда, и крестьяне, собиравшіеся большими толпами изъ окрестныхъ деревень, увидали разввающееся знаыя своего господина на самой высокой изъ крпостныхъ башень. Любопытные ожидали зрлища уже около часу; нкоторые услись по берегамъ крпостныхъ рвовъ; другіе взлзли на вершины деревьевъ, толпились по равнин, тснились на вершинахъ холмовъ; самые отдаленные зрители составляли цлую цпь вдоль большой…

Пока мы разговаривали, товарищи догнали насъ и собрались у подножья креста. Я объяснилъ имъ въ краткихъ словахъ, что случилось, и мы похали дальше. Приходскіе колокола медленно призывали къ вечерней молитв, когда мы слзали съ лошадей у самаго уединеннаго и скромнаго изъ постоялыхъ дворовъ Бельвера. II Красные и голубые языки пламени сыпали искры и вились вокругъ толстаго дубоваго отрубка, который пылалъ на тсномъ очаг; наши подвижныя тни, отражавшіяся на почернвшихъ стнахъ, то уменьшались,…

…В поздний час гудят гудки, воют мне в смирное ночное окно — об исхоженных пространствах, о бездонной воле — земле. Зовут… …вокзалы, вокзалы! Часть первая Такая была ночь — не спали, стояли огнями все столицы мира. Глыбные здания Петербурга горели насквозь и встревоженно; у военного министерства, у колонн Казанского собора, в смеркающихся там светах Невского, шел народ. В столплении магазинов, комнат, редакций карты Российской империи распято глядели со стен в тысячи впившихся глаз;…

В мыслях уже называл ее своей женой и подумывал о том, что надо хлопотать о квартире. Когда командир ушел, Новосельцев написал записку и поручил уволенному на берег матросу передать Тане. «Завтра пойду к ней. Завтра, пожалуй, даже лучше», — успокаивал себя Новосельцев, шагая по палубе маленького корабля. Но завтра началась война, и Новосельцев так и не смог сходить к Тане. Спустя несколько месяцев он узнал, что знакомый домик на Корабельной стороне разрушен бомбой, родители Тани убиты, а сама Таня…

Анна Модестовна не вздрогнула, не обрадовалась — она задрожала внутренней и внешней дрожью, как перед болезнью. Она нагнулась, чтобы лучше видеть последние абзацы в самом уголке, и ещё пыталась протирать стекло и едва читала: «Но при косном царском режиме, далёком от интересов народа, его проекты не могли найти осуществления. Они были погребены в департаменте земельных улучшений, а то, что он уже прокопал — заброшено. Как жаль! — (кончал восклицанием корреспондент) — как жаль, что молодой энтузиаст…

Из возобновившегося разговора стало ясно, что один из спутников Марио, грузин Каха, был поражён игровой болезнью. Все казиношники восторженно рассказывают о своих выигрышах, и никто никогда не помнит своих проигрышей, хотя, по негласным законам этого бизнеса, выигрыш приходится лишь на одну партию из двадцати сыгранных. Каха пытался убедить итальянца в обратном. — Ладно бы лохи играли! Э-э, я понимаю. Но ведь серьёзные люди играют! Они, что, по-твоему, отчёт своим действиям не отдают! Слушай, дорогой,…

Звонок! Звонили долго, прежде чем она поняла: это телефон — и подняла в темноте трубку. — Это я, — сказала она. — Нет, я не сплю. Она внимательно слушала, и пока слушала, смотрела вверх на потолок, что был не дальше обычного. Створки окна образовали нечеткий геометрический узор на черном фоне. Она лежала под решеткой оборванных потолочных балок, а над ними высилось темное небо, что все поднималось и поднималось в непрерывных вихрях снега. — Не объясняй! — сказала она. — Не повторяй все снова…

И из каждых десяти воинов — девять ждали последнего своего утра. А и через Дон перешли наши тогда не с добра — кто ж по охоте станет на битву так, чтоб обрезать себя сзади рекою? Горька правда истории, но легче высказать её, чем таить: не только черкесов и генуэзцев привёл Мамай, не только литовцы с ним были в союзе, но и князь рязанский Олег. (И Олега тоже понять бы надо: он землю свою проходную не умел иначе сберечь от татар. Жгли его землю перед тем за семь лет, за три года и за два.) Для того…

Об отце — электромонтере Леонарде Сполдинге Брэдбери и матери писателя — Эстер Мари, легенда говорит мало, так же как и о самом моменте рождения — 22 августа 1920 года, когда маленький Рэй Дуглас Брэдбери появился на свет. Известно только, что второе свое имя он получил в честь популярнейшего артиста немого кино Дугласа Фербенкса. «Будучи уже взрослым, — рассказывал Брэдбери, — я написал рассказ о самом себе под названием „Маленький убийца“, в котором изображен ребенок, родившийся в полном сознании…

Мальчик сразу оживился. — Я знаю, я получу подарок, да? У меня будет елка? Вы исполните то, что обещали? — Да, конечно, и еще кое-что, — улыбнулся отец. — Но ведь… — вмешалась мама. — Да, да, именно так, — сказал отец. — А теперь извините, я скоро вернусь. Минут через двадцать он вернулся и с улыбкой сказал: — Теперь уже скоро. — А можно подержать твои часы? — попросил мальчик. Ему дали часы, и он тихо сидел, держа тикающие часы и не шевелясь, сгорая от любопытства и нетерпения. …

Она помчалась по дощатому настилу, легко и чуть шатаясь; вскинув голову, она отбежала в сторону, мимо мешков с цементом, и вниз, в лес. Лес был тих и преисполнен до краев летним теплом, весь июнь пылало низко на горизонте, словно великолепно раскаленный дождь, солнце, а над трясиной носился гонимый ветром туман. Она вбежала в прохладу тумана и снова выбежала в тепло, и опять нырнула в прохладу и пробежала сквозь заросли восковника [1] . Она растянулась во всю длину на мшистой топи, и восковник…

«Подумать только, что, если он умрет, когда я одна! Почему они становятся такими ужасными, когда старятся, почему не могут устраивать свои собственные дела?» Она смотрела на него все время, пока выходила, пятясь, из комнаты. Тихонько открыла дверь комнаты и стала ждать. Вот они! Лифт остановился. Врач вошел, не здороваясь. Он был невысокого роста и казался рассерженным. Словно его потревожили совершенно напрасно. В прихожей запахло мастикой. Внимательно разглядывая узор на линолеуме, она пока тихо…

Ночью я услыхала: снова работают снегоочистители. Утро было пасмурным и очень холодным. Я не позвонила; что, собственно говоря, я могла бы сказать? Снова пошел снег, окутывал комнату, наполнял приятным полумраком; сугробы всё росли и росли, снег заглушил все звуки, кроме скрежета снегоочистителей внизу на улице… Вот так обстоят дела с этой долгой весной здесь, в нашей стране.

— А что ты ищешь тут? — спросила она. — Я ничего не ищу, — ответил он. — Я только смотрю. — Ему хотелось сказать: «Я ищу его. Я пытаюсь понять…» Но брат и сестра никогда друг с другом так не говорили. Несколько конвертов, на одном написано: «Квитанции», на другом: «Страховка от пожара». Бланки. Рецепты. — Здесь не так уж много, чтоб стоило на это смотреть, — спокойно сказала она. Она положила остальные вещи в сумку и закрыла ее вновь. — Ну, думаю, кажется, все. Теперь мне пора идти заняться…