Современная проза

на радость зеленым листьям справа и слева. А ты лежишь, и пища для слуха и глаз — лушпайки, окурки, да песенка без припева. И кто-то толкает тебя, ладонь положив между твоих лопаток: приятель, подвинься малость… Все хорошо. Ты трезв, здоров и, главное, жив. Жаль, что ждать больше нечего. Времени не осталось.   *     *   * Хочешь согреться? Ладони лодочкой — и дыши. Вот и пальцы начали двигаться. Сжимай-разжимай кулачки. Между…

С тех пор в тоске я замираю часто и думаю, что этот чудный сбой — есть первый миг продлённого причастья, когда душа прощается с тобой.     Фото Я вынул фотографию, портрет того, которого на свете нет. Потом убрал. Тень лампы колыхнулась, и мне почудилось, что в ящике стола отображенье задохнулось. Как странно скорбь меня подстерегла!     Ходасевич в столовой Людей узор необязательный — старик,…

 * Откашляюсь, спою вторым сопрано страдальцу Со святыми упокой. Скажи: незаживающая рана когда-нибудь затянется землёй? Не плакать бы, подумать бы, понять бы, куда ведёт подземный крестный ход? Не зажило ни до, ни после свадьбы. Скажи: до воскресенья заживёт?   *     *  * Пир горой небесным лакрофагам — три жены оплачут твой уход. Замужем за смертью третьим браком, знаю: смерть развод не признаёт. …

В чреве у него седая крыса Чрево бережет для докторов. И не отпереться вирулентной, Потому что отвалили мы Только ей из всей живой Вселенной Звание Носителя Чумы. Так и будет в сотне рефератов, Диссертаций, презентаций, да! Астрахань и жаровой Саратов Больше не возникнут никогда. Но на Швивой горке и на Лысой, А на Соколиной уж кольми Завершен над чумоносной крысой Суд приговоренными людьми. Пригрозит реформой…

Ну да дело за малым. Я должен преодолеть — преодолеть нечто внутри себя, может быть, страх, а может, еще что-то, вызывающее тошноту и головокружение, лихорадку и дрожь в конечностях, едва мне стоит всерьез задуматься о дороге. Да, я не могу сам вести машину, не могу, я знаю, это болезнь, и я смотрю с тоской на девочку-женщину с короткими темными волосами, уверенно садящуюся в свою маленькую красную “тойоту” и через некоторое время трогающуюся с места. Нет, я не завидую ей, я ею восхищаюсь: она, такая…

  &nb p  *   &nb p  * Железная лестница, ребристые плиты-ступени, на каждой — название фирмы с твердым знаком в конце. Галерея. Вход через кухню. Кот лежит в отупенье. Кнопкой пришпилен католический образок: Христос в терновом венце. Жена-полячка ведет меня к мужу-еврею. Ефим! Доктор пришел! А ну — покажись! Не понимает. Я сама его подмываю и брею. А он хоть бы что-то сделал мне за прошлую жизнь! Конволюты и пузырьки на…

хозяев ли нет иль забыли о нем? И хоть называют его мокрым ванькой, хотел бы побыть он под щедрым дождем. А дождь за окном, как ликующий праздник, струи бесцельно несет в водосток. Брызги на стекла бросает, как дразнит от жажды слабеющий жалкий цветок. Он тянется немощно в сторону ливня, надеждой последней себя бередя. Не видя преграды ему непосильной, смутившей беднягу игрою дождя… И мне, непутевому, в путаной жизни, подобно…

чего, а потому что мы — одно. Мы — улей, муравейник, только хуже организованы. Но смог я влезть — и вдруг почувствовал: темно снаружи, а здесь тепло, отдохновенье здесь. И парни гарные, и эти дуры не задаются — в общем, все свои. И даже этот свой, хотя в натуре чечен. Но боги нас не зря свели среди богооставленной земли.     Светлое воскресенье 1 А. Кобенкову До твоей могилы — эй, речка, журчи! …

идет дорога. Место это впору тому, кто сделал свой сальто-мортале из вечности — сюда. Над самой кручей,   как крепость, возвышается палаццо. Над ним лишь небо, есть где разгуляться орлу и ветру, молнии и туче.   Внизу — всё, от чего, не видя блага, его глаза навеки отвернулись: толкучка мачт и генуэзских флагов, торгашеская узость тесных улиц.   Вверху — пустого воздуха остуда, донесшееся восклицанье…

Он собой Называл Отечество И с любой Хороводил нечистью. Темных сил Знал чины и звания. И косил В страхе наказания. …Как пить дать — Можно жить с незримыми, Но летать — Только с серафимами!   В психушке Вот и Андрюшу тоже сгубила, можно сказать, химера. Мистика окаянная: герой-человекобог. Кажется, он психиатра принял за Люцифера, кинулся, повалил, да одолеть не смог. Друг моей юности,…

               а девушки мечтать Вот о таких мужьях,                об истинных арийцах, Спецслужбу служащих.     Социальные предпосылки обсценной лексики Рабий язык — говорю —                 рабский, холопский язык. Уплощение мира…                 Не слово, а рык или мык, Бычий мык…                 Но обычай, и кожей привык Человек, искореженный                 молотом этого мира.   * * * …

хочет отдать молодежи — для отрицанья. Жизнь постепенно сводится к сумме привычек, после чего вычитанье их неизбежно. И появляются новые — типа окрестных птичек хлебом засохшим кормить и вставать прилежно в пять, хоть бежать уже никуда не нужно. Жизнь постепенно сводится к воспоминаньям о том, что она была — и еще осталась. Надо б ее угостить, окружить вниманьем, пока не пришла с сумою склерозная старость, которая не сумеет и эту малость. …

не таким линейным видится ход вещей — эликсиром жизни, бьющим из глубины, их воздушные плети, ползучие корни полным-полны. Отгулял мороз, опалив ветки сухим огнем, — выжег розовые кусты, прихватил яблони, но и в нем не нашлось управы на мелкий и цепкий сброд — свищет шквал живой сквозь запущенный огород. Сорнячок никчемный, ничейный, сам себе голова — голубым накрапом тронутая трава, примитив, наив, простодушный пустой глазок — но насосы…

Так вскипай же мой ключ, мой подземный, шепчи и играй! Мост во сне Я видела во сне крестовый мост — Андреев крест над темною Невою. Шли по нему на Охту, в Летний сад, На Крепость или просто за водою. Одни шли к пустоте или забвенью, Те к Будде, те к мечети шли, Суворовцы шли ночью на ученья, Мешки холщовые несли. Им снились сны о злой подводной тине, С китайской надписью конверт. Им снился Бог, лавирующий в льдинах, …

он уплывает, благословленный мной, в меркнущей славе — силе его былой, с горлом, пробитым бдительною стрелой. То ли ласкает, то ли блажит вода — лижет соленый мед его живота, блик на лице, запястья его излом… Все помавая, как золотым веслом, смуглой ладонью правит в предел иной летом печали изгнанный Антиной.   *        *   * Сколько ни славословь пламя того куста, — это ли — не любовь, это ль — не красота?…

так легко дрейфовать рекой, где утерянные воскресли, а утраты не в счет, потому что их просто нет. Получаешь подарок — но сразу чужого хочется, ждешь награды обещанной совсем в другой стороне. Честно выслуженная Рахиль, последнее одиночество — как ты колешься, жжешься, как не даешься мне! *      * * Не штопается, не клеится, не латается — горячий узор не липнет к такой канве — ползет под пальцами, клочьями разлетается… Кропит муравьиный…

Предок наш не промах, когда входит в раж. Сорок седьмой год. Наш паровоз вперёд Летит, документы на груз в порядке. Всё куплено под расчет. А какой урод Не продаст комод, когда фатерлянд в упадке. В смысле, выбор падает на краюху и молоко, Если выбирать между этими вот часами И краюхой хлеба. Супница-рококо, Две кровати, швейная “Зингер”, лодка под парусами, Автомобиль “Олимпия”, мотоцикл БМВ, Пианино с подсвечниками, кто на нем сыграет?…

да отверзи косматы веки с новой думой о Человеке   *     *   * Сергею Павленко я натвержу тебе я напишу в газету счастья что этот дух неистребим как запах человека и участья как твой простолюдин как встречный свет несносен как твердолоб как молот скоростей ужасен как душегуб твой раб и робот скоростей из мягких тканей и костей из спазмов и сердцебиений из горестей из радостей из новостей…

безъязыкою мглой первородства, дай протиснуться, вытянуть, выпь… выпить досуха муку немотства. Заикается даже вода, пока речи не соткана сила, пока алою влагой стыда душу живу до дна не омыло. Лейся, родина, музыку дли по излучинам тьмы бесполезной, горна горлом — из чёрной земли, глыбы угольной, жилы железной. Лейся, родина, чтобы успеть нам бессмертью посильную лепту донести: или песню допеть, или души омыть…

Когда затихнет шум дождя, в образовавшемся пространстве пустом, как дырка от гвоздя, всяк сущий здесь погрязнет в пьянстве. Охотно коренится зло там, где нашла коса на камень, и бьет в оконное стекло с небес померкших яркий пламень.                              *      *                                * Может быть, ущербная луна дурно так влияет на отечество — черной меланхолией больна чуть не половина человечества.…