Рассказ

Слишком много времени было потрачено на одежду, произвести впечатление - подумала я ворчливо, схватив несколько бумажных полотенец и вытирая мокрое пятно на блузке. Я не слышала звук открывающейся двери, но внезапно осознала, что больше не одна. Волосы на затылке зашевелились и медленно поворачиваясь, молюсь, чтобы я просто была мелодраматична. Но прежде, чем повернутся, каким-то образом знала - это он стоит там, блокируя выход и наблюдая за мной с неприкрытым голодом. Я повернулась, и мое сердце…

Воздух чист и свеж, осенняя прохлада немного успокаивает меня. Кутаюсь в плащ, и бреду, опустив голову. Поначалу идея о походах к Йозефу казалась безумием, но тёте Улле удалось меня уговорить. Она сказала, что её сердце обливается кровью, когда она видит, как я мучаю себя, а, следовательно, и тех, кто мне дорог. Ох, тётя Улла, знала бы ты… С тех пор прошло пять лет. Правда в том, что я никогда не расскажу Йозефу о том, что случилось. *** Первое, что вы должны знать, это то, что Ульф волк.…

Душечка-Завитушечка не слушала рассуждений мудрых папоротников, у неё и так с некоторых пор не получалось ликовать, безо всякой там философии — разрастающиеся травы с каждым днём всё беспощадней загораживали её от солнца. Бутончики Душечки-Завитушечки, уже набравшие цвет, не могли распуститься при таком положении вещей. Она имела все основания считать, что не живёт насыщенной жизнью, а влачит жалкое существование, причём влачит в буквальном смысле — по земле. Тем не менее, Душечка-Завитушечка росла,…

  Я с детства увлекался его стихами, читал их ночью с фонариком, накрывшись одеялом. Ревин о многом писал: и о любви, и о природе, и о политике. За строки о любви его любили женщины, за строки о природе любили все, за строки о политике таскали по этапам. В девяностые он уехал из страны, ушёл тихо, почти никем незамеченный. Только потом люди стали задаваться вопросом, куда же пропал Павел Всеволодович. Поэт никогда и не скрывал местонахождения, дал даже одно интервью, в конце которого попросил журналистов…

Потом выяснилось, что даже имя у роковой обольстительницы весьма подходящее - Алиса, а неказистый общительный Карлсон - всего лишь ее отчим. М-да, сказочная семейка… Главное теперь, чтобы их двадцатилетний балбес не оказался в роли глупого Буратино. Правда, в бестолковости он и в детстве не был замечен, но разве можно равнять мирное время с гормональной атакой безрассудного влечения? Пока же он с энтузиазмом порывался то вынести мусор - когда это раньше его допросишься! - то сходить за хлебом, то…

Шумя крыльями, нестройно крича, пролетела низко над горою стая галок; я очнулся, вспомнил о своем желании и неторопливо спустился по отлогому склону к первому баштану. У крайней гряды старательно вскапывал рыхлую черную землю высокий парень в полинявшей кумачовой рубахе и пестрядинных синих портках. Шапка густых каштановых волос была острижена в кружок, и на загорелой, худой шее, благодаря расстегнутому вороту рубахи, виднелся большой медный крест на грязном шнурке. Я подошел ближе. Заметив меня,…

Ты знаешь, Жорж, уступал ли я враждующей судьбе. Как же теперь подумать мог, будто я без борьбы отдался в плен любви? Нет, конечно, нет. Я строг к своим слабостям, я судил и удерживал себя, – но мой черед пришел – я падаю пред сокрушительною прелестью скудельного творения. О, как горько идти мне по широкому выгону воздыхателей, над которыми я всегда насмехался и которых названия страшился наравне с именем труса. Как стыдил я самого себя, что мужчина, солдат, не переводя дыхания, ждет одного ласкового…

– Приветствую! – сказал он и поднял руку, показывая что у него нет чего-то, что может причинить вред пришельцам.   Одно из тех существ постучало зачем-то пальцами по своему костюму: так, кажется, настраивался этот аппарат. – Земляне приветствуют вас! – вдруг сказал он на нашем языке. – Мы научная экспедиция с далёкой планеты, мы пришли с миром!   "Пророчество сбывается! Пришельцы с другой планеты пришли на нашу землю! – прошептал мне на ухо один из мудрецов. Я знал, о каком пророчестве он…

С той стороны двери стоял я, а точнее точная копия меня. Будто огромное зеркало, у которого не было краев, и оно показывало только меня, не отображая задний фон. В подъезде был другой я, в точно такой же одежде, в которой обычно я выхожу на улицу. Он тоже стоял неподвижно, я был ошарашен и не мог ничего сказать, даже двинуться не мог. Моя копия стояла точно так же, неподвижно, и на его лице одно недоумение. Спятил? – спросил я у себя. Но он такой реальный. Неужели люди, которые…

Когда мать, помахивая облезшим пальцем и экспроприированным у соседки по палате томиком Ги де Мопассана, вернулась из больницы, то обнаружила провонявшую чесноком квартиру, мирно спящего со спринцовкой в анусе и горчичниками на спине мужа и молчаливого сына, бродящего по сырой осенней улице в загаженных колготках. Молчаливым я был потому, что лет до пяти вообще молчал. То ли разговаривать мне с ними было не о чем, то ли еще какая-то веская причина на то была. Говорить начал только после рождения…

***       Прошло уже много лет, но люди до сих пор верят в эту легенду и с наступлением темноты стараются уже быть дома, но не в эту ночь… ***       В Даггерхорн приехали на подработку дровосеки из соседней деревни. Среди них был, тот кого наша главная героиня не думала ожидать, тот кто провел с ней все ее детство и, может быть, затронул ее сердце, кто знает?       День был длинный. Дровосеки трудились, не покладая рук, пока Валери обсуждала со своей сестрой и Роксаной, как…

     Когда девушка добралась до нужного поместья, — оно было просто изумительным: с колоннами у входа и башней-пристройкой позади — пожилая женщина, в выцветшем зелёном платье и в белом напудренном парике, встретила её у ворот.      — Тётушка Агриппина, — девушка обняла её, чуть поморщившись от запаха старости. — Вот мы, наконец, и увиделись.      — О, Вы, должно бы, Елена, — женщина улыбнулась, и в уголках её глаз расползлись тонкой паутинкой морщинки. — Я Вас ждала.       Пыльный…

- Я покажу. - сказал он, кивая на дверь. Ведьма направилась к двери, желая побыстрее увидеть его. Второй повёл её через темный длинный коридор. Когда дошли до двери, которая вела в подвал, он внес пароль и открыв дверь, вошел внутрь. Ведьма не стала ждать приглашения, и вошла, встав рядом с Вторым. Тот включил свет и взору открылся узкий коридор, который казался не имел конца. Они дошли до двери с номером 58. Второй положил свою руку на сканер рядом с дверью и потом раздался щелчок. Мужчина…

  - Дяденька Дракон, а вы говорить можете? Молчите... А Влад из соседней деревни говорил, что можете, вот. А еще, что в человека превращаться умеете. Но с чешуей. И крыльями. Большими-большими. А еще, что принцесс похищаете... И едите их. Но я в это не верю. Вы, ведь, правда не едите людей? А мальчишки говорят, что драконы злые-презлые...   А она говорила, говорила, говорила. Ее голос звенел и журчал, как кристально чистый ручей со студеной водою. И незаметно убаюкал его лучше любой колыбельной.…

  - Ушли? - выглядывая из пещеры в обнимку с подушкой, спросила дракона принцесса.   Странное дело, удивлялся дракон, эта принцесса никогда его не боялась, даже когда он - рычал зло и гневно на посмевших прервать его послеобеденный сон рыцарей. И вечно за хвост дергала, и в пасть сама лезла, так что иногда задумаешься, а не лучше ли действительно ее - съесть? И по носу, бывает, щелбаны давала. Когда дракон в карты проигрывал.   - Убежали вперед коней, - поправил дракон, недовольно пыхтя. Измельчали…

Из тёмной глубины коридора вырисовывалась крепкая мужская фигура в белом халате и с синей папкой в руке. - Доктор Хенсли, ну что там? - Всё в порядке, Мистер Дэвид, всё хорошо, пойдёмте со  мной. - Родила? - Да, она родила – ответил доктор, похлопав Дэвида по плечу. Они сели в лифт и поднялись на 5 этаж в родительный блок. Атмосфера тут довольно оживлённая: вокруг постоянно ходили медсёстры, врачи и женщины, ставшие мамами. Над дверью, в которую вошли Дэвид с доктором…

– Эх, молодёжь, – восклицал он, стуча по столу, – люблю я молодёжь, кажись, всю бы жизнь среди вас просидел! – Да что же вам мешает? – спрашивали его полушутя. – Что мешает? Дела… – Какие у вас дела? – Разные дела… Э, да стоит ли говорить о делах, когда с вами так хорошо! Эх, молодёжь! что может быть лучше молодёжи! У него бывали деньги, но нечасто, и никто не видал, чтоб их у него было много. Иногда, когда, уже далеко за полночь, все уставали и начинали потягиваться и позёвывать, а затем…

– Конечно, при желании про всякого человека можно наговорить много дурного. Но Гесслер был все-таки хороший заказчик. Не только сам носил хорошие шляпы, но даже надевал их на палки. Это могло не нравиться некоторым свободолюбивым господам в скверных шляпенках, – но мы, по крайней мере, имели заказы, работу, кусок хлеба сами и давали кусок хлеба рабочим. Конечно, где же там думать о каких-то рабочих господину Вильгельму Теллю. Его дело по горам ходить, орлов стрелять, а не работать! Он в жизнь свою…

Иногда милая, пустая, бессодержательная, благодушная беседа за кофе у Речновых прерывалась появлением состоявшего при особе почтмейстера старшего почтальона Филёва с докладом о том, что: «Митяев не явился на службу, – кем прикажете заместить?..» Или: «Кособоков ещё крыши не докрасил, а уже просит, чтобы счёт подписать»… Филёв обращался с докладом не к Александру Сергеевичу, а к Дарье Ильиничне и в то время, как муж задумывался и смотрел на неё вопросительно, – она сейчас же ориентировалась в подобных…

— А сейчас что ж? — спрашивал он у окон домов, более не отвечавших, как в прежние времена, приветливыми лицами хозяев, продававшими Пантелеймону виноград. Своего виноградника у Берку никогда не было, да и откуда виноградник у механизатора, с рассвета вкалывающего на родной колхоз? К собственным участкам в Мындрештах всерьез относились лишь те, кто формально не имел отношения к сельскому хозяйству, но в ком, однако, свербел такой же крестьянский инстинкт, как и во всех остальных. Учителя и каменщики,…