Современная проза

Конечно, не для всякого перевода хорош верлибр. Лучше всего он служит службу тем произведениям, форма которых или слишком отвлекающе сложна, как у Пиндара, или, наоборот, достаточно привычна, традиционна, устойчива, чтобы опытный читатель держал ее в сознании, читая верлибр. Таковы гексаметры, александрийский стих, октавы, сонеты, драмы, написанные белым стихом (и т. д.), но не свободные лирические формы трубадуров или романтиков. Брюсов писал (в предисловии к драме Верхарна, которую он перевел без…

Купили мне водолазку бирюзовую, а маме зимние ботинки со снежинками. – Мама, – я ей говорю, – ты как маленькая! Хорошо, что снежинки, а не снеговики. – А что, бывают? – мама спрашивает. И я закатываю глаза. А-а-а! Вот это мама. Как это я с ней ещё держусь сегодня, с такой дикой. Мы спускаемся на эскалаторе, а времени уже три часа, и я хочу есть. Мы так за целый день и не поели никакого мороженого, никаких вафель. – Пойдём перекусим? – наклоняется ко мне мама, и тут мы видим, как навстречу…

Чтобы вырваться на волю из клетки повседневности, необходимо для начала раскачать её прутья. И судьба (природа?) помогала мне в этом – не стало семьи, ненужными показались амбиции карьерного роста и накопления материального благополучия, дети выросли самостоятельными, у внучек свой мир… А село, куда переехал – не просто деревня, это селение в Пятиозерье, в том самом краю, где жизнь приключенческая по форме, познавательная по содержанию и завораживающе мистическая по ощущению. Она выдает ирреальную…

Был он ответственным даже с собой. Были дела, рук совсем не хватало, Да и заказчиков было немало – Были заказчики множества стран, Что пополняли Российский карман. Даже встречать Новый год приходилось В цехе, где всё руководство крутилось, Чтобы собрать побыстрее станок, Даже вахтёр этой ночью помог. Встретив, работая, год приходящий, К дому приходит Иван утром спящий, Руку поднял, ею машет жене: «Выполнил норму сегодня вдвойне. Чтоб годовой только выполнить…

Однако это чувство всегда ощущается по-новому. Оно заставляет меня погрузиться в самые сокровенные страхи. Завтрак норовит выйти наружу, колени дрожат, ладони потеют… Вроде стандартный набор, знакомый до жути, однако всё это так далеко от меня сегодняшней. Я боролась с этим чувством целых тринадцать лет, но каждый раз оно брало верх. Сейчас я снова здесь, однако, в этот раз это был только мой выбор. Никто не заставлял меня вставать под предлогом исключения, не стаскивал с кровати в пять тридцать…

И дело вот в чем. В жизни каждого женатого человека, рано или поздно наступает момент, когда он начинает понемногу выпадать из жизни. Конечно, ты пытаешься с этим бороться, но это позволяет лишь отсрочить неизбежное. Ведь однажды, твои холостые друзья начнут все реже появляться в твоей жизни, а работы и забот становится так много, что ты и сам уже, все реже хочешь выбираться из дома, поскольку так сильно застреваешь в своей зоне комфорта, что мир за ее пределами начинает казаться тебе чужим и опасным.…

– Ясно, – заключила я. – Значит, я – не комильфо. – Будешь ты еще комильфо. – Бабушка потрепала меня по голове. – Обязательно когда-нибудь станешь. Комильфее не бывает. И продолжила чистить картошку. С тех самых пор все и зовут меня Комильфо. Сперва меня так называли воспитательницы в престижном детском саду “Сказка”, где воспитывались дети работников порта и дети их знакомых и родственников. Потом – учителя из нашей с папой школы, тренер по акробатике, ведущая английского кружка в Доме ученых,…

Слово какое «самоотверженно» – отвергнув себя, самое дорогое и ценное. Кроме того, в нем поселяется страх упасть. Каждый справляется с ним по-своему. Кто-то проживает – падает, падает, падает – чтобы убедиться в его несостоятельности, кто-то начинает осторожничать. Только врожденное чувство гармонии с миром уходит. Включается мозг. А он медленнее, чем компьютер, не говоря уже о подсознании. *** – Это случилось, а мы все еще живы. – Что случилось?! – мама смотрит на меня глазами загнанной лани.…

По левой стороне бегут студенты и обсуждают какого-то отвратительного Олега, который не может запомнить номер квартиры. Соседний эскалатор толкает грузную женщину наверх, а она кричит в телефон: «Открой дверь, открой!» Я открываю очередное видео: парня бьют электрошокером, женщину – ногой в живот, людей кладут лицом на снег. У меня есть право смотреть. Или не смотреть. Право хранить молчание. Правохранительный (с одной «о») орган – это мой рот, твой рот, наши рты. Мы можем ими молчать, это не запрещено.…

Я отключилась. Фух, это было не так сложно. Совсем не вспотела от напряжения, ну типа. Настал четверг, будильник прозвенел в шесть пятьдесят. Минут двадцать я уговаривала себя встать с постели и идти в Центр занятости. Попила воду, съела четыре конфеты, умылась и намазалась кремом для лица. Выбрала футболку получше, собрала документы, а время уже семь тридцать. Пришлось немного ускориться и пропотеть. В здании не лучше, та же духота. Пригласили ко второму окну. Там сидела женщина в костюме, с…

Глава 1 – Фамилия? – в голосе коменданта общежития скрипнула старуха Шапокляк. – Малыгин… – Леха, придерживая сползающую с плеча сумку, протянул свой паспорт, – из Ярославля, там должны были сообщить. Он зачем-то неуверенно кивнул в направлении расхлябанного гроссбуха, архивно развалившегося на потрескавшейся столешнице забарьерного стола. – Да мне хоть из Хренабля! – почему-то озлилась мини-начальница. Грузная и неопрятная она, наконец, поднялась из-за стола: – Первый курс? Истфак? …

Работая в РК КПСС, однажды успешно выступил за Увельский район в турнире по шахматам на приз райкома профсоюза работников сельского хозяйства. Прознав об этом, шеф мой Пал Иваныч Кожевников прямо на аппаратном совещании предложил всем желающим принять участие в сеансах одновременной игры на нескольких досках – после работы, конечно. Желающих оказалось достаточно, а вот победителем всех баталий неизменно оставался ваш покорный слуга. В учебном авиационном полку, где работал техником по регламенту…

– Вииитя! – снова раздался голос бабушки. – Каша остынет!.. Ой, ты, господи! Не успел глаза продрать, уже в интернет полез! – Ба! Я жду письмо! Я написал запрос в архив по нашему прадедушке… – Дурью маешься! – заворчала она. – Чего писать-то?! Известно же, что погиб он в войну… – Ты же говорила – пропал без вести! – напомнил внук. – Ну, или пропал… где ж его искать теперь?! – Ну, вот я и пытаюсь, – немного удивлённо пожал он голыми плечами. – Ты разве не хочешь узнать, где он похоронен?…

Здесь глаз отдыхал. Я повернулся в другую сторону. Окно тоже было иным. Вместо древнего, с облупленной рамой, разбухшей незакрывающейся форточкой и ржавыми шпингалетами, здесь стояло пластиковое. Плюс к этому висели красивые легкие шторы, причем даже с особой параллельной штукой наверху. Я поднялся, выглянул наружу. Мое обычное общежитие стороной с комнатами выходило на край квартала. Когда-то там собирались разбить парк, даже успели выкорчевать сорные деревья и засыпать площадь гравием…

Два самых больших супермаркета смотрели на площадь широкими витринами. До наступления Нового года оставалось несколько часов, и многочисленные, несмотря на мороз, прохожие торопились сделать последние предпраздничные покупки. Под нарядной ёлкой сидел маленький озябший щенок. Прошлую ночь он провёл в подъезде ближайшего дома под тёплой батареей. Утром зловредный местный кот с обрубленным хвостом выгнал малыша на улицу. Тот вернулся на площадь и занял насиженное место под ёлкой. Когда холод особенно…

Пока папироса торчала в углу рта, взгляд зацепился за купола храма Преподобного Сергия Радонежского, и рука сама собой сложилась в щепоть для крестного знамения. Вот поди же ты, шесть лет прошло, как революция Бога упразднила, а привычка осталась. Моторин подул на застывшие костяшки пальцев и поправил заплечный мешок, где кроме белья лежали буханка армейского хлеба, пёстрый платок для матери и бутылка водки – отпраздновать встречу. Самый дорогой подарок – дамские часики на цепочке – был спрятан…

Блондинка была прехорошенькой даже в истерике; ей шел и костюм, и доска, и макияж, и даже этот парень, который, похоже, был с ней. Парень, кстати, тоже был очень симпатичным. Два сапога пара, так обычно и бывает. – Да я вас ни в чем не обвиняю, – спокойно произнесла Аля, взглянув искоса на Жанну. – Еще бы ты меня обвиняла! Урок тебе на будущее, – уже немного спокойнее, гордо подняв голову, закончила блондинка. – Идем, Олег, видишь, все с ней хорошо, – и она, оттолкнувшись, поехала вниз. …

Девочка не сомневалась. Сумка опекунши тут никак не поможет. Готовясь к боли, Ксюша сжала кулаки, закусила губу. В ту же секунду одна из собак, с белым пятном на лбу, ринулась вперед и схватила за юбку женщины. Та испуганно закричала, и следом, остальные собаки, злобно лая, начали подступать. Ксюша вся задрожала, когда один из псов приблизился столь близко, что она ощутила сквозь плотные колготки его жаркое дыхание. «Сейчас укусит, сейчас укусит!» – запульсировало в голове девочки. Не в силах…

Ну, с богом. Телефон заверещал – как положено, в самый неподходящий момент, когда Алла Михайловна снимала шкурку с третьего помидора. Она вздрогнула и чуть не стрельнула скользким томатом в стену – очень этот след украсил бы свежую бежевую краску. Не вставая, Алла Михайловна перетерпела несколько трелей: надеялась, что звонящий окажется не слишком настырным. Наверняка резвился неизвестный олух, что взялся отвлекать ее дважды в день глупой тишиной в трубке. Поняв, что телефон умолкать не собирается,…

Итинник ?р? к??р??лээх, будул?ан буур?а курдук тула ытылла турар кэм?э М.Е. Николаев курдук государственнай уонна сахалыы тускуллаах ба?ылыгы талан та?аараммыт, нуучча уонна саха ньургуннара В.М. Власов уонна К.Е. Иванов, бастаан Аан Дархаммытыгар кынат дайыыта буоланнар, турууласпыппыт. Дьэ, кырдьык, саха дьолугар т?р??б?т ки?и диэн саныыбыт. Кини политикатын биир уратытынан буолар этэ: са?а к?л??нэ интэлигиэнсийэни иитэн та?аарар ту?уттан ыччат общественнай хамсаа?ыннарын бы?аччы к???лээ?ин уонна…