Современная проза

- Кэтрин… ты как всегда в своём репертуаре. Кэтрин Рассел влетела в квартиру, едва я раскрыла дверь и плюхнулась на диван, бросив сумочку рядом с собой. Я оглядела её. Она была всё так же хороша, и никогда не менялась. Тоже невысокая, однако, выше меня, длинные каштановые волосы, голубые глаза, милая улыбка, пожалуй, она могла бы претендовать на звание мисс Вселенной, если бы была повыше. Я улыбнулась про себя. Кэтрин тем временем озадаченно смотрела на меня и щурила свои глаза. Я захлопнула…

– Никакой смертной казни, – ответил я. – Я даже не уверен, что будут убийства. Ты представляешь книгу не так, как я, Томоми Ишикава. Я хочу написать о необычной дружбе. Незачем портить ее лишним вымыслом и всякими фокусами. – Но ты сказал… – Она будет о таких вещах, как этот наш разговор. – Они говорили, пили и смеялись до глубокой ночи. – Именно, – подтвердил я. – Наша реальность увлекательней любой фантазии. – Ну конечно, – она улыбнулась. – Но, возможно, тем же вечером вымышленная Томоми…

В общем, тут, в предбаннике, Выхухолев оказался перед двумя дверьми, которые обе вели как бы в одно место. На первой была нарисована зеленая стрелочка, на второй — знак «кирпич», означавший, что через эту дверь заходить нельзя. Выхухолев подумал, как лучше зайти, и решил, что если он проникнет через дверь с «кирпичом», а внутри кто-то есть, он не будет этого ожидать, и Выхухолев застанет вора врасплох. Он уже совсем было собирался ворваться внутрь, рявкнув как следует, как вдруг явственно различил…

– Рассказывать долго, – отмахнулся Иннокентий Петрович. – Ну и что. Всё равно придётся здесь ещё долго ждать. А так, глядишь, и время быстрее пролетит. – Вот буду писать мемуары, тогда и почитаешь, – раздраженно ответил Иннокентий Петрович. – А пока нечего тебе в мою жизнь свой нос совать. – Вообще-то я твой сын, – обиделся Никита, – поэтому имею право задавать тебе подобные вопросы. – Много будешь знать – не успеешь состариться, – пробурчал Иннокентий Петрович. – Вывези меня лучше отсюда.…

– …Жалко, истопник загулял. Запропастился куда-то, зараза. Жди его теперь на холодрыге… Лежи тут, как сломанная кукушка в часах. – Но если я нарисовался!.. Ворочаясь под крышкой, шурша картоном и устраиваясь удобней, человек не слышал, как проскрипели на крыльце кочегарки скорые шаги, как звякнули ключи, как мягко хлопнула обитая войлоком дверь. [[[* * *]]] Там всё пошло своим чередом. Бронислава разожгла дрова, засыпала уголь и потрогала трубы. Они ещё не успели нагреться, но шероховатая…

Предисловие Если вы обратили внимание, в этом томе мы впервые поместили фотографию Василия Михайловича Пескова в кепке. До этого были и шляпа, и берет, но вот именно таким — в неизменной кепке — он запомнился всем, кто его знал или видел в передаче «В мире животных», которую он вел довольно долго. Без кепки даже в редакции его видели немногие, и невозможно удержаться от того, чтобы не привести сегодня вместо предисловия забавный рассказ самого Василия Михайловича об этой его «визитной…

— Нет. — И вчера тоже. — Нет. — Что-нибудь случилось? — Я теперь езжу чуть раньше, чтобы успеть позаниматься до начала уроков. «Все-то он врет, — размышляет про себя Карин. — Раньше, только чтобы увидеться со мной, он поехал бы на любом автобусе. Нечего врать, если не умеешь. Просто он избегает меня. А жаль. Когда утром мы вместе с ним едем в школу, так радостно на душе. Даже если предстоит контрольная по английскому». — За что ты злишься на меня? — спрашивает она. — Я? Да нет.…

В тот же миг Алекса кричит официантке: – Еще одну булочку, пожалуйста! – и шмыгает за дверь, на которой написано «WC». Оба типа переглядываются и, сев, не сводят глаз с этой двери. За ней Алекса торопливо стягивает синюю рубашку, остается в красной женской блузке с пришитой изнутри поролоновой грудью, вытаскивает из сумки и надевает на голову черный парик, сумку выворачивает наизнанку, отчего она превращается в лакированную дамскую сумочку, куда он сует мокасины. Алекса остается босым, с кричаще…

Однажды я звонила ей из Нью-Йорка, стоя у окна своей квартиры на двадцать шестом этаже и любуясь, как спускаются сумерки и на раскинувшемся вокруг меня поле высотных зданий светлячками вспыхивают вечерние огни. – Помнишь, мать водила Боба Берджесса к психотерапевту? – спросила я. – Дети шушукались на площадке, что, мол, Бобби ходит к доктору для психов. – Дети – это кошмар, – сказала мама. – Вот ей-богу. – Ну, в то время не было принято ходить по психотерапевтам, – заметила я. – Да, сейчас…

— Чего же вам еще? — Я решил уехать на несколько дней. — О, ваше решение меня радует, мессир. Куда прикажете доставить вас? — Далеко! Как можно дальше отсюда! Здесь даже грязь и та усеяна нашими цветочками… — Да-да, знаю, «цветами голубыми риторики высокой». Так куда же? — Выбирай сам. И герцог д’Ож уселся на своего любимого конька Демо, который внес следующее предложение: — А не проехаться ли нам в столичный город Париж, взглянуть, насколько продвинулось строительство собора ихней…

Хочу поблагодарить своего агента Лору Сузийн, а также издательство «Долки Аркайв-Пресс», где моя книга обрела, бесспорно, самый подходящий приют. Мне бы также хотелось поблагодарить своего редактора Чэда У.Поста за издательское предложение, самое стремительное и неприхотливое во всей моей литературной карьере. Едва я его получила, Дэмион Сирлз, фулбрайтовский стипендиат в Амстердаме, любезно предложил мне прочесть рукопись. Я чрезвычайно благодарна ему за мудрые замечания и в стилевом отношении,…

-Мик и Марина были в больнице? – спросила я у Егора. -Были позавчера. Все то же самое. Он в коме. Я прикрыла глаза. -Он очнется. Все будет хорошо, - я не знаю, кого я хотела убедить больше: его или себя. Егор опустил голову мне на колени. -Тебе не стоит в это впутываться. Не для… -Егор, - я подняла его голову – он всмотрелся мне в глаза. – Ты мой лучший друг. Если надо, я за тебя печень продам, понял? -Твоей печени мне не надо, она пропитая, - попытался пошутить он. В любой другой момент…

— Надо ли мне говорить, и ему не надо было говорить, как огорчился бы ваш бедный отец. Сына выгнали из колледжа за постыдный, бесстыдный… — Мои собратья-студенты бунтуют, требуют моего восстановления. На кампусе гремят выстрелы. На закате пылают костры, в них горят книги. Реакционер Уитмен, фашист Шекспир, поганый буржуй Маркс, Вебстер с его явным избытком слов. У студента есть право публично сношаться. Я достал из пачки еще одну «синджантинку», но тут же сунул обратно. Надо следить за своим…

– Ты чего притихла, красотуля? – Лежу вот, думаю. – Думаешь, красотуля? Это о чем ж? – О нас, Григорий Ефимович. Вы принесли бумагу, которую обещали? Он протянул руку, взял с подноса последнее пирожное, не торопясь его прожевал и погладил ее по голове. А может, просто вытер ладонь об ее волосы. – Вот гляжу я на тебя, красотуля: умная ты баба. А как выпью, думаю: красивая ты баба! Чего тебе эта бумага-то, а? – Вы ее принесли? Или не принесли? – А ты мне уд еще полижешь, как давеча? Или не полижешь?…

Автобус подъехал к остановке «Национальное собрание». Тут-то и начался полный кошмар! Двери открылись, и психованный маньяк что-то проорал. Не знаю что. Что-то вроде «у-ля-ля, Карамбар!». Знаю, знаю, он не это кричал, я не полный болван! Можешь вообразить человека, убивающего целый автобус людей из-за какого-то там Карамбара? Смешно? He-а, даже не забавно. Его крик меня ужас как напугал. И других пассажиров тоже. Все на него посмотрели. Некоторые, наверное, поняли, и глаза у них стали как в ужастиках.…

– Ничего, извини. – Тогда топай, – процедил парень, не столько советуя, сколько угрожая. Было бы иначе, Максим бы не стал упираться, но пасовать перед малолеткой? – Чего злой такой? Парень развернулся к нему, выказывая потрепанную майку с линялыми черепами на груди и, оглядел с ног до головы: – Дядя, я тебя знаю? – Вряд ли. – Значит текилу на брудершафт не пили, одну девку на двоих не пялили, и ты меня не крестил, на горшок в детстве не садил? Макс прищурился, не зная, что ответить. …

I Еще чуть-чуть, немного усилий, и она будет спасена. Там, за жилым зданием, находится сквер, в котором в этот час выгуливают собак жители соседних домов. Только бы добраться до него, только бы… Но короткое, на два подъезда, здание вдруг оказывается бесконечно длинным, и твердый асфальт превращается в раскисшую смесь земли и глины, на которой Инга поскальзывается и лишь чудом не падает. А удобные туфли на плоской подошве превращаются в босоножки на немыслимой шпильке, которые альпенштоками вонзаются…

Терасата е осветена само от витрината на заведението. Няма смисъл да се хаби електричество за един-единствен клиент. Наоколо тъмнеят декоративни храсти. Улицата е също полутъмна и чак там, вдясно, дето е бариерата, блестят големите предупредителни надписи „СТОП“ и „МИТНИЦА“. Келнерът ми донася кафето заедно с касовата бележка, поема парите и повторно се усмихва приветливо, след като установява, че съм прибавил пет шилинга за усмивката. Кафето е добро. Тишината — също, подир многочасовото бръмчене…

— Ася Пална, перевязочная готова. В дверь заглянула Светка. Светлана Алексеевна, старшая медсестра. Умница, душа-человек, каменная стена, тоже фанатик. Умеет Плотников кадры находить. Светка сегодня вышла из отпуска. Все-таки очень удачно неделя начинается. — Ася Пална, кофейку тяпнешь? — Светка переступила порог, прикрыла за собой дверь и пошла к столу, осторожно неся на ладони дымящуюся чашку. — С ума сошла! Ты что это с руками делаешь? — Ася торопливо поднялась, шагнула ей навстречу и попыталась…

Пролог Интересоваться жизнью писателя, потому что вам нравится его книга, — все равно что интересоваться жизнью уток, потому что вам нравится фуа-гра. Маргарет Этвуд («Ю-Эс-Эй тудэй» — 6 февраля 2008) «Трилогия ангелов» покорила Америку Невероятная история любви молодой женщины и ее ангела-хранителя стала главной литературной сенсацией года. Подробнее об этом феномене. Издательство «Даблдэй» не верило в успех. Дебютный роман никому не известного тридцатитрехлетнего…