Современная проза

13 14 15 16 17 18 19 20 21 СБОРНИК ПОВЕСТЕЙ Еще раз о любви Нетрудно заметить, что авторы вошедших в сборник повестей — женщины. При составлении, разумеется, не было намерения представить «женскую прозу», скорее наоборот: сборник — еще один довод против искусственности такого деления, имеющего свою историю. В начале нашего века А. Блок, рецензируя «дамский» роман, не без одобрения приводил слова французского критика…

22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 Михаил Демченко. К читателям Как живут японцы, что они за люди? Такой примерно вопрос обычно задают тем, кому довелось побывать в Японии и проработать в ней несколько лет. Отвечать на него всегда трудно, поскольку японцы, как и все люди, бывают разными — очень вежливыми и крайне грубыми,…

Виктор опять начал дремать и, похоже, успел даже заснуть. Он этого так и не понял, поскольку из дремоты сразу куда-то тяжело провалился. Автобус резко затормозил и встал на обочине. Впереди вполголоса заговорили. Какой-то невысокий лысоватый мужичок что-то выяснял у водителя. Виктор никак не мог до конца проснуться: перед глазами стояла мутная белесая пелена, — и не мог понять, о чем идет разговор. Опять включилась соседка. — Ленк, а, Ленк! Чего он? — Да сел…

Глава 15. ШЛИМАН, ТРОЯ: НАСТОЯЩЕЕ, БУДУЩЕЕ (ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ) Глава 1. Парадоксы, комиксы, максимы. Вместо предисловия. Глава 2. Ганза. Днепровское казачество. Российские мещане-ремесленники. Глава 3. Домашнее (родительское) обучение. Глава 4. Трансформации семей. Положение в семьях. Глава 5. Отношения с семьей и земляками. Глава 6. Предназначение. Постановка целей. Глава 7. Книги. Библиотеки. Глава 8. Бенедиктианцы. Глава 9. Публикуйся! Глава 10. Творческая среда. Волевые…

Я не могу сделать все на свете, Но могу предпринять хоть что-то. И именно потому, что я не могу осуществить все, Я сделаю хотя бы то, что в моих силах. Эдвард Эверетт Хейл ПРОЛОГ — «Древние греки верили, что после смерти все души, и злые, и добрые, отправлялись в Подземный мир, в царство Аида, и оставались там навечно, — читал вслух Бейли, скользя глазами по строчкам. — Вход в подземный мир сторожил Цербер — огромный злой…

– Детей у нее не было, она жила с мужем. Сейчас он в Барселоне, должен вернуться вечером. – Можно убрать тело? – Отпечатков мы не обнаружили. – У консьержки и горничной были запасные ключи. – Вызовите их ко мне. И соседа тоже. Санитары с носилками скрылись в коридоре. Как всегда, едва вынесли тело, комната сразу почти опустела. Старший инспектор застегнул на молнию свою куртку, его коллега в последний раз посмотрел в окно. В комнате воцарилась тишина. Было около одиннадцати, и полицейские…

1 Небесные письмена в его сне не складывались ни в слово, ни во фразу: пять белых облачков плыли по голубому небу. Никакой самолет не вычертил их реактивным выхлопом; просто постепенно возникли и расположились в определенном порядке пять облачков – так проступает в вечерних сумерках созвездие. На сей раз издалека наплывал тяжелый, ритмичный гул океана, и Говард принял его за шорох круговорота природы, вращающегося, точно мельничное колесо. Во сне он знал, что на дворе осень. Облачные знаки всегда…

Его горячо любимая жена Патти находилась в сильном волнении от получасовой болтовни по телефону с сестрой Джейни Уилкокс, знаменитой моделью из «Тайны Виктории». Патти сидела в бельведере в закрытом купальнике, совмещая болтовню с солнечной ванной. Она поймала взгляд мужа, и они сразу поняли друг друга. Патти встала и направилась к нему. Он по привычке залюбовался ею: светлыми, с рыжим оттенком волосами, достающими до лопаток, очаровательным курносым носиком с веснушками, круглыми голубыми глазами.…

Однако… если изменился я, что же стало с моими друзьями – с Бальтазаром, Нессимом, Жюстин, Клеа? Какие новые черты я в них разгляжу, после долгой сей паузы опять вдохнув воздух Города – Города иного, преображенного войной? Вот уж действительно проблема. Чего мне ждать? Созвездие предчувствий, путеводная звезда тревоги. Как трудно будет уступить с таким упорством завоеванную территорию грезы – уступить ее новым образам, новым городам, новым привязанностям и любовям. Я ловил себя на том, что перебираю…

Он снова предпринял попытку покинуть совмещенный санузел. Дверь держалась. Он налег плечом. Задвижка клацнула, по кафелю покатились шурупы. Оказывается, дверь была заперта изнутри кем—то. Виленкин машинально оглянулся. В ванной никого больше не было. Путь освободился. И он шагнул за дверь, и попал в прихожую. Свет из туалета падал на вешалку: плащи с погонами, женская шляпка, малиновое пальто. Виленкин прислушался. Из темных глубин доносился храп. Квартира была похожа на казарму. Может быть, там…

В самом начале, когда я только сюда переехала, я пыталась звонить в полицию, но потом поняла, что они не хотят ничего этого знать. Они либо не приезжали вообще, либо приезжали, но минут через сорок после звонка: за это время правонарушитель — даже самый тормознутый — успевал благополучно смыться. Решение этой проблемы вполне очевидно, но интересно другое: почему наши политики и министры, работники на государственной службе и многочисленные чиновники, которым платят — и платят очень неплохо — как…

— Вот он! — раздался чей-то голос. Гиви не обернулся. Он был не местный и никого тут не знал. — Ах ты, сукин кот! — нежно произнес голос. — Ах ты, паршивый сукин кот! Голос, прежде смягченный расстоянием, звучал совсем рядом. Буквально над ухом. — Я его по всему Ланжерону ищу, а он вон где, с гомиками заигрывает, — укоризненно продолжал голос. — Одевайся, несчастье! Гиви втянул голову в плечи. Обернуться он стеснялся потому что стеснялся. — Мишка там уже землю роет… Да шевелись же, тебе…

Егорышев перевел дыхание и еще раз посмотрел на пейзаж. Где, в каком неведомом краю находились эти сопки? Кто разбил у их подножия белые палатки? Он отошел к окну и попытался собраться с мыслями. Он увидел в окне сруб колодца и сухую ольху с почерневшими унылыми ветками. От крыльца к колодцу бежала тропинка. Она была извилистой, хотя шла по ровному месту, и напоминала забытый кем-то в траве кокетливый поясок… — Пить чай! — позвал Долгов. Осторожно ступая по визжащим половицам, Егорышев прошел…

на моем теле не раз, и теперь я понял, что когда-нибудь умру родился как воин — молча лицо вождя лоснилось умом и отвагой отрастил седую бороду — боялся умереть молодым я знаю много слов, но нынче в моде широкие зазубренные наконечники танцевал им о своей охоте пока я не знал огня, горшки обжигали боги жевал табак и бил в бубен. Тени предков грелись у костра гордился своей тенью. Пел ей песни и смазывал маслом жизнь растянулась от вдоха до выдоха У меня…

«Однажды зимой, примерно в 1837 году, в столице Империи произошло поразительное событие, в котором принимали участие собаки и птицы, а также старый генерал, отличившийся еще в битвах против Наполеона. Было бы неплохо, если бы в сложившейся ситуации европейцы, которые не знают России, поняли, что события, кажущиеся им абсолютно невероятными, на самом деле, напротив, абсолютно правдоподобны и характерны для туманной и загадочной столицы Империи». (Из биографии Николая Первого, написанной историком…

Он снова взялся за телефон. Кристина молча отошла к окну кабинета, находившегося в бельэтаже. Слегка откинув назад голову, чтобы дым от сигареты не ел глаза, она окинула взглядом город. Как раз напротив, за широким проспектом, на который выходил отель, компактным, кишащим людьми прямоугольником лежал так называемый Французский квартал. До полуночи оставался целый час, и квартал еще не начал жить своей обычной жизнью, — огни у входа в ночные бары, бистро, дансинги и заведения со стриптизом, равно…

Дело в том, что за последние несколько месяцев я допустил ряд погрешностей при исполнении своих прямых обязанностей. Нужно сказать, что все эти погрешности сами по себе не заслуживают серьезного внимания. Тем не менее вам, полагаю, понятно, что у лица, не привыкшего допускать такие погрешности, подобное развитие событий вызвало известное беспокойство; пытаясь установить причину ошибок, я и вправду начал придумывать разного рода панические объяснения, но, как часто бывает в таких случаях, проглядел…

Я вел размеренную, наполненную размышлениями жизнь среди ореховых книжных полок. Она состояла из привычных, не доставляющих беспокойства дел, выполняемых по мере надобности. Я был вполне благоразумным и образованным человеком — по крайней мере, мне хотелось так думать, — но мой житейский опыт был ничтожен. Я знал все о книгах, но мало, должен признаться, о той жизни, что бурлила за зеленой дверью моего магазина. Я отваживался выходить в тот чуждый мир грохочущих колес, дымящих труб и беспорядочной…

Приходится самому себя развлекать. Я перечитал уже все книги, какие есть в доме. Даже «Домашнего доктора» изучил, несмотря на мерзкие иллюстрации. С энциклопедией никаких проблем не было. Об эсперанто я даже не говорю: это так, ерунда, несерьезное хобби. Боюсь, какой-нибудь глупый ребенок опять подумает, что я хвастаюсь. А мне это совершенно ни к чему. Если хотите знать, мне вообще все до лампочки. Просто я пишу про то, что считаю важным для дальнейшей истории — такой истории, от которой у вас волосы…

Как и его отец, Джек ненавидел продажных людей, особенно тех, кто старался ему угодить по части увеселений. В некотором роде он был приверженцем пуританской морали, но только в отношении других людей. Джек посмотрел на меня таким взглядом, что я больше не сомневался: мне предстоит услышать плохие новости. — Она умерла, — коротко бросил он. Я сразу понял, о ком идет речь. — Умерла? — тупо повторил я. — Очевидно, это самоубийство. Большая доза снотворного. Алкоголь. — Джек недоуменно покачал…