Современная проза

Конечно, все эти зловещие признаки прогрессирующего варварства и одичания капиталистического мира, вырождения его нравственно-гражданских традиций проявились в «большой войне белых людей» в самой отвратительной форме. Но этот же процесс распада всех гуманистических начал в буржуазном обществе, эта все возрастающая жестокая безучастность к людям сопутствовали XX веку и в «мирные» периоды его истории, и, следовательно, то зло, которое обличал А. Цвейг в своих романах, могло быть вскрыто и прослежено…

– Да в том-то и дело, что не напутал. Он когда сказал, я его аж переспросил, потом набросал расчёт. Он хотел высшую пробу, я ему всё озвучил. – Если я не ошибаюсь, Толя, там килограмм на сто семьдесят золота? – Да, почти. Сто пятьдесят восемь. – Это по сегодняшним ценам, вместе с работой, шестьсот миллионов рублей? – Да, Виктор Петрович, я ему так и сказал. – Да уж, больше чем наш оборот за последние пять лет. Слушай, Толь, не похоже это на правду. Кому и зачем такая клетка нужна, я ума…

- Или ты, кровожадное чудовище? Глава 1. Шотландия, XXI век. Над поместьем ходили тучи. Черно-серые бесформенные глыбы двигались, рокотали, сшибались, извергали гром и огонь. Небо над далекими холмами закрывала подсвеченная с изнанки пленка облаков. А здесь, над мощной звероподобной горой, над руинами крепости Дон Эрк, над старым садом, над конюшнями, над шпилями дома разверзалась кипящая бездна. Стоя на обнесенной легкой балюстрадой площадке, размещавшейся над входом в особняк, Софи Макгрей…

Я расскажу вам о нашей черной прислуге, о белом садовнике, поведаю Вам о культуре, истории, о природе и климате, о городах, о зверях и самое главное о людях этой потрясающей страны. Страна радуги ЮАР не зря называют страной радуги, потому что разнообразие народов и культур, заселивших эту страну, напоминает разноцветные лучи радуги. Преобладают представители африканских народов: зулу, коса, педи, тсвана и сота. Я не умею различать эти народности. Для меня они все – «черные». В моем…

Туся и Галя сдружились сразу и навсегда. Единственное, что омрачало их дружбу, была небольшая, ну, самую малость, скрытая, невидимая борьба, нет, скорее соревнование, за любовь свекрови. Но та, умница, невесток не разделяла – хвалила обеих, подарки покупала равнозначные – Галочке синюю кофточку, Тусеньке – красную. И поровну говорила ласковые слова. И любила их одинаково, потому что девочки были чудесные – так она с гордостью рассказывала про них знакомым и родственникам: «Как нам повезло!» И вправду,…

— Что-то он, по-моему, мешковато сидит, — замечает он. — Теперь так носят, пап, — говорю я. — Он лучше ляжет, когда ты наденешь рубашку и жилет. Только мне некогда ждать, пока ты все это проделаешь, — добавляю я, видя, что он озирается в поисках рубашки и жилета. Старик у меня высокий, сухопарый, и костюм сидит на нем отлично, когда он не дергается. Костюм у него синий, даже темно-синий, в тоненькую серую полоску. — Здорово он его сшил. — Протягиваю руку и щупаю материю. — А шерсть-то какая!…

Младший, в бежевом костюме, с небольшими, аккуратно подстриженными усиками песочного цвета. Тот, что постарше — в темном костюме, редеющие черные волосы зачесаны на лысину. «Произошла ошибка», — обычно говорил он и объяснял, что из-за какого-то непредусмотренного сбоя, который я так никогда и не смогла полностью уяснить (Кошмарный сон? Альтернативная Вселенная?), я оказалась в чьей-то чужой жизни, с чужими детьми. «Неужели?» — спрашивала я, стараясь, чтобы мой голос не звучал нетерпеливо, и в этот…

Получая режиссерское образование на Высших курсах сценаристов и режиссеров у Алексея Юрьевича Германа и Светланы Игоревны Кармалиты, я два раза в неделю виделся со своими мастерами — один раз с мастером по режиссуре, другой — по драматургии. Эти занятия назывались «мастерство». Вот на такие занятия больше всего и похожи спецкурсы Аленикова. На них структурно и четко даются полезные практические знания, которые сразу же можно применить при съемке учебных работ. Спецкурс, как правило, рассчитан на…

Йоник охватила паника, но, паника тихая, на грани обреченности. Власти запретили жителям покидать город, вокруг была создана карантинная зона, которая охранялась строже, чем государственная граница. Заболевших изолировали — отвозили в бывший санаторий на Зимней горе, спешно переоборудованный в клинику, а точнее, в закрытый исследовательско — медицинский центр. Об их дальнейшей судьбе никто не знал. Глава 1 Яркие синие блики дробились в мелких лужах, упругими горошинами скакали по асфальту,…

А сейчас представьте себе, если бы такие кольца продавались по цене автомобиля «Бентли». Сколько распальцованных людей корчились бы на кострах инквизиции, варились в котлах троглодитов, висели на зубцах средневековых замков и мчались бы в атаку под мат взводного, который бежал бы сзади и тыкал стволом нагана в толстую задницу человека, посмевшего нелестно отозваться о личности товарища Сталина, великого вождя и учителя всех народов? Тут уж не выскажешь претензий своему государству за то, что допустило…

Чтобы предельно обнажить внутреннюю сущность обитателей дворца, автор использует прием контраста, сталкивая их с наследницей техасских миллионеров мисс Сарджент, девушкой с обостренным нравственным чувством, вознамерившейся отдать свое состояние голодающему населению развивающихся стран. Она — полная противоположность Нино и его матери. Трудно представить себе более неподходящую для нее пару, чем Нино, этот ничем не брезгующий алчный охотник за приданым. Это соприкосновение с человеком чистым и бескорыстным…

История одного поединка Сэр Гарольд ожидал своего решающего часа. Он ходил взад-вперед по промерзшей земле, периодически для храбрости постукивая мечом о железную оковку щита, но даже ему, прошедшему через десятки турниров с живыми соперниками, теперь было не по себе. Он еще раз проверил свое обмундирование, потуже нахлобучил итак изрядно плотно сидевший на голове шлем, проверил подвижность пластин предплечий и суставов доспеха, тихо выругался себе под нос, безуспешно пытаясь подправить несколько…

Я есть Инженер духа я есть. Приносящий слово я есть. Попутчик я есть. Смущающий я есть. Стихоплет я есть. Рушащий стены прошлого я есть. Пробуждающий спящих я есть. Рассеивающий тьму я есть. Огненный меч я есть. Разрушитель иллюзий я есть. Учитель радости я есть. Убийца предрассудков я есть. Сеющий подсказки я есть. Изменяющий жизни я есть. Палец, указывающий на луну, я есть. Один из сынов Единого Бога я есть. …

2 Если бы этим садам Вышло цвести без разбору, Кто бы отчаялся сам В эту звенящую пору? Если бы этой водой, Солнечной, грязной, живучей, Смыть эту жизнь за собой, Как настроенье и случай, Если бы этой весне Быть не судьбой, а ошибкой, Жизнь не казалась бы мне Однообразною пыткой. 3 Только солнце в зените, Только сила великой весны. Жизни нити За затылок заведены. Вот и все, что осталось, Что хотели спасти мы с тобой. Эту талость И невиданный свет…

Мир его стоял незыблемо: все было разложено по полочкам, высоконравственно, жесткая иерархия. И во главе этой системы, этого нравственного миропорядка возвышался президент государства. — Поверьте мне, мадам Билер, — говорил иногда Архилохос, почтительно взирая на портрет президента в рамке из эдельвейсов, который висел позади стойки над бутылками из-под водки и ликеров. — Поверьте мне, наш президент — трезвенник, мудрец, почти святой. Не курит, не пьет, уже тридцать лет как овдовел. Можете сами…

Наконец-то свершилось... Вот он стоит на высоком постаменте, еще более величественный в просторе и одиночестве, чем в тесноте музейного зала. И два времени – нынешнее, венецианское, и давнее, московского детства, – слились в моей душе. Полное, радостное, чуть усталое чувство паломника, достигшего Земли обетованной, владеет мною. Я не спеша захожу в прохладную мглу храма, смотрю на темные, почти неразличимые фрески и картины, на яркие пятна витражей и возвращаюсь на площадь, под синее венецианское…

Туч косматые клочья И балладный нажим. Всякий, едущий ночью, Поспешает за ним.   Фотография. 1957 Группа советских поэтов: Смирнов, Инбер, Твардовский, Прокофьев, Мартынов, Слуцкий — я всех перечислить готов, В группу попавших, седьмой, самый чинный, Важно стоит Заболоцкий, ему После всего, что с ним было, Равенна Кажется, может быть, сном: одному Из семерых ему ад по колено. Дантовский, четко расчерченный ад,…

И жаль нам Чацкого, но в ней Такая прелесть: слава богу, Что было “Горе от ума”. Как будто потерял дорогу Молчалин: как же, снег и тьма! И забываюсь понемногу, И даже нравится зима. Любимый автор, цепенея, Глядит на сани, облучки. Смешно: похож он на еврея. Какие детские очки! Густые брови, шевелюра, Внимателен и тонкогуб… И языка клавиатура (Что Фамусов, что Скалозуб) — Его душа, его натура В стране…

больше. И думать лень позже о нем. Точней, времени нет. Ничего нет. Разве что душу тронет что-то вроде войны, лепящей кровь и родину, или триумфа матери, в родину влившей кровь. Только они хранят день этот, лето, всю жизнь в мелких июньских цветах и в перезревших звездах, обесцвеченных светом. Хрупкому танцу подвластен выбор памятной даты и соцветьям резным. Слезы льются напрасно, дух непоколебим.…

Смертным полем, черным бором Через реки, через горы С черной раной на груди На столе пред казаками чарки горького вина Рыба с бледными руками поднимается со дна Ветлы машут рукавами, скачет жаба на метле Между месяцем и нами кто-то ходит по земле…   *      *  * От Китайской стены до Золотых ворот Золотистый плод, солнечный оборот, И когда, прищурившись, смотришь на облака Или чуть повыше, можно увидеть, как Золотой…