Проза

Короче, в тот вечер я покинул Тортуса, изменив своему девизу оставаться в любом заведении до тех пор, пока не вышвырнут. И вот теперь, после тяжелого рабочего дня я пришел из офиса и что я вижу? Поганую шляпу. Тортус, наверно, спрятался в кладовке. Он всегда так делает, когда натворит чего-нибудь. Точно, подойдя к кладовке вплотную, я услышал сопение. Тортус всегда тяжело дышал. Парнем он был тучным, поскольку больше всего в жизни любил соевые мучные изделия и соевый фаст-фуд. Я, пока переодевался…

Девушки-XXI с самого детства очень-очень хорошо, регулярно и сбалансированно питаются. Питаются в сто раз лучше, чем боевые подруги нашей юности, которых мы нежно называли «Ша Пэ», что значит «швой парень». Где вы, Оли, Светы, Иры, Лены, где вы, мои милые комсомолки-собутыльницы? Ау! Эх, и разбросало же вас по свету. Одна замужем за японцем (знаю я этих японцев: был у меня один японский студент по имени Хирамуда), другая стала многодетной мамашкой, третья — волчицей-бизнесменкой, четвёртая — многодетной…

Мы пошли по дороге через лес. Впереди бежала Стёпкина собачка Тузик. За ней шёл Стёпка с громадным мешком на голове. За Стёпкой шла Леля со скакалкой. И за Лелей, с тремя рогатками, сачком и удочкой, шёл я. Мы шли около часа. Наконец Стёпка сказал: – Мешок дьявольски тяжёлый. И я один его не понесу. Пусть каждый по очереди несёт этот мешок. Тогда Леля взяла этот мешок и понесла его. Но она недолго несла его, потому что выбилась из сил. Она бросила мешок на землю и сказала: – Теперь…

Никто не знает, как стары зелено-белые иероглифы, четвероногие из мела на южных холмах. Быть может, они старше саксов, быть может — старше римлян, быть может — старше бриттов, старше самой истории. Быть может, они восходят к первым, слабым росткам человеческой жизни. Люди могли вырезать лошадь на холме прежде, чем они нацарапали её на миске или на вазе; прежде, чем слепили её из глины. Собственно говоря, так могло начаться искусство — раньше построек, раньше резьбы. Не восходит ли лошадь к геологической…

В то время, когда все из вежливости делают вид что смеются, Харя с очень серьезным видом говорит: "Странно, если он настолько невезуч, как он дожил до того возраста, когда берут отпуск". Все конечно падают со стульев, кроме рассказчика, который кусает губы и думает как тупо он ступил. Еще одна особенность Хари — придавать своему лицу дебиловатое выражение лица и не менять его что бы ни случилось. Этим он не раз дурил продавщиц, милиционеров, парикмахерш, контролеров и психотерапевтов. Верх кайфа…

Уснувшие поли-сексты вздулись и лопнули, разрезая острыми осколками своих каркасов мое тело, врезаясь в позвоночник и меняя молекулярную структуру моего скелета. Тело жены закипело и андроид врубил паузирование. Булькающая кровь жены поднялась по шлангу в жидко-кислородную колбу охлаждения. Компьютер включил квазилучевку, уничтожая космических полипов и обрывки моего тела. Андроид медленно въехал в огромный зал криосистемы, открыл замок койки номер 14, достал мое клонтело, подсоединил провод…

Любой нормальный аквалангист, даже оглушенный, прекрасно знает, что это означает — кого кровь должна привлечь. «Акулы! — ужаснулась я и развернулась на сто восемьдесят градусов. — О господи, акулы!» Не то чтобы я видела что-то похожее в сумрачной синеве, но в этой мгле могло таиться что угодно. По пути на полуостров мы видели изъеденного тюленя, которого, несомненно, прикончила белая акула. Мне, конечно, приходилось плавать в одной воде с этими хищницами — в основном с тигровыми и с синими, —…

Она закашлялась, держась высохшей рукой за грудь. Из глубины кухни этакой грациозной кошечкой выступила Марика и стрельнула в меня узкими шельмовскими глазами. – Добрый вечер, тавариш литинант, – пропела она. Русские слова в ее произношении звучали непривычно мягко. – Сервус, Марика. (Принятое в Венгрии дружеское приветствие, наподобие нашего «привет»). – Что-то вы поздно сегодня. – Исчерпав свои знания русского языка, она перешла на венгерский. Марика появилась в доме…

После обеда они собрались возле халупы, в которой располагался завхоз. Их было пятеро. Отсутствовал Танкушич. Он что-то доделывал в мастерской. Повозочный Габриш, рослый красивый брюнет, вызвался сбегать за ним. Я вспомнил, что надо бы прихватить в отряд кое-какой слесарный инструмент, и последовал за Габришем. Танкушич стоял у окна, проверяя лекалом канал ружейного ствола. Роста был он среднего, худощав, строен. Под прямым тонким носом чернели небольшие усики. Волевое смуглое лицо казалось высеченным…

Полковой партийный народ стал собираться в штабном классе тактики. По первому вопросу – претворять в жизнь решения какого-то очередного партийного форума, по второму – клевать начпрода за плохую работу и личное пьянство с дебошем. Жара, пот, вонь, на стенах – плакаты с образцами вражеских вооружений. «На учете… какие предложения… кто «за»… президиум… списком… докладчик просит… слово имеет… приступаем ко второму вопросу… заслушать товарища Самсонова… как докатился до такой жизни… люди недовольны…

Сергей Тютюнник «Ехали цыгане…» С тонкой талией и пышной грудью противотанковая граната прошелестела по горячему воздуху стабилизаторами, как юбкой… – Е-е-хали-и-и цыга-а-ане!.. – пел дурным голосом Колька Константинов. Он раскачивался на жестком пластиковом сиденье пулеметчика и старался перекричать шум двигателя бтра, широко раскрывая рот, полный гниловатых зубов. – …С яры-мар-ы-ки до-мо-о-ой!.. …Прошелестела по горячему воздуху стабилизаторами, как юбкой, прошила борт шедшего в авангарде…

Сергей Тютюнник Гречка На двадцать четвертом месяце солдатской службы Колька Константинов твердо постановил себе, что если через три недели не уедет в Союз, то умрет с голоду, но гречку есть больше не станет. Через три недели Кольку Константинова вместе с другими увольняемыми в запас должны были отправить самолетом прямо в Ростов. Об этом донесла глубинная разведка в лице штабного писаря. Офицеры из управления полка специально везли его сотню километров от штаба до заброшенной на дальнюю «точку»…

Сергей Тютюнник Дорога Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная. Дорогу прилепили на сухую и горбатую землю Афганистана русские в 1962 году. Премьер Дауд щупал бетонную спину дороги холеной рукой, оттопыривал нижнюю губу и утвердительно кивал каракулевой феской: «Принято, слава Аллаху! Поехали!» И поехал прибирать власть к своим холеным рукам, оттирая соперников от равнодушного короля. Гордый, но нищий Афганистан стал выползать из…

После сцены с минированием Говард вставил в камеру новый аккумулятор. Пора было занимать позицию за дувалом кишлака. Справа от Говарда сидел гранатометчик «благородной бедности», слева – «рожа» с английским карабином. Ждали недолго. Колонны ходили до наступления темноты. Близился вечер, и они должны были спешить на ночлег. Русский пост находился севернее, в восьми километрах от кишлака. Таймер показывал 17 часов 39 минут… Колонна шла быстро. И когда первая машина подорвалась, вторая почти уткнулась…

– Ну, мужики в Москве сдохнут от зависти… – говорил журналист. – Вот уж воистину: им нечего терять, кроме своих цепей… Дня через три ждали группу московских проверяющих, и я отпросился в рейд с разведротой.

Сергей Тютюнник Книга Капитан Шуваев украл книгу. Не мог не украсть. К Вите Шуваеву я приехал в качестве корреспондента дивизионной газеты, чтобы написать, как сначала душманы, а затем и наши артиллеристы сожгли кишлак Яхчаль. В помятом саквояже я возил книгу. Книга была библиотечная, серая, полурассыпавшаяся – «Офицеры и джентльмены» Ивлина Во. Витя Шуваев попросил почитать на ночь. Когда я уезжал, Витя сказал, что книга потерялась. – Кто-то, видно, взял почитать и не вернул. – От легкого стыда…

Сергей Тютюнник В кино Каппелевцы перестали идти красиво и рассыпались в цепь. Анка застрочила из пулемета (в роли Анки – актриса Вера Мясникова). Пулемет грохотал, каппелевцы залегли. Сидор Артемьевич Ковпак со своими партизанами (в роли Ковпака – актер Константин Степанков) смотрел фильм про то, как каппелевцы перестали идти красиво и рассыпались в цепь, а Анка застрочила из пулемета, и каппелевцы залегли. По окраинам партизанского леса грохотали пулеметы, немцы не могли прорваться к штабу…

– Ну на хера? – Я не верю ни одному… Но лейтенант не дал ему закончить. Он поднял на Титенко похолодевшие глаза и сказал: – Я знаю, что ты не веришь «ни одному ихнему слову». Но я тебя за это отдам под суд. – И лейтенант, погладив побелевший на фоне красной щеки шрам, перевел взгляд на остывающего в луже проводника-афганца. Титенко широкой ладонью размазал пот по лицу и хитро улыбнулся: – Я и вам, товарищ лейтенант, не верю… Пошли к машинам, хватит людей морить.

Сергей Тютюнник История, которой не могло быть Один лейтенант, свесив ноги в люк, сидел на броне бэтээра. Бэтээр ехал по пыльной дороге и наехал на мину. Мина оторвала от бэтээра колесо «с мясом», подкинула высоко в лысое небо лейтенанта и там, в лысом и горячем небе, достала его небольшим пластмассовым осколочком. Таким рыженьким, оплавленным осколочком. Холостое тело лейтенанта. Прямо в промежность. Лейтенант упал с неба в пыль, как ангел, и стал напускать в штаны кровь. В госпитале врач,…

Ибо меня преследуют их образы. Джемаа Ранние сумерки отметили тот вечер. Багровый свет сгустился на горизонте, низкие тучи усиливали сходство солнца с кровяным тромбом. Над торговыми рядами поднимался спиралевидный дым; площадь эхом отвечала на выкрики муэдзинов. Был час молитвы, час омовений, когда лавочники закрывают ставни и спешат по домам. Да, тем вечером, два года назад, а может, пять или десять лет назад, все было точно так же, как нынче. Я уселся у юго-восточного края площади, там,…